– Значит, около четырех?
– Да, около того.
– Осталось меньше часа.
– Ты прав.
Ее голос дрогнул, и ему безумно захотелось утешить ее. Однако он сжал кулаки и не сдвинулся с места.
Праздник, должно быть, только что закончился. Людской поток хлынул к пристани. Лодки отчаливали одна за другой. Появились суда, которые должны были переправить зрителей через залив. Джон стоял под ветвями дуба. Надежда и отчаяние боролись в его сердце.
Раздался гудок, и последнее судно отчалило. Он посмотрел наверх.
– Последний корабль!
– Который час?
Джон вытащил часы, открыл крышку и легкая радость закралась в его сердце.
– Четыре тридцать.
– Ничего не понимаю, я упала раньше. К этому времени уже все должно было произойти.
– Либби…
– Я знаю, что ты собираешься сказать. Но я уверена, что вернусь назад. Я не могу объяснить, но я это почувствовала, как только увидела дерево. Что-то подсказывает мне, что я здесь не останусь. Не понимаю, – тихо сказала она.
Ее голос звучал напряженно и растерянно. Не в силах больше видеть, как она страдает, он схватился за нижнюю ветку и взобрался на дерево. Либби задохнулась, увидев его, а потом подвинулась, освобождая место рядом с собой.
Джон прижал ее к груди. Они сидели так долго-долго. У него затекла нога, и он пошевелил ею, чтобы усилить кровообращение.
Когда она взглянула на него, ее глаза сверкали.
– Неужели с нами ничего не произойдет?
– Уже почти пять. Скоро рассвет.
Либби посмотрела вокруг. Хотя по-прежнему было темно, но она знала, что он прав. В течение часа солнце встанет над стенами форта, а она все еще здесь. Внезапно ей пришла в голову мысль, что ее присутствие тут было предопределено. Может, она случайно оказалась в двадцатом веке? Может, ее место рядом с Джоном?
– Ничего не будет, – сказала она уверенно. Джон прижался губами к ее лбу.
– Сожалею, дорогая. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе до конца своих дней. Но я готов расстаться с тобой ради твоего блага.
– Я знаю, – прошептала она. – Все дело в том, что я совсем не разочарована.
– Ты думаешь, я имею в виду… ты считаешь, что можешь быть счастлива…
– С тобой? Да, думаю, что могу. Если ты сумеешь примириться с несколько чудаковатой женой. Ты еще не раз попадешь в неловкое положение из-за моего языка и недостатка знаний о твоем времени.
– Не говори глупостей. Я горжусь, что ты будешь рядом, что смогу представить тебя как свою жену.
– Я люблю тебя, Джон!
– А я люблю тебя, Либби! Давай пойдем в форт и выпьем по чашке кофе, прежде чем поплывем домой!
Либби со стоном вытянула ноги, чтобы вернуть им чувствительность.
– «Выпьем кофе»– звучит восхитительно! Но «домой» – полный отпад!
Джон спрыгнул на землю и протянул к ней руки. Она соскользнула, и он поймал ее и прижал к своей груди. Желание, которое он столько времени подавлял в себе, захлестнуло его. Он наклонил голову и поцеловал ее.
Либби стала на цыпочки и прижалась к нему. Джон взял ее голову в свои ладони, и их губы соединились. Его поцелуй был клятвой, обещанием, извинением. Потому что – Господи, прости и помилуй – он был рад тому, что она не покидает его. Он знал, что она будет скучать по дому, по семье. Но если б все шло, как она предполагала, Либби бы исчезла. Ее готовность принять его предложение была продиктована безысходностью. Однако ему все равно. Он примет ее на любых условиях.
Они оторвались друг от друга, но он не выпустил ее из объятий.
– Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, – обещал Джон, чувствуя, что ему несказанно повезло. Если им суждено пройти по жизни рука об руку, он постарается сделать так, чтобы она ни о чем не пожалела.
Она прижалась губами к его губам, ее руки заскользили по его груди, словно она желала убедиться, что он действительно существует. Либби печально улыбнулась.
– Пойдем, – сказала она, окидывая взглядом дуб.
Он обнял ее за плечи, и они двинулись в форт. По дороге им повстречались индейцы. Они расположились кто на орудиях, кто прямо на земле. Апачи курили длинные тонкие трубки и вели неторопливую беседу.
Заметив солдат, сгрудившихся у костра, Джон направился к ним.
Там они наткнулись на Джеронимо и Найче. Индейцы стояли у столба, поддерживающего тент. Либби помахала старому знакомому. Удивление, написанное на его лице, заставило ее остановиться.
– Джон, что…
Он проследил за ее беспокойным взглядом и увидел спешащего им навстречу Джеронимо. Хотя было понятно, что старик настроен мирно, тем не менее он напрягся.
– Нет, нет, – повторял индеец, бешено жестикулируя. Затем последовала длинная фраза на языке апачей. Либби повернулась к Джону.
– Переводчик я плохой, – признался он, – но сдается мне, что целитель говорит, будто ты заколдована и еще что-то о лунных облаках.
Найче, который подошел вместе с целителем, с интересом смотрел то на Джеронимо, то на Либби. Вождь что-то пробурчал и повернулся, указывая рукой в сторону дерева.
– Узен говорит, что ты должна быть там. Вот почему он не удивился, увидев тебя в форте.
Джон внимательно вслушивался в слова старца, а затем, не выдержав, поднял руку, чтобы остановить поток его слов: он не успевал переводить.
– Однако ты должна была исчезнуть.
Либби взглянула на Джона, после чего перевела взгляд на Джеронимо. Она покачала головой.
– Я пыталась уйти, но ничего не получилось! Скажи им, Джон!
Прежде чем Джон перевел, Джеронимо заговорил на ломаном английском.
– Должна вернуться, – сказал он, толкнув ее в плечо и показав рукой на самый край острова. Поскольку Либби не двинулась, он толкнул ее сильнее.
Джон поднял было руку: какое он имеет право прикасаться к ней, но Либби опередила его и отвела ладонь индейца.
– Узен сказал, ты идешь назад. Сделать хорошее волшебство для наших людей. Ты останешься, хорошее не придет.
– Я же сказала вам, что пыталась. Но ничего не получилось, и я решила остаться. Мы с Джоