Она издала звук отвращения.

— Не будь таким ребенком. Ты снова целенький. Давай отпразднуем то, что они снова в деле.

Она подула ему в ухо. Ашерон отпрянул от нее. Естественно, Артемида пошла за ним. Просто дай ей то, чего она хочет. Иначе это будет продолжаться до тех пор, пока она не рассвирепеет и возможно не нападает на него. Пускай мне лучше вырвут глаза. Конечно, они снова вырастут. Это навело его на мысль, а сделали бы его яйца то же самое без помощи Артемиды. По правде говоря, не было никакого смысла сопротивляться этому. Как будто раньше его не заставляли заниматься сексом с ненавистными ему людьми? Все споры будут только откладывать неизбежное и принесут ему боль. Ты должен покончить с этим как можно быстрее. Ашерон повернулся к ней лицом.

— Где ты хочешь меня?

Едва слова слетели с его губ, как он очутился на спине в ее кровати, и она абсолютно голая была на нем.

— Я скучала по тебе, Ашерон.

Он съежился, когда она вонзила зубы в его шею, а затем сделал то, что и всегда. Он ублажил ее, не получив ничего взамен для себя. Она даже не заметила этого, не считая слов о том, что ей не нравится, когда он извергает семя, потому что тогда у них такой беспорядок. А теперь он лежал, обнимая ее, пока Артемида мурлыкала от удовольствия. У Ашерона все еще было пусто внутри. Артемида села и обернула себя простыней.

— А теперь тебе лучше вернуться. Аид устраивает праздник в храме Зевса сегодня вечером и я должна привести себя в порядок.

Он даже не успел открыть рот, как снова был в своей комнате совсем один. Как не нужную мебель она выбросила его за ненадобностью. Он подошел к чаше, налил себе немного воды из кувшина, чтобы умыться и побриться, а потом оделся. У него болела душа. Сначала Ашерон хотел пойти на спектакль, но зачем? Чтобы облегчить его внутреннюю адскую боль потребуется нечто большее. И когда он стал осматривать свою тюрьму, его взгляд остановился на вине, которое Рисса принесла ему. К сожалению, оно не было настолько крепким, чтобы заполнить дыру, которая горела огнем у него внутри. Схватив свой кошелек и плащ, он покинул дворец и пошел на улицу, где находились все притоны и бордели города. У него не заняло много времени, чтобы найти его старого торговца. Низкий и пухлый, мужчина к тому же был лысым с полным ртом гнилых зубов, и стоял на углу самого ужасного борделя в городе. Эвклид улыбнулся в тот момент, как увидел Ашерона.

— Ашерон. Сколько лет, сколько зим.

— Приветствую. У тебя есть корень Морфея?

Он облизал жадно губы.

— Конечно, есть, а сколько тебе нужно?

— Я возьму все, что имеется.

Торговец удивленно приподнял бровь.

— А монет у тебя хватит?

Ашерон протянул ему свой кошелек. Пораженный, он достал небольшую деревянную дугу из колесной телеги, которая для непосвященных или наивных казалось заполненной всяким хламом. Он протянул ее Ашерону, чтобы он осмотрел ее. Ашерон открыл коробочку и поднес травы к носу. Пикантная лаванда не могла перебить ту траву, которая поможет ему. Ашерон закрыл коробочку.

— Мне нужны также трубочка и чашки для этого.

Эвклид протянул их ему в обмен еще нескольких монет.

— У меня будет еще на следующей неделе. В любое время, когда это тебе потребуется, просто дай мне знать. А если у тебя не будет монет, я уверен, что мы что-нибудь придумаем и сможем договориться.

Он провел своим грязным пальцем по лицу Ашерона. Ашерон не мог понять, почему это так задело его. Это было обычным делом для шлюх торговать своими телами за разные вещи, но по какой-то причине это глубоко резануло его.

— Спасибо, Эвклид.

Натянув пониже капюшон, он пошел по темным улицам назад в замок и в свою комнату. Там в темноте он открыл крышку и смешал травы. Странно, что Ашерон смог вспомнить точное количество необходимое для использования.

— Вдохни это, мальчик. Это сделает все намного более приятным для тебя.

