— Да, представь себе, я знаю намного больше! — огрызнулась я. — Я прекрасно осведомлена о теме разговора. Ты даже не удивился, что я легко приняла тот факт, что ты — вампир?

— Извини, я не следовал за твоими рассуждениями. Ты сказала, что встречалась с вампирами в Сохо.

Я завелась еще больше:

— Ты действительно посещал этот клуб или только слышал о нем?

— Я не большой любитель ночных клубов, — признался Адам.

Все ясно! Если бы он провел там какое-то время, встретил бы некоторых моих лондонских родственников — завсегдатаев этого клуба.

В «Ночном движении» никто не скрывал свою сущность. Люди никогда бы не нашли это место, потому что оно было очень надежно спрятано. Мне следовало понять, что он не был в клубе, раз не удивился моим визитам туда. Тем более раз он принимал меня за обычную женщину. Если, конечно, все не являлось игрой…

Я поднялась обратно и села на качели. Прошлое становилось настоящим… Адам подошел и сел возле меня, не говоря ни слова.

— Адам, я хочу рассказать о себе, о своей жизни, — начала я.

Он пристально смотрел на меня, не отводя глаз, будто пытался запомнить мое лицо.

— Мне нужно так много объяснить. — Я пыталась сохранить тон ровным и спокойным.

Он продолжал молчать и смотреть на меня тем же неподвижным взглядом. Интересно, о чем он думал? Я положила руки на колени. Слов здесь явно недостаточно. Как я расскажу о физиологических и метафизических изменениях, которые происходили со мной? О Силе, которая жила во мне и которую я не могла ни контролировать, ни идентифицировать?

Ладони не были потными, но я чувствовала, как они зудят от прилива еле сдерживаемой энергии. Я не могла подобрать нужные слова для объяснений, но дать ему почувствовать, кто я, было в моих силах.

— Протяни ко мне руки, Адам, — попросила я хриплым голосом.

Он выполнил просьбу.

Я глубоко вздохнула перед тем, как начать, и сжала его руки в своих. Он слегка вздрогнул, когда наши ладони соприкоснулись, но я сжала их еще сильнее. Он еще ничего не видел…

Я выдержала его пристальный взгляд, слегка улыбаясь и пытаясь успокоить. Адам улыбнулся в ответ, но продолжал хранить молчание. Я приблизилась и усилием воли заставила себя расслабиться. Мгновение я колебалась — стоит ли предпринимать следующий шаг? Затем убрала все свои щиты и направила энергию по своим рукам к мужчине, сидящему рядом. Я действовала не в полную силу — буду способна на это через несколько недель. Однако чтобы произвести впечатление, этого должно было хватить.

Адам слегка задрожал, но мои руки не отпустил. Я влила в него всю свою энергию, полностью себя истощив, — впервые за время, которое прошло с момента разрыва с Гидеоном. Глаза Адама сверкнули, в их зеленой глубине замелькали искры и тени. Его руки забились в конвульсиях, пытаясь обхватить мои запястья, будто касаться моих кистей было небезопасно.

Я тоже схватила его за запястья, глотая слюну; влечение усилилось. Желание это было сильнее голода, сильнее самого сногсшибательного азарта, который я испытывала во время охоты. Но мое ли это было желание? Или его? Или наше обоюдное? Трудно сказать…

Адам зарычал и притянул меня к себе, его губы оттопырилась, клыки обнажились и увеличились в размере. Желание охватывало меня все сильнее, слившись с его жаждой воедино. Я переползла к нему на колени, обняла, и мы оба стали бороться за власть. Мне хотелось погрузить в него свои клыки, выпить эту горячую кровь, пульсирующую под кожей, — только она могла утолить мой голод. Я чувствовала, что точно такое же влечение клокотало и в нем. Когда я наклонила голову, мой рот заполнился слюной; мои колени, зажатые его бедрами, задрожали; мои руки лежали на его плечах; мои челюсти пытались схватить, порвать, ощутить вкус…

— Нет! — зарычал Адам и вскочил, оттолкнув меня.

Я упала, ударилась головой о деревянные доски и успела услышать характерный звук удара… Связь между нами оборвалась.

