Когда стало ясно, что угроза драки миновала, мы перевели дух и двинулись по аллее, идущей вдоль берега моря. Через несколько сот метров мы свернули с нее на дорожку, которая уводила нас к местному кладбищу, расположенному, как и в Тейе, на вершине прибрежного холма.
Шли мы молча, и я воспользовался этими минутами для того, чтобы присмотреться к Алексии в свете фонарей. Ее глаза действительно были подведены на манер Сюзи, отчего лицо приобретало выражение египетской маски с мрачным, глубоким, как смерть, взглядом.
Примерно через полчаса после начала подъема мы решили передохнуть и присели на газон в небольшом сквере. Мои приятели подумали, что лучше поужинать прямо сейчас, чтобы потом — на кладбище — сразу приступить к исполнению ритуала обретения бледности.
Несколько пакетов с бутербродами стали основой нашего ночного пикника. Приготовила их Лорена, она же прикрепила к ним бумажки с нашими именами. На мою долю было припасено то же самое, что и для всех остальных. Чтобы не жевать бутерброды всухомятку, ребята прихватили с собой большой пакет с грейпфрутовым соком и пару банок довольно крепкого пива.
— Я вам никогда не рассказывал историю о маэстро Серхио? — спросил нас Роберт, вытянув длинные ноги и положив их на какую-то кочку в траве.
Мы были слишком заняты поглощением бутербродов, и вопрос Роберта повис в пустоте. Впрочем, самый робкий из известных мне бледных братьев воспринял это молчание как своего рода согласие выслушать его рассказ.
— Это приключилось с моим отцом, когда он был еще совсем молодым. Жил он тогда в Мехико, так уж получилось. Был у него однокурсник-мексиканец, он и пригласил отца к себе в гости сразу после того, как они получили дипломы. Отцу в Мехико очень понравилось. В итоге он там завис года на три, нашел себе работу в какой-то фирме, занимавшейся графическим дизайном, а друг подыскал ему подходящее жилье. В общем-то, дом как дом, единственная проблема заключалась в том, что в этом здании отцу пришлось сосуществовать с привидением.
Последние слова явно пришлись по вкусу Алексии, и она широко улыбнулась. В почти полной темноте, царившей в пригородном парке, ярко сверкнули ее идеально ровные белоснежные зубы.
— Дело обстояло так, — продолжил рассказывать Роберт. — Был среди знакомых друга моего отца один учитель. Я уж не помню, как его полностью звали, но все соседи именовали этого человека учителем Серхио или — из уважения — маэстро Серхио. Он был одиноким и скончался, не оставив наследников. Государственная машина в Мексике работает не слишком быстро и эффективно. Могут пройти долгие годы, прежде чем власти спохватятся и попытаются официально оформить имущество, оказавшееся бесхозным. Когда речь идет о доме, здание может много лет простоять пустым. Если кто-нибудь захочет в нем поселиться, то, в общем-то, не встретит никаких возражений. Более того, с точки зрения окружающих, этот человек как бы становится хозяином помещения. Друг отца хорошо знал этого учителя и посчитал себя вправе предложить моему папаше пожить в доме, оставшемся без хозяина. Разумеется, брать с него деньги за пользование домом было некому. Не по душе вся эта затея пришлась только ближайшему соседу покойного, который сам собирался присоединить участок, принадлежавший учителю Серхио, к своей усадьбе и завладеть освободившимся домом.
— Действительно не зря говорят: бойся живых больше, чем мертвых, — глубокомысленно изрек я.
— Не говори, верно подмечено. Так вот, прежде чем в дело вмешался призрак маэстро Серхио, моему отцу пришлось потрепать себе нервы, разбираясь с соседом, у которого, кстати, была собака — здоровенный и очень злой доберман. Участки в том районе отделялись один от другого металлической оградой, но сосед втихаря проделал в заборе дырку, достаточную для того, чтобы пес мог пролезть в нее и освоиться на новой территории. В общем, когда отец возвращался с работы, его прямо на пороге встречала здоровенная псина, которая воспринимала этот дом уже как свою собственность и пыталась защитить ее так, как умела. К этому надо добавить, что сосед уже давно дрессировал свою собаку именно как сторожа.
— Ничего себе, вот это ситуация! — воскликнула Лорена. — Как же твой отец избавился от этого добермана?
