— Прекрасно знаем, — согласился Пол. — Что вы скажете на это, Гловер? Вам лучше, чем кому-либо из нас, известны обычаи двора султана. Действительно ли можно ожидать прибытия на наш корабль само́го Великого Турка?

— Блистательная Порта отличается большой непредсказуемостью в своих действиях, — отвечал Томас Гловер, задумчивым движением пропуская бороду меж пальцев, на которых снова заиграли перстни. — Но лично я думаю, что такое событие возможно.

— Визит султана на наш «Гектор» может иметь большое значение? — Теперь к Пиндару обращался старший из группы мужчин, Джон Сандерсон.

— Иметь значение? — Пол оперся на поручень борта судна. — Джон, в данном случае вы рассуждаете скорее как торговец, а не как дипломат. Это событие не скажется на торговле специями, тканями или оловом, ни на чем таком. Дела посольства нашей страны касаются исключительно ее представительства, престижа. Мы нуждаемся в том, чтобы нас заметили. И сейчас мы этого добились. С прибытием «Гектора» внимание султана, как и всего двора, приковано к нам. Де Бреве и другие могут насмехаться над нами, называя бандой презренных торговцев, но это всего лишь притворство. Они ненавидят нас за то, что мы лучше их справились с тем, в чем они считали себя непревзойденными мастерами.

— Секретарь Пиндар прав, — кивнул Томас Гловер. — Все глаза сейчас устремлены на «Гектор», а значит, и на нас. По моему мнению, в эти воды еще не приходил корабль, который мог бы соперничать с нашим.

— Соревноваться с трехсоттонным «купцом»? Думаю, это не так-то просто. — В голосе Уильяма Олдриджа звучала гордость.

— И если нам предстоит быть союзниками Турции в войне с Испанией, то разве можно найти лучший способ продемонстрировать мощь королевской Англии? — продолжал Гловер. — А теперь, джентльмены, прошу извинить. Пол, на одно слово, пожалуйста.

Обернувшись к секретарю, он отвел его в сторону так, чтобы можно было говорить, не опасаясь посторонних ушей.

— Как бы события ни повернулись, Пол, если сегодня султан окажется на борту «Гектора», мы должны извлечь все преимущества из этого.

— Ты высказал мою мысль, Томас. Де Бреве и Байло пойдут на что угодно, лишь бы помешать нам свободно торговать с Портой.

— А это означает, что наш посол должен представить свои верительные грамоты как можно скорее, потому что без этого ни султан, ни великий визирь не будут вести с нами никаких переговоров. У тебя есть новости от Даллема?

— Его работы по починке органа близятся к концу, по крайней мере так он мне докладывал.

— Следует ему внушить, что дело это первостепенной важности и закончить его надо как можно скорее. Лучше всего сегодня, если не получится, то крайний срок — завтра. Дары нашей королевы турецкому султану должны быть преподнесены одновременно с вручением верительных грамот посла.

— Предоставь это мне. Я поговорю с Даллемом еще раз, — отвечал Пиндар. — И еще одно, Томас. До тех пор, пока с этим не покончено, мы должны быть уверены, что сэр Генри ничего нам не напортит.

— Ты хочешь сказать, что чем меньше он будет держаться на виду, тем лучше, так, Пол? — Откровенность была по нраву Гловеру. — Теперь ты высказал мою мысль. Ох, я совсем было позабыл. Он велел тебе идти к нему, что-то срочное, кажется, насчет валиде-султан. Лелло ждет тебя внизу, в каюте капитана Парсона.

— Насчет валиде?

— Да. — Глаза Гловера смотрели на Пиндара с любопытством. — Вроде бы она хотела тебя видеть опять.

— Керью? — Лицо посла, сэра Генри Лелло, скривилось так, будто он держал во рту ломтик лимона. — Не думаю, что ему необходимо сопровождать вас, Пиндар. Вовсе нет.

— Конечно нет, сэр. Ни в коем случае. Вы совершенно правы.

Разговор Пола Пиндара и посла Британии, сэра Генри Лелло, происходил в крошечной капитанской каюте, расположенной на носу корабля.

Сэр Генри в задумчивости теребил бородку: привычка, которой он предавался, как заметил Пол, когда нервничал или бывал чем-то встревожен.

