Тяжело крякнув, он вошел в нее. После чего все закончилось довольно быстро. Селия только успела услышать короткий вскрик черкешенки, а несколько мгновений спустя он уже отпустил ее и поднялся.

Накидывая на плечи платье, приказал:

— Ждите тут обе. Евнухи скоро придут за вами и отведут обратно. — Затем рассеянно потрепал Ханзэ по плечу. — Ты была приятна нам, маленькая Ханзэ. Ага запишет тебя в нашу книгу.

И с этими словами, не бросив на них больше ни единого взгляда, он удалился.

Селия не шевелясь сидела на кровати. В спальне воцарилось молчание, затем Ханзэ обернулась к ней.

— Ну, можешь меня поздравить. — Она подтянула колени к животу. — Теперь тебе придется называть меня кадин.

— Поздравляю, Ханзэ-кадин, — после паузы отозвалась Селия и, снова помолчав, медленно добавила: — Тебе самой не противно?

— Противно? Мне? — В свете свечи глаза девушки казались сейчас огромными, а сама она на удивление маленькой и юной: бледное больное дитя на огромной кровати. — Он выбрал меня. Тебе никогда уже не стать хасеки.

— У нашего повелителя много наложниц, но хасеки только одна. И это место, как тебе известно, уже занято.

Селия выговаривала слова неторопливо и осторожно, будто и впрямь общалась с ребенком.

На лице девушки заиграла дикая улыбка необузданного существа.

— Этому недолго длиться.

— О чем ты говоришь?

— Скоро узнаешь.

Ханзэ неторопливо выбралась из постели и нагая направилась к столику, на котором стояло блюдо приготовленных на меду лакомств. Не моргнув глазом, она сунула одно из них в рот и облизнула с губ сладкий сироп.

— Ты не хочешь есть? — Меньше всего черкешенку заботило то обстоятельство, что она была не одета. — Такие печенья называются «соски женщины», — хихикнула она. — Возьми одно.

Селия не обратила внимания на ее слова.

— Кто научил тебя?

— Научил меня?

— Да. Делать все это. Ну, угождать султану… вот так.

— Я же сказала тебе. Я подсматривала за ними.

Ханзэ тщательно облизнула пальцы.

— Не верю я тебе. Такому нельзя научиться, только подсматривая.

— Ты имеешь в виду все эти «ох» и «ах»? — презрительно усмехнувшись, спросила Ханзэ, передразнив саму себя, и закружилась по комнате на кончиках пальцев, возбужденная недавними событиями. — Ладно, могу сказать тебе это, Кейе-кадин, — небрежно бросила она через плечо. — Я научилась этому еще в Рагузе у прежней хозяйки.

— В Рагузе?

— Да. А что тут удивляться? Валиде любит тех, кто пришел из родных ей мест.

Селия в молчании не сводила с нее глаз.

— С небольшими подсказками карие Лейлы, разумеется. — Девушка перестала кружиться и снова подбежала к столику, чтобы взять еще печенья. Два ярких пятна заиграли на ее впалых щеках. — О, Лейла будет первой, кого я награжу, когда стану хасеки.

— Так, значит, это она тебе все рассказала? — Голос Селии внезапно прозвучал до крайности устало.

— Карие Лейла мне ничего не рассказывала. Только дала мне своего снадобья, как и тебе, между прочим. — Тут черкешенка по-детски хихикнула. — «Хотелка» она назвала мою…

— Я не о Лейле говорю, — перебила ее Селия. — Я имела в виду валиде. Тебе она все рассказала? И пообещала, что ты будешь следующей хасеки?

— Не понимаю, что ты такое плетешь.

— Думаю, что понимаешь. — Но тут новая мысль осенила девушку. — Через минуту сюда явятся евнухи, чтобы отвести нас назад. Тебе объяснили, что надо делать? Ну, насчет крови рассказали тебе?

— Ка… какой крови?

— Как какой? Ты же знаешь, в первый раз, когда ты… когда тебя… ну, в общем, при этом должна показаться кровь. И они должны убедиться, что она была. Разве Хассан-ага не сказал тебе? О, я забыла, его же нет здесь. — Селия испуганно прижала руку ко рту. — Неужели тебя не предупредили?

Тяжелое зловещее молчание. Когда Ханзэ прервала его, голос у нее неожиданно стал тоненьким-тоненьким:

— Кровь?

И опять замолчала.

