Альба нахмурилась и закусила губы. Она явно сомневалась в том, стоит ли продолжать этот разговор, и, похоже, не была уверена в равноценности обмена секретами, предложенного мною.

В конце концов девушка глубоко вздохнула и на одном дыхании выпалила:

— Я знала Алексию.

Эта новость на время вогнала меня в состояние, близкое к ступору. Я как зомби подошел к стеклянной стене и стал смотреть вдаль, на море. Разглядеть с такого расстояния волны было невозможно, но мне все равно показалось, что оно потемнело и стало куда более беспокойным, чем рано утром.

На мое плечо робко и нерешительно легла рука Альбы.

— Ты, наверное, на меня рассердишься за то, что я не рассказывала тебе об этом. Твое право, можешь даже возненавидеть меня. Но сначала позволь мне объяснить, почему я хранила молчание. Я просто боялась, что, если ты узнаешь…

— Я вовсе не сержусь, — сказал я, почти физически ощущая, как мою душу заполняет мрачная, тягостная пустота. — Мне только нужно, чтобы ты рассказала все, что знаешь об Алексии.

Прежде чем начать говорить, Альба убрала — нет, даже скорее отдернула руку, словно почему-то решила, что не имеет права ко мне прикасаться. Ее голос дрожал, казалось, она вот-вот расплачется.

— Саму Алексию я видела буквально пару раз. Мы ходили на занятия по танцам вместе с ее сестрой. С нею мы, кстати, тоже особо никогда не дружили. Иногда Алексия заходила за сестрой ближе к концу занятий, и они вместе уходили домой. Вот откуда я ее знаю.

— Это, наверное, уже давно было, несколько лет назад, до того, как умерла ее сестра-близняшка?

Альба изумленно посмотрела на меня. Мои слова ее явно ошеломили.

— Вообще-то еще в июне мы виделись в танцевальном классе, — осторожно, словно опасаясь сказать что-то не то, произнесла Альба. — Впрочем, потом она действительно перестала ходить на занятия. А ты точно знаешь, что девушка умерла? Это… было бы просто ужасно!

На время меня вырвал из состояния прострации звонок телефона. Как раз незадолго до этого, прямо перед завтраком, я перевел его из беззвучного в обычный режим. Я не сразу взял трубку, потому что никак не мог прийти в себя от потока информации, категорически не совпадавшей с теми сведениями, которые имелись у меня. Интуиция мне подсказывала, что все это только начало и на распутывание огромного клубка лжи мне потребуется немало сил и времени.

На экране мобильного телефона высветился номер отца. Я решил, что самым здравым вариантом будет ответить и попытаться смягчить его праведный гнев, вызванный моим долгим отсутствием. Судя по голосу, отец действительно был, скажем так, не в лучшем настроении.

— Какого черта? Где ты шляешься?

— Я у Альбы, как мы с тобой и договаривались.

— А мне кажется, что ты где-то в другом месте. Если ты у своей девушки, то дай-ка ей трубку. Я хочу с ней поговорить.

Я перестал понимать, что происходит, и послушно протянул телефон Альбе. Конца этому лабиринту из лжи и взаимного недоверия не предвиделось.

Альба повела себя вполне уверенно, как человек, привыкший говорить неправду.

«Еще одна профессиональная врунья в моей жизни», — подумал я.

Впрочем, Альбе удалось немного успокоить моего отца. Она заверила его в том, что я провел ночь у нее, более того, решила, что испытывать родительское терпение не следует, и пообещала немедленно выпроводить меня со строжайшим наказом отправляться прямиком домой. Затем Альба вернула мне телефон.

— Значит, врут эти два огородных пугала, которые дожидаются тебя у нас дома, — услышал я и не поверил своим ушам. — Они, кстати, утверждают, что ты всю ночь где-то шлялся с ними, и категорически не желают уходить, пока не повидаются с тобой.