Мои ноздри дрогнули, я почувствовала запах дыма и горячего воска, который заставил меня очнуться. Я огляделась вокруг, пытаясь выяснить свое местонахождение.

Мягкий свет, исходящий от пары кованых торшеров в викторианском стиле, создавал превосходную атмосферу; водянисто-фиолетовые шелковые тени смягчали электрический свет. Я лежала на мягком диване, покрытом фиолетовыми подушками того же оттенка. Подушки подложили мне под голову и ноги. Диван располагался прямо под главным окном и рядом с дверным проемом, ведущим в спальню.

Перед диваном — простой деревянный журнальный столик, чуть более светлого оттенка, чем полированный деревянный пол. На столике стояла керамическая ваза ручной работы, окруженная целым лесом свечей и заполненная трюфелями в эксклюзивных фантиках. Одна из свечей почти догорела; над ней, как измученный призрак, витало облако светло-серого дыма. Рядом с вазой красовались бутылка вина и два бокала…

Адам перенес меня в свой дом. Я была укрыта афганским покрывалом. Боль в затылки поутихла, стала вполне переносимой, но все еще раздражала меня. Я вздрогнула, когда вернулось воспоминание о сделанном. Одна секунда, и могла перегрызть Адаму горло… Определенно это не самый лучший способ найти друзей или обольстить потенциального любовника. Лежа на спине, я повернула голову, чтобы оглядеть комнату, — никаких признаков присутствия Адама. Неужели он исчез?

Через несколько мгновений я поняла, что кроме обычных звуков деревянного дома слышится что-то еще. Голоса… Снаружи, возле подъезда.

Я попыталась сесть так, чтобы не причинить себе вреда. Это было нелегко: каждая мышца болела, словно меня избил профессионал. Проблема неуправляемой Силы состояла в том, что за нее приходится платить, иногда даже слишком высокую цену. Я знала об этом, но думала, оно того стоит.

Нет, я не уверена… Я осторожно спустила ноги на пол, пытаясь понять, испытываю ли я головокружение и потерю ориентации. Этого не было, но ноги плохо слушались.

Я подошла к главному окну, двигаясь так медленно, будто я сидела за рулем «феррари» и ехала по школьному двору. Автомобиль хотел рвануть с места, но все мое существо кричало: «Ни в коем случае!» Занавески были опущены, поэтому не удалось ничего увидеть. Тогда я двинулась к приоткрытой двери. С расстояния двух дюймов мне удалось разглядеть закрытую стеклянную дверь. Я заглянула в щель.

Адам стоял справа, возле темного подъезда, спиной ко мне, приложив руку к уху, — разговаривал но телефону. Я напрягла слух, но не смогла расслышать ни слова. Я протерла глаза и вслушалась снова. Опять ничего. Даже нет уверенности, что он вообще разговаривает.

Я приоткрыла дверь. Адам обернулся, не издав ни звука.

Я хотела что-то сказать, но передумала и покачала головой — она по-прежнему болела. Затем вернулась в дом — мне хотелось сесть.

— Кейра? — Мое имя мягко повисло в воздухе, достигнув моего слуха. — Мы можем поговорить?

— Да.

Я вернулась на диван и свернулась клубком в углу, укутавшись афганским покрывалом. Мне не было холодно, но так я чувствовала себя в большей безопасности. (Как будто одеяло могло защитить… Разве что от себя самой.) Я боялась, что, если позволю Адаму приблизиться, тело выйдет из-под контроля, и я забуду, как он меня оттолкнул. Не говоря о том, что мы оба были на волосок от того, чтобы съесть друг друга…

Он подошел, двигаясь так медленно и осторожно, словно приближался к яме, полной раскаленных углей, или к бешеной собаке без поводка. (Если бы я оказалась на его месте, реагировала бы так же.)

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он, осторожно сев в кресло.

Хороший выбор…

Я бы не знала, как вести себя, окажись он рядом. Теперь, по крайней мере. Я кивнула, не зная, что сказать.

Его лицо ничего не выражало, поза была свободной, но не полностью раскованной. Он напоминал животное, напряженно вслушивающееся в шорохи леса: кто там — хищник или потенциальная жертва? В этом смысле я не знала, кто я и кем хотела бы быть.