— А здесь ее нет? Ничего не показалось?

— Нет.

Поведение дикарки, всего мгновение назад полной самой необузданной энергии, резко изменилось.

— Что мне делать, кадин? — пролепетала она, ноги ее подкосились, и она почти упала на край кровати. Глаза ее не отрывались от Селии. — Что со мной теперь будет? Помоги мне, кадин. — И она рухнула на колени перед девушкой. — Пожалуйста!

Селия стала быстро соображать.

— Скорее дай мне салфетку. — Среди покрывал и подушек они отыскали лоскут белой льняной ткани с богато вышитой каймой, которым Ханзэ только что вытирала рот. — А теперь быстренько нанеси себе небольшой порез. Хоть вот этим.

На полу рядом с кроватью, там, куда небрежно кинул его султан, валялся пояс с прикрепленными к нему изогнутыми ножнами, обильно украшенными золотом и драгоценными камнями, а из ножен торчала рукоятка клинка, инкрустированная тремя огромными изумрудами. Селия рывком выдернула кинжал и осторожно ощупала его кончик. Скорее это было украшение, а не оружие, и предназначалось оно для парадных целей, но для них могло быть полезным.

— Годится. — Она протянула клинок Ханзэ. — Ну, торопись же.

Но та в страхе отпрянула:

— Я не смогу, что ты.

— Но ты должна. И побыстрее, у тебя совсем мало времени.

— Нет-нет. Я ни за что этого не сделаю.

— Не будь такой трусихой.

Ханзэ расширенными от ужаса глазами впилась в лицо девушки.

— Пожалуйста, умоляю тебя. Сделай это ты.

— Я?

— Прошу, пожалуйста. Сделай ты. — Теперь она открыто рыдала. — Мне не скрыть пореза. Они сразу же увидят его. И поймут, для чего я это сделала. — За дверью послышались приближающиеся издалека тяжелые шаги. — Заклинаю тебя жизнью, сделай это ты. Я никогда не забуду твоего поступка. Обещаю.

Времени на размышления не оставалось. Селия взяла в дрожащую руку кинжал и поднесла острие к своему запястью.

— Нет-нет. Только не сюда, — вскричала Ханзэ. — Лучше под мышкой, там никто не заметит.

Девушка приподняла руку и снова поднесла кинжал к телу. Но вдруг задумалась.

— С чего это я буду такое устраивать, а, Ханзэ? Зачем мне защищать тебя? Нет у меня никаких причин это делать.

— Прошу тебя всем святым! Пожалуйста, я никогда не забуду, что ты для меня сделала. — Глаза черкешенки выкатились, выражение их было едва ли не безумным. — Ты ничего не понимаешь. Мне отрежут руки и ноги. Вырвут глаза щипцами. Зашьют в мешок и бросят в Босфор, если…

— Да, похоже на них.

Задумчиво Селия попробовала на пальце остроту клинка. Действительно, зачем ей помогать этой дикарке? Разве опыт последних нескольких дней ничему не научил ее? Да эта красавица при первой же возможности утопит ее, как котенка. И глазом не моргнет.

Увидев ее колебания, Ханзэ сделала резкое движение, намереваясь вырвать оружие из ее рук, но Селия опередила ее. Она быстро спрятала руку, в которой держала кинжал, за спину.

— Отдай мне его! — Девушка не переставала рыдать. — Я расскажу тебе все про опиум…

— Фу. Какие пустяки. — Шаги евнухов приближались. — Как ты сказала, я и сама сумею все разузнать.

Но прежде чем она успела договорить, Ханзэ выпалила какое-то слово, которое сразу заставило Селию замолчать.

— Что? Что ты говоришь?

— Дверь! Дверь в Птичник! Я сказала, что ты получишь ключ от Двери Птичника!

Их взгляды скрестились. Для расспросов времени не было. Селия слышала только страшный грохот в ушах, шум мчащейся по сосудам крови.

— Обещаешь?

— Клянусь жизнью.

Бисеринки пота оросили лоб Ханзэ.

В наступившей тишине громом показался шорох открываемой двери. В мгновение ока Селия сделала небольшой надрез, Ханзэ поднесла к нему салфетку, и обе увидели, как три капельки крови упали на белоснежную ткань.

Стамбул, утром 3 сентября 1599 года

— Не могу поверить, что тебе было известно о британском посольстве!

— Да, было.

— Все это время в Стамбуле находились англичане!