— Ты все время говоришь о Европе.

— Ты описываешь преступника, которому необходимо получить очень большую сумму денег, причем тайно. Куда ему обратиться, как не в Европу? Именно там он в конце концов сможет скрыться. Рекомендую тебе использовать европейские связи Ван Дорна, чтобы проверить тамошних банкиров. А тем временем попытаюсь помочь, порывшись по всяким закоулкам.

— Спасибо, отец. — Исаак пожал ему руку. — Ты вдохнул в дело новую жизнь.

— Куда ты?

Исаак уже шел к выходу.

— Назад к кратчайшему пути и как можно быстрее. Саботажник не успокоится, пока не сокрушит Хеннеси.

— Но на этой линии так поздно нет скорых.

— Найму «особый» до Олбани, а там сяду на чикагский экспресс.

Отец проводил его до двери, помог надеть пальто и постоял в прихожей, когда сын выходил в ночь.

— Когда вернусь, — сказал через плечо Исаак, — кое с кем тебя познакомлю.

— С нетерпением жду знакомства с мисс Марион Морган.

Белл замер. Мигнул ли свет газовых ламп, или в глазах отца появился озорной блеск?

— Ты знаешь? Уже слышал?

— У меня анонимные источники. «Ваш сын, — сообщили мне, — счастливец».

Бушевал характерный для поздней осени тихоокеанский шторм, когда Джеймс Дешвуд отправился на свое двенадцатое собрание сторонников трезвости. Собрание проходило в холодном зале, снятом в Санта-Барбаре у «Элкс». [23]В окна стучал дождь, ветер раскачивал деревья, мокрые листья липли к стеклам. Но выступающий горел энтузиазмом, а слушатели были настроены восторженно, ожидая соленых шуток от упрямого краснолицего «капитана» Вилли Абрамса, парусного мастера из Кейп-Хорна, пережившего кораблекрушение и отказавшегося от алкоголя.

— Алкоголь не питателен, — гремел капитан Вилли. — Он вызывает общее нездоровое возбуждение. Он вызывает отвердение тканей мозга… это доказано научным анализом. Спросите любого судового офицера: кто устраивает мятежи? Его ответ? Спиртное. Спросите полицейского: что создает преступников? Его ответ? Спиртное. Спросите тюремных надзирателей. Спиртное! И подумайте о расходах! Сколько кусков хлеба могли бы попасть на кухонный стол, если бы деньги не были потрачены на отравляющее пойло? Сколько уютных домов можно было бы построить на эти деньги? Да этими деньгами можно погасить весь национальный долг!

Дешвуд на мгновение перестал рассматривать собравшихся в зале мужчин. В поисках кузнеца Джима Хиггинса он посетил много таких собраний, но только капитан Вилли Адамс обещал выплатить национальный долг.

Когда все закончилось, Дешвуд, не увидев в толпе никого похожего на кузнеца, направился к помосту.

— Еще один? — спросил капитан Вилли, пряча свои заметки. — Для еще одного обета всегда найдется время.

— Я уже дал обет, — сказал Дешвуд, показывая «Декларацию полной трезвости», зарегистрированную четыре дня назад Женской христианской организацией трезвости в церкви города Вентуры. В саквояже у него лежало еще десять таких же наряду с крюком, изготовленным из якоря, и рисунками лесоруба.

— Я ищу друга. Надеюсь. Он дал обет, но мог споткнуться. Он исчез, и я опасаюсь худшего. Высокий парень, кузнец. По имени Джим Хиггинс.

— Рослый мужчина? Сутулые плечи? Темные волосы? Печальные усталые глаза.

— Вы его видели?

— Видел? Ну еще бы! Бедняга. Благодаря мне он нашел свой путь. Самый последний!

— Что это значит?

— Вместо того чтобы дать обет отказаться от спиртного, он дал обет отказаться от всего, чего может захотеть человек.

— Я вас не понимаю, капитан Вилли.

Оратор оглянулся, убедился, что поблизости нет женщин, и подмигнул налитым кровью глазом.

— Отказался от выпивки, от мирского имущества, даже от девушек. И теперь я искренне верю, брат, что выпивка и пьянство — неразделимое зло. Наш Спаситель Иисус Христос не мог бы сохранить своих последователей здравомыслящими, если бы содержал салун. Но никто не может сказать, что капитан Вилли призывает отказаться от земных наслаждений.

— Но что сделал Джим Хиггинс?

— Последнее, что я о нем слышал, он стал монахом.