— В высшей степени неорганизованная личность. Никакой выдержки.

— Да, сэр. Выдержка — это главное. Лучший способ достичь нашей цели — действовать выдержанно. Я с вами согласен.

— Э-э… Вы о чем?

— О выдержке, сэр. Как вы совершенно верно указали. — Пол отвесил почтительный поклон. — Возможно, лучше всего действовать тихо.

Он помолчал, тем самым давая послу возможность усвоить сказанное, затем осторожно добавил:

— Вряд ли французского посла обрадует тот факт, что госпожа валиде приглашает на встречу одного из сотрудников вашего посольства.

Брошенное семя тут же пустило корни.

— Де Бреве? — Глаза сэра Генри сузились. — Определенно не обрадует. — Но тут же лицо его просветлело. — Это, пожалуй, мысль, а, Пиндар? Действовать без шума, как вы сказали, но что-то я не уверен. Может быть, нам лучше воспользоваться представившейся… э-э… возможностью… Как вы считаете?

— С риском раздосадовать де Бреве? — Пол покачал головой. — Уж не говоря о венецианце Байло. Вы, конечно, знаете, сэр, эти венецианцы уверены, что имеют право на особые отношения с Портой. Наши информаторы докладывают, что они ежедневно посылают подарки и самой валиде, и женщинам гарема, думая, что это укрепляет их престиж у султана. Де Бреве полагает, что мы пытаемся использовать похожие методы.

— Но так оно и есть! — наивно воскликнул Лелло. — Разве вы не поняли, что именно такое мнение мы и хотим ему внушить.

Пол изобразил восхищение человека, перед которым внезапно забрезжил свет гениальной идеи.

— Ах, конечно! Де Бреве решит, что этот визит является плодом вашей предусмотрительной стратегии. И это отвлечет его от наших реальных планов: завоевать симпатии визиря и подписать соглашения. — Он снова поклонился, не сомневаясь в том, что ирония его осталась незамеченной собеседником. — Блестящая идея! Мои поздравления, сэр.

— Хм, хм. — Послышался лошадиный смешок, что, как уже знал секретарь, было у сэра Генри признаком нечастого веселья. — А что еще более важно, Пиндар, эта стратегия не будет нам стоить ни пенни. Нам не придется подкупать визиря подношениями.

— Мысль настоящего государственного деятеля! — Пол в свою очередь рассмеялся. — Вас не зря назначили послом ее величества, ваше превосходительство.

— Поосторожней, мистер Пиндар. — Сэр Генри непроизвольно нахмурился при упоминании королевы. — Ее величество — сама щедрость и великодушие. Она лишь попросила торговую компанию оплатить наши подношения новому султану, что вполне справедливо, по моему мнению.

«Как и все расходы по этому представительству, мой друг Старая Девка, — подумал про себя Пол. — А это немалая сумма, выплатить которую еще потребуется уговорить лондонских торговцев, а они не менее скупы, чем сама королева. И вполне способны при неудаче нашей миссии возложить это бремя целиком на нас».

— Про что это вы, сэр? Генри, любовь моя, что нам не будет стоить ни пенни?

Без всяких церемоний в капитанскую каюту вошла леди Лелло. Крупная, дородная женщина, она носила огромные гофрированные воротники, в которых тонула ее короткая шея, а весь облик начинал сильно смахивать (что с удовольствием отмечал Джон Керью) на уложенного на огромном блюде поросенка. Когда она увидела Пола, ее маленькие глазки засверкали от радости и лицо осветила добродушная улыбка.

— Здесь и секретарь Пиндар! Доброго вам утра, секретарь.

— И вам, миледи.

Пол постарался освободить как можно больше пространства в тесной каюте.

— Ну и какие новости, сэр Генри?

Любое физическое усилие, чуть большее, чем требовалось для исполнения придворной паваны, ^[37] лишало леди Лелло притока воздуха, и сейчас она почти рухнула на стул, с трудом переводя дух. Придя в себя, супруга посла принялась короткими пальчиками заботливо расправлять пышные складки юбок с фижмами.

— Что нам не будет стоить ни пенни?

— Пиндар получил повеление снова явиться к валиде.