У него онемел живот, когда он услышал голос Эстеса у себя в голове. Когда Ашерону впервые дали это, его дядя прижал его к земле и силой заставил вдохнуть наркотик. После этого Ашерона не надо было долго уговаривать. Его дядя был прав, это средство делает все намного сносным, а также забирает всю совесть и желание бороться. Из человека получается бессознательный проситель, готовый на любое извращенное действие, которое хотят на нем испробовать. Он зажег травы и подул на них тихонько, чтобы их осталось нужное количество, а пары стали достаточно крепкими. Закрыв глаза, он взял глиняную маску, поднес ее к носу, а затем вдохнул и делал это до тех пор, пока все, что жгло и болело у него внутри, не утихло. У него поплыло в голове, Ашерон доковылял до кровати и лег, чтобы смотреть на потолок, который расплывался и крутился у него перед глазами.

«Апостолос? Где ты?»

— Здравствуйте, голоса — выдохнул он.

Они всегда были громче, когда он был под действием этих трав. «Мы хотим, чтобы ты вернулся домой, Апостолос. Скажи нам, где тебя найти».

Он осмотрелся и вздохнул.

«Я в темной комнате.

«Где?». Ашерон засмеялся, а потом перекатился на живот и зарычал, от ощущения под собой грубой ткани. Он коротко вздохнул, и его член тут же напрягся. Артемида выкинула его слишком рано. Наркотик всегда невероятно возбуждал его. И потом, ей не нравилось, какой бедлам он устраивал. Каждый раз, когда он оказывался у нее в постели, она морщила свой нос с отвращением. Именно поэтому ему было проще сначала разобраться с ней и удовлетворить себя позже, когда он будет один. Ашерон резко втянул воздух, когда его соски начали тереться о простынь. Удовольствие было мучительным, но он отказывался трогать себя. Ему не нужно было облегчение или какое-то удовольствие. Он хотел покоя. Больше этого Ашерону хотелось, чтобы к нему прикоснулся кто-то, кому он был нужен и важен. И уж точно, это был не он сам.

12 ноября,9528 г. до н. э.

Ашерон сидел снаружи на балконе, позволяя холодным ветрам морозить его, когда понял, что сестра была в окне и наблюдала за ним. Он показал ей жестом, чтобы она тоже выходила на улицу. Ее зубы сразу же перестали попадать один на один.

— Тут чертовски холодно!

— А для меня нормально.

Ашерон был вспотевшим. Рисса подозрительно прищурилась, когда приблизилась к нему.

— Что ты сделал?

— Я ничего не сделал. Абсолютно ничего.

У него едва хватало сил, чтобы поесть. Она покачала головой от злости.

— Ты снова принимаешь эти наркотики, так ведь?

Ашерон отвел взгляд. Она взяла его за подбородок и заставила посмотреть на нее.

— Зачем ты это делаешь?

— Не начинай, Рисса.

— Ашерон, пожалуйста, — сказала Рисса, ее голос напрягся, когда она отпустила его, — ты же убиваешь себя.

Как бы он хотел этого. Опустив взгляд, он повернул запястье, чтобы посмотреть на идеальную не тронутую кожу. Там не было следа от пореза, который глубоко разорвал его кожу и вены.

— Я не могу убить себя. Боги знают, как я пытался. Для меня нет спасения. Поэтому я сижу здесь, убиваю свое время и жду, когда боги, наконец, решат окончить мою жизнь. И еще стараюсь не попадаться никому на глаза.

Она убрала волосы с его глаз.

— Ты выглядишь просто ужасно. Когда в последний раз ты принимал ванну?

Он оттолкнул ее, разозлившись на ее вопрос.

— Когда я в последний раз принимал ванну, меня обвинили в изнасиловании, а затем кастрировали. Без обид, но я лучше буду пахнуть.

Она покачала головой.

— А когда в последний раз ты ел?

— Я незнаю, — он почесал бороду на своих щеках, — что это меняет? Отец все равно не позволит мне умереть с голоду. Я поем, когда мне придется, точнее, когда меня заставят.

В следующую секунду Рисса подлетела к нему и схватила за ухо.

— Ты сейчас же поешь.

— Эй!

Ашерон запротестовал, но она и не собиралась его отпускать. Решительной хваткой она стащила его с перил и потащила за собой к себе в комнату. Рисса была настолько меньше него, что ему пришлось сложиться практически пополам, чтобы поспеть за ее неистовыми и мелкими шагами.