— Монахом?

— Ушел в монастырь, вот что он сделал.

Джеймс Дешвуд достал блокнот.

— Какого ордена?

— Ну, этого я не знаю. Орден святого Такого-то или какой-то другой. Никогда раньше о нем не слышал. Не один из тех обычных орденов… какие тут можно найти.

— Где?

— Выше по побережью. Я так понял, там много монахов.

— Какой город?

— Где-то к северу от Моро-Бей, кажется.

— В горах или у моря? — напирал Дешвуд.

— И там и там, я слышал. Монахов много.

Прошло сорок лет с тех пор, как первый трансатлантический кабель уничтожил время и пространство. К 1907 году между Ирландией и Ньюфаундлендом протянулось больше десяти кабелей. Последний из них мог передавать сто двадцать слов в минуту. Исаак Белл мчался на запад, а большую часть пропускной способности кабелей эксплуатировало «Детективное агентство Ван Дорна», собиравшее сведения о европейских банкирах Саботажника. На каждой станции и остановке для забора воды Белл получал по несколько каблограмм. К тому времени как он в нанятом «Атлантик-4-4-2», скоростном локомотиве на высоких колесах, предназначенном для приозерных равнин, добрался до Буффало, в его саквояже скопилось множество бумаг. По дороге к нему присоединялись сыщики Ван Дорна, исследователи-строители, специалисты в банковском деле и переводчики с немецкого и французского. Вначале поступали общие отчеты о европейских компаниях, финансирующих строительство железных дорог в Китае, Южной Америке, Африке и Малой Азии. Агентство продолжало копать, отчеты становились более специальными, и в них постоянно упоминалась компания «Шане и Саймон», малоизвестный немецкий инвестиционный дом.

В Толедо, из-за растущего штата сотрудников, Белл пересел в спальный «пуллман» и заменил «4-4-2» более мощным «Болдуин-4-6-0». В Чикаго он добавил вагон-ресторан, чтобы, проезжая Иллинойс и Огайо, сыщики могли раскладывать документы на столах.

Они пересекли Канзас, меняя локомотивы на новые, высокоэффективные «Болдуины», предназначенные для преодоления небольших уклонов Великих Прерий. На каждой остановке они продолжали получать телеграммы. Обеденные столы были погребены под массой документов. Сыщики Ван Дорна, бухгалтеры и ревизоры прозвали этот поезд «Экспресс Ван Дорна».

Показались Скалистые горы. Вначале они были голубой дымкой в небе, потом стали видны три покрытые снегом вершины. Начальники службы пути горных отделений дороги, стараясь ускорить ход поезда, давали свои самые мощные машины для прерий, с цилиндрами «Вулкан», чтобы преодолевать растущий уклон. С помощью восемнадцати локомотивов и пятнадцати паровозных бригад «Экспресс Ван Дорна» побил прошлогодний рекорд скорости — пятьдесят часов от Чикаго.

На глазах у Белла вокруг берлинской компании «Шане и Саймон» начал возникать рисунок. Много лет назад через всесильного канцлера Отто фон Бисмарка эта фирма установила связи с немецким правительством. При нынешнем правителе Германии кайзере Вильгельме эти связи только укрепились. Источники Ван Дорна сообщали, что банкирский дом тайно направляет деньги правительства на строительство Багдадской железной дороги, чтобы создать впечатление, будто вовсе не Германия строит дорогу к Персидскому заливу, бросая вызов английским, французским и русским интересам на Ближнем Востоке.

— Наниматели сенатора Чарлза Кинкейда, — сказал один из переводчиков, который служил у государственного секретаря, прежде чем его переманил Джозеф Ван Дорн. — В те дни, когда он стал «инженером-героем».

Белл передал в Сакраменто приказ поискать транзакции между фирмой «Шане и Саймон» и ближним кругом Хеннеси.

С тех пор как отец объяснил ему, как коррумпированные правительства защитят иностранные холдинговые компании и их тайного владельца, Исаак Белл не переставал думать о сенаторе Кинкейде. Конечно, американский сенатор в силах сделать многое, чтобы продвинуть интересы Саботажника и сохранить его тайну. Но что может заставить Кинкейда рискнуть его столь успешной политической карьерой? Деньги? Гораздо больше, чем платит ему Южно-Тихоокеанская железная дорога? Злость на Хеннеси, который не заставляет Лилиан выйти за него? Или его ухаживания — уловка, попытка проникнуть в вечно кочующий штаб империи Хеннеси?