Его второй член команды, Давин, почесал нервно шею.

— Я согласен, kyrios. — Сказал он Страйкеру, используя атлантский термин, обозначающий господин. — Совсем не пахнет концом света.

Страйкер повернулся с холодным оскалом к Аполлими.

— Да уж, не пахнет… — Аполлими вздернула издевательски бровь.

— Как там в песне поется "Вот уж конец света, а я знаю об этом и мне хорошо"?

Что-то было не так, и через мгновение он понял, что именно, вскочив со своего трона, он побежал в комнату, как раз тогда, когда Уриан, Ник, Тори и, как оказалось брат-близнец Эша, Стикс уже исчезли.

Злоба от очевидного обмана возросла в нем до невиданных размеров, пока он не увидел Сатару, лежащую на полу в луже крови. Страх смыл его ярость, когда он подбежал и понял, что она мертва. Ее глаза застыли, а кожа стала синеть. С разбитым сердцем он взял ее на руки и прижал к себе, отчаянно борясь со слезами скорби и боли.

— Ты глупая сумасшедшая сука! — Зарычал он ей в холодную щеку, борясь с рыданиями, которые просто требовали выхода. — Что ты наделала на этот раз?

Аполлими стояла в дверях и ее сердце болело за Страйкера, когда он качал тело своей мертвой сестры, напомнив ей тот день, когда она сама нашла тело своего сына, выброшенное на скалы. Симпатия и новообретенное уважение к нему появились у богини.

Тот факт, что он мог любить кого-то настолько испорченного, как Сатара, говорил о многом. Да, он мог быть хладнокровным, но он не был бессердечным, закрыв глаза, она вспомнила его в тот день, когда они впервые встретились. Страйкер был молод и полон горечь из-за проклятия своего отца.

"Я отдавал все, чем только дорожил, ему и вот, как он отплатил мне за мою преданность? Чтобы я умер в муках через шесть лет? Мои маленькие дети изгнаны из-под солнца и прокляты пить кровь друг у друга вместо того, чтобы есть обычную еду, и умереть в муках всего лишь в двадцать семь. И за что? За смерть греческой шлюхи, убитой солдатами, которых я даже не видел никогда? Где здесь справедливость?"

Поэтому она взяла его под свое крыло и научила, как противостоять проклятию своего отца, путем впитывания человеческих душ, чтобы продлить их жизнь. Она дала ему и его детям убежище в той реальности, где люди не смогут причинить им вреда и где не было опасности, что кто-то из его детей случайно умрет от солнечного света. Затем она позволила ему собрать остальных и привести сюда жить.

В самом начале, богиня жалела его и даже полюбила, как своего родного сына.

Но он не был ее Апостолосом, и чем больше Страйкер находился рядом с ней, тем больше Аполлими хотела видеть своего сына у себя, чего бы это ни стоило. Она признавала, что именно по ее вине между ней и Страйкером появилась стена. И они оба использовали друг друга для того, чтобы добраться до тех, кого ненавидят. И теперь все это вылилось вот во что…

— Мне так жаль, Страйкер.

Он взглянул на нее, в его глазах Аполлими увидела водоворот боли.

— Правда? Или ты торжествуешь?

— Я никогда не ликую над смертью. Я могу посмаковать ее время от времени, если она заслуженная. Но я никогда не торжествую.

— А я никогда не оставляю такие вызовы без ответа.

Тори не смогла еще толком сориентироваться на новом месте, как кто-то сжал ее в таком сильном объятии, что она даже испугалась, как бы у нее не переломались все ребра. Когда запах Ашерона ударил ей в нос и он чувственно поцеловал ее, только тогда Тори улыбнулась и засмеялась от облегчения. Она была в безопасности.

Она хотела обнять его, но вовремя вспомнила о его ранах. Вместо этого Тори схватила его за шею и притянула к себе.

Это был уже настоящий Ашерон, и чувствовал он себя в ее руках просто неописуемо.

Он обхватил ее лицо руками.

— Ты в порядке? — Спросил он, но потом его глаза потемнели, когда Эш увидел на ней разорванную рубашку и застегнутый пиджак Ника.

— Я в порядке. Правда.

— А вот мы нет. — Сказал Уриан сухо. — Ник убил Сатару, пока Тори была у них.

— Он сделал это, чтобы защитить меня. — Вмешалась Тори.