Я представил себе эту сцену — Роберта и Лорену, спорящих с моим отцом, — и мне стало нехорошо. Я подумал, что только этого мне и не хватало именно сейчас. Теперь, когда я вплотную приблизился к разгадке главной тайны своей жизни, вскрывшаяся ложь о моей ночной вылазке в Барселону могла окончательно подрезать мне крылья и лишить меня свободы передвижения.

— Скажи им, что я скоро приду, — попросил я отца и отключил телефон.

Альба вопросительно посмотрела на меня. Хаос и смятение повели в эту пятницу решительное наступление по всем фронтам. Я вдруг осознал, что не обойдусь без этой девушки, с которой еще накануне вечером собирался безжалостно расстаться. Выбора у меня не имелось. Нужно было продлить иллюзию нашего с Альбой романа как минимум еще на один вечер.

Слишком много накопилось у меня вопросов без ответов.

— Вечером увидимся? — спросил я Альбу.

Она вскинула брови и радостно закивала, явно приятно удивленная моими словами.

— Конечно… если ты захочешь.

— Понятное дело, захочу, — сказал я, — Иначе и спрашивать бы тебя об этом не стал. Только боюсь, что на этот раз выбраться из дома мне не удастся, и придется нам с тобой посидеть у меня. Чует мое сердце, что достанется мне от отца, и только твое появление сможет хотя бы немного успокоить его.

— Ладно, постараюсь сыграть роль приличной девочки, — сказала Альба, озорно подмигнув мне. — Думаю, что моя репутация еще не настолько пострадала, чтобы твой отец на это не клюнул. Во сколько приходить?

— Когда захочешь. Давай, наверное, часов в восемь. Я, кстати, приготовлю что-нибудь типа пиццы, мы сможем спокойно посидеть и поужинать у меня в комнате.

— По-моему, план просто отличный.

Альба на глазах становилась той сияющей от счастья девушкой, какой была совсем недавно — перед нашим поздним завтраком.

— Ладно, тогда до вечера.

Уже перешагнув порог, я обернулся, следуя законам жанра, обнял Альбу и даже чмокнул ее в губы.

К калитке я направился практически бегом, и все-таки моя любовница из Сант-Бержера успела произнести мне в спину те слова, которых я в тот день боялся больше всего на свете:

— Крис, я люблю тебя!

Тут я подумал, что угроза столь серьезного отношения Альбы к моей персоне является, пожалуй, наименьшей из навалившихся на меня проблем.

Прекрасно понимая, чего требует сценарий от героя-любовника в подобной ситуации, я оглянулся и сказал в ответ:

— Я тебя тоже люблю.

Видеть в гостиной нашего дома Лорену и Роберта — как всегда, во всем черном и в армейских шнурованных ботинках — казалось мне чем-то более странным и невероятным, чем лицезреть посреди ночи очередное привидение. К тому времени как я появился на пороге дома, отец успел угостить их кофе и теперь сидел перед телевизором, не обращая на столь странных гостей особого внимания.

Увидев меня, он тотчас же встал с дивана и сказал, чтобы я проходил на кухню, потому что нам нужно, как он выразился, кое о чем поговорить. Мне на руку сыграл тот факт, что я был причесан и явно принимал душ. По сравнению с приятелями из «Retrum», выглядевшими на редкость неопрятными и потертыми, я смотрелся просто молодцом. От внимания отца явно не ускользнула эта разница между мною и «огородными пугалами», заявившимися по мою душу. Кроме того, у меня в рукаве был припрятан козырной туз, которым я намеревался в подходящий момент окончательно сбить волну отцовского праведного гнева.

— Папа, я первым делом хотел бы попросить у тебя разрешения пригласить Альбу сегодня вечером к нам в гости. Мы тебе мешать не будем, я приготовлю пиццу, и мы посидим у меня в комнате — поболтаем, а заодно и немного подготовимся к декабрьским экзаменам.

План сработал. Как только было произнесено имя Альбы, отец прямо на глазах подобрел и успокоился.