— Он у меня человек не робкий, умеет быть резким, даже грубым, а в молодости, естественно, и вовсе за словом в карман не лез. В общем, отец зашел к соседу и сказал: «Либо ты сейчас же заберешь свою собаку, либо я хватаю мачете и перерезаю ей глотку!» Сосед, видимо, тоже был парень горячий, и в ответ отец услышал: «Если с моей собакой что-нибудь случится, я тебе башку прострелю!»
— Как же поступил твой отец? — вновь спросила Роберта рыжая девчонка.
— Я так понял, что он поспешил рассказать всем соседям, что ему угрожают расправой и убийством. В Мексике люди часто вынуждены так поступать. Если все вокруг знают о вашем конфликте и о том, что тебе угрожали оружием, то человек, у которого есть пистолет, пусть даже и официально зарегистрированный, сто раз подумает, прежде чем нажать на курок.
— Подожди, все это, конечно, интересно, но ты нам обещал не детектив, а рассказ с привидениями, — вступил в разговор я, потому что мне действительно было интересно узнать историю про призрака школьного учителя.
Хлебнув сока, Роберт продолжил:
— Я к этому и веду. Только для начала мне придется рассказать, в каком состоянии находился тот дом, когда отцу отдали ключи от него. Это было одноэтажное строение, каких полным-полно в ближайших пригородах мексиканской столицы. Районы, застроенные такими домишками, местные жители традиционно называют колониями. Так вот, этот дом был очень запущен и едва не разваливался. О чем там говорить, если над двумя комнатами не имелось даже крыши. Ночью можно было лечь на кровать и смотреть на звезды.
При этих словах все мы непроизвольно отвлеклись от рассказа и посмотрели на небо. После нескольких пасмурных дней впервые выдался ясный вечер, и теперь — уже ночью — звезды ярко горели над нашими головами. Неожиданно одна из них словно сорвалась с крепления, прочертила по небосводу стремительную огненную дугу и скрылась за горизонтом.
За ту долю секунды, пока она пролетала над нами, я не только вспомнил о примете, но и успел загадать желание.
«Хочу узнать Алексию лучше и ближе», — произнес я про себя, пока хвост несущегося метеора вспарывал звездную пыль.
В следующую секунду мне стало почти стыдно за такое несерьезное, я бы даже сказал, детское желание. Впрочем, что поделаешь — именно оно первым пришло мне в голову. Оторвав взгляд от неба, я обнаружил, что Алексия внимательно смотрит на меня, едва заметно улыбается, и взволновался еще больше.
Неужели она сообразила, какое желание я загадал? Вдруг девушка задумала то же самое? Тогда получается, что мое желание начинает сбываться!
От этих мыслей, заставлявших мое сердце биться в ритме военного барабана, меня отвлек голос Роберта.
— Ни в одной комнате — ни в тех, что были с крышей, ни в тех, что оставались под открытым небом, — не было ровным счетом ничего. Добрые люди основательно вычистили дом умершего учителя, почему-то оставив нетронутым лишь один сундук, стоявший посередине небольшой комнатушки. Никто не мог сказать, почему мародеры обошли его своим вниманием.
— Что же было в этом сундуке? — спросил я, заинтригованный таким поворотом сюжета.
— Фотографии, сделанные учителем Серхио, и любительские фильмы на восьмимиллиметровой пленке, снятые им же. Сразу хочу сказать, что на снимках и в кадрах самого маэстро не было. Отцу, естественно, стало интересно, что фиксировал на кинопленке и фотографировал бывший хозяин дома; в конце концов он даже раздобыл где-то старый проектор. Увиденное немало удивило его. На всех пленках были запечатлены пейзажи либо интерьеры каких-то необычных зданий. Например, там была короткая зарисовка про прогулку по парку в предрассветных сумерках. На другой кассете обнаружился интерьер церкви, снятый при одних лишь свечах. Но самое главное заключалось в том, что ни на пленке, ни на фотографиях не было людей. Никого! Складывалось такое ощущение, словно маэстро Серхио жил в каком-то необитаемом безлюдном мире. Должен отметить, что ему, по всей видимости, пришлось изрядно постараться, чтобы ни один человек из восьмимиллионного населения Мехико — это не считая пригородов — не попал в кадр.