Уриан хмыкнул.

— Мы напишем это на твоей могильной плите. Через какое-то время Страйкер захочет крови за это. Очень много крови.

Ник ухмыльнулся его ужасному тону.

— Без обид, но твой отец совсем меня не пугает. Особенно если учитывать то, как сильно я хочу оторвать кусок от его жалкой задницы. Пускай приходит и он получит свое.

Уриан посмотрел на него, совсем не впечатленный.

— Я знаю, что ты думаешь, что вы делили с ним власть. Но поверь мне, что он не давал тебе ничего, кроме объедков. Не упоминая еще об одной маленькой детали. Никто не прикоснется к нему до тех пор, пока я сам с ним не разберусь. — Эш настойчиво засвистел.

— Успокойтесь, детки. У нас есть на повестке дня более важные вещи, чем спасение твоего мачизма.

Тори спрятала улыбку, когда наконец поняла, в чем в действительности заключалась работа Эша и почему он себя называл ковбоем. Так оно и было.

Эш посмотрел решительным взглядом на Ника.

— Нам нужно хорошенько подготовиться к битве. Я не позволю Страйкеру забрать Ника. — Ник горько засмеялся.

— Мне не нужна твоя гребаная помощь. Я и сам могу сражаться. — Эш не отреагировал на ненависть в его тоне.

— Я знаю, почему ты ненавидишь меня, Ник, я все уяснил. Но твоя мать не захотела бы, чтобы ты снова убил себя. Давай будешь ненавидеть меня завтра. А сегодня вечером, потерпи меня, как зло во благо. — Ник отпихнул его назад.

— Но это не делает нас друзьями. — Эш поднял руки вверх.

— Я знаю. — А потом снова повернулся к Тори. — Стикс выведи ее отсюда. И хорошенько приглядывай за ней.

Тори охнула, когда поняла, что это был тот самый Стикс, о котором она читала в дневнике — тот самый, который мучил и кастрировал Ашерона. Волна такой горькой ярости накатила на нее, что Сотерия даже могла почувствовать ее вкус. Она уже собралась сказать Эшу, что у нее нет намерения идти куда-либо с человеком, который посвятил свою жизнь тому, чтобы причинять боль Ашерону, но не успела даже и рта открыть, как яркая вспышка света ослепила ее.

Наносекунду спустя появилась группа свирепых светловолосых людей. Они выглядели смертельно серьезными, пока принимали свою истинную форму.

Страйкер вышел вперед и его взгляд устремился прямо на Уриана.

— Ты предал меня в последний раз. — И что-то бросил в Уриана.

Тори не имела ни малейшего представления, что же это могло быть, пока Эш не перехватил этот предмет своей рукой. Это был кинжал странной формы, который напомнил ей древнегреческий дизайн, более того, на его рукояти был тот же символ солнца, что и на рюкзаке Эша.

Ашерон прищурился, глядя на Даймонов.

— Забирай своих девчонок и с криками убегайте отсюда, Страйкер. Этим ты выиграешь для себя время. Поверь, что тебе не захочется узнать меня в том настроении, в котором я сейчас нахожусь.

Страйкер провел языком по клыкам, как будто наслаждался идеей о том, чтобы покормиться от Ашерона.

— Ничего больше я не желаю, как того, чтобы попробовать крови. Особенно вашей, Темные охотники. — Он осмотрел людей, которые стояли рядом с Эшем и рассмеялся. — Сегодня мы попируем, Спати. В атаку!

Тори запихнули за спины, всех стоящих с Ашероном. Она уже хотела сказать, что может сама за себя постоять, но когда Охотники напали, а Даймоны стали отбиваться сгустками энергии и наносить молниеносные удары, то Тори осознала, что ее навыков и способностей явно было недостаточно.

Они дрались не просто на кулаках и своим оружием, а с помощью своих паранормальных способностей, с которыми она не могла соревноваться. И когда эта мысль едва успела сформироваться у нее в мозгу, как группа демонов пополнила ряды Даймонов в этой битве.

Страйкер пошел на Ника, но Эш перехватил его, и они оба свалились на землю, сильно ударившись. Уриан ударил демона кинжалом промеж глаз, а потом развернулся и вырвал клыки у Даймона.

Тори попятилась назад, пытаясь найти хоть какое-то оружие.