— У тебя есть от меня тайны?

— Не обижайся. Ты знаешь, что ты единственная, кому я дал возможность предать меня.

Он не видел необходимости рассказывать о Филипе Доу. Точно так же он никогда не расскажет Доу о связи с Эммой, которая началась за несколько лет до того, как Эмма стала любовницей президента железной дороги.

Она горько улыбнулась.

— Я не встречала человека хуже тебя, Чарлз. Но я никогда не предам тебя.

Кинкейд огляделся, желая убедиться, что их никто не видит. Потом просунул руку под манто Эммы и привлек ее к себе. И ничуть не удивился, когда она не стала сопротивляться. Не удивился и тому, что, прежде чем набросить манто, она сняла с себя всю одежду.

— Ну-с, что у нас здесь? — хриплым от желания голосом сказал он.

— Передовая, — ответила она.

— Когда речь идет о политике, — фыркнул Осгуд Хеннеси в ответ на вопрос Белла, — я верю во все что угодно.

Исаак Белл сказал:

— Я серьезно, сэр. Вы верите, что Кинкейд действительно будет баллотироваться в президенты?

— Политики способны заставить себя поверить в любые фантазии. Могут ли его избрать? Возможно. Голосование — глупейшая штука. Слава богу, женщины не голосуют. Его бы выбрали только за смазливое лицо.

— Но выдвинут ли его? — настаивал Белл.

— Вот это действительно вопрос.

— Его поддерживает Престон Уайтвей. Уайтвей может решить, что шанс есть.

— Этот золотарь не остановится ни перед чем, лишь бы продать больше газет. Не забудьте, проиграет сенатор или выиграет, но до самой последней ночи предвыборной кампании Кинкейд будет на первых полосах.

Белл назвал нескольких предпринимателей из группы Уайтвея.

— Они действительно верят, что сумеют добиться для Кинкейда поддержки руководства партии?

Осгуд Хеннеси цинично усмехнулся.

— Преуспевающие дельцы считают, что преуспевают благодаря своему уму. На самом деле у большинства куриные мозги; им хватает ума только на то, чтобы делать деньги. Но я не вижу, почему бы им не удовольствоваться Уильямом Ховардом Тафтом. Они должны понимать, что если расколют партию, то проиграют выборы демократам и этому проклятому популисту Уильяму Дженнингсу Брайану. Дьявольщина! Может, просто решили развлечься в уик-энд за счет Уайтвея.

— Возможно, — сказал Белл.

— Почему вы спрашиваете? — спросил Хеннеси, проницательно глядя на Белла.

Белл сказал:

— Что-то мне здесь кажется неладным.

— Вы случайно не подрываете шансы соперника вашего друга получить руку моей дочери?

Белл встал.

— Я не хитрю. И не виляю. Я скажу вам сразу и прямо, что ваша дочь заслуживает лучшего мужа, чем Чарлз Кинкейд. Спокойной ночи, сэр.

— Подождите, — сказал Хеннеси. — Подождите… Я извиняюсь. Я высказался зря и явно несправедливо. Вы прямой человек. Виноват. Садитесь. Составьте старику компанию еще ненадолго. Через несколько минут вернется с прогулки Эмма.

Чарлз Кинкейд проводил Эмму Комден до дверей двойного купе, в котором жили они с Осгудом Хеннеси. Они услышали, что Хеннеси и Белл все еще разговаривают в гостиной.

— Спасибо, что вывели меня посмотреть на звезды, сенатор.

— Как всегда, это было удовольствие. Спокойной ночи, миссис Комден.

Они целомудренно обменялись рукопожатием. Затем Кинкейд отправился в свое купе, в нескольких вагонах от «особого». Колени у него дрожали, голова кружилась — так на него всегда действовала Эмма Комден. Он открыл дверь, закрыл — и понял, что в его номере кто-то сидит. Доу? Спасается от преследования? Никогда: согласно своему строгому кодексу убийца скорее выстрелил бы себе в голову, чем предал друга. Кинкейд достал из кармана «Дерринджер» и включил свет.

Эрик Сорс сказал:

— Сюрприз, сенатор.

— Как вы сюда попали? — спросил Кинкейд инженера.

— Взломал замок, — небрежно ответил тот.

— Зачем?

Сорс снял очки в тонкой стальной оправе и сделал вид, что протирает их носовым платком. Наконец он снова надел очки, пригладил кончики висячих усов и ответил:

— Шантаж.

— Шантаж? — переспросил Кинкейд, напряженно размышляя.

Сенатор Кинкейд знал, что Эрик Сорс — помощник инженера Франклина Мувери. А вот Саботажник знал, что Сорс подделывал уходящие к Мувери отчеты о состоянии каменных опор моста через каньон Каскейд.

Он приставил «Дерринджер» к голове молодого инженера. Сорс не дрогнул.

— Вы не можете застрелить меня в своем купе. Которое гораздо роскошней моего жалкого маленького купе в «пуллмане». Ваше купе роскошнее даже купе мистера Мувери.

— Я могу застрелить вас и застрелю, — холодно сообщил Кинкейд. — Было темно. Я не узнал бедного мистера Сорса. Подумал, что это убийца, и защищался.

— Власти могут это скушать. Но застрелить сироту, практически приемного сына самого известного строителя мостов на континенте… это не укрепит ваши надежды на президентство.

Кинкейд сунул пистолет в карман, налил себе бренди из хрустального графина, предоставленного Южно-Тихоокеанской железной дорогой, прислонился к панели стены и стал прихлебывать напиток, разглядывая посетителя. Он испытал глубокое облегчение. Сорс, как и все остальные, поверил вздору насчет президентсва. Вероятно, Сорс не подозревает о том, что Кинкейд и есть Саботажник. Но что он знает и чем собирается его шантажировать?

— Я бы тоже выпил.

Кинкейд не обратил внимания на намек. Полезно было бы подпоить молокососа, но еще полезнее напомнить этому скользкому типу, где его место.

— Вы абсолютно правы насчет моих политических притязаний, — сказал он. — Так что давайте перестанем ходить вокруг да около. Вы вломились сюда с какой-то целью. С какой? Что вам нужно?

— Я сказал. Деньги.

— С чего мне давать вам деньги? За что?

— Не глупите, сенатор. За то, что я не открою, что вы владеете компанией «Опоры и кессоны» в Сент-Луисе, штат Миссури.

Саботажник едва сумел скрыть изумление. Он почувствовал, что ноги у него подкашиваются, но на этот раз не мог винить Эмму Комден.

— Откуда у вас такая мысль? — спросил он.

— Мне стало любопытно, кто мне платит за ложь об опорах. Я подумал, что саботаж на строительстве крупнейшего моста на западе даст больше зелени, если узнать, кто меня подкупал. Поэтому я отправился к своему приятелю. После приюта я занялся инженерным делом, а он банковским. Он проверил целый лабиринт компаний-холдингов. Лабиринт превратился в джунгли, но мой приятель дока. Он провел расследование и вышел на вас. Вы тайно приобрели контрольный пакет компании, которая воздвигала опоры моста через Каскейд.

Когда-нибудь это должно было произойти, мрачно подумал Кинкейд. Но он никогда не думал, что катастрофа примет вид такой дурной шутки: ее причиной стал сирота, которого взял под крыло сердобольный строитель мостов.

Кинкейд обдумывал возможные выходы. Убить Сорса — если не сегодня вечером, то завтра или на следующий день; прежде чем он умрет, выпытать у него имя приятеля и убить этого приятеля из банка. К несчастью, чтобы и дальше скрывать правду об опорах, ему нужен Сорс. Если Сорс исчезнет, Мувери немедленно заменит его. При внимательном осмотре и изучении подделанных отчетов Сорса любой знающий инженер, занявший его место, сразу увидит: опоры недостаточно прочны, чтобы мост устоял, когда уровень воды в реке поднимется.

Сорс сказал:

— Вы, как и я, работаете на Саботажника.

— Вероятно, мне следует поблагодарить вас за то, что вы не обвиняете меня в том, будто я и есть Саботажник.

— Не смешите. Вы сенатор, слишком крупная фигура. Даже президент, если я вас не выдам.

Все в порядке, подумал Кинкейд. Опасности нет.

— Сколько же вы хотите?

— Втрое больше того, что ваша компания «Опоры и кессоны» заплатила мне за то, чтобы я смотрел в другую сторону.

Кинкейд вынул бумажник.

— Думаю, это можно устроить, — сказал он, ничуть не удивленный, какая ничтожная у Сорса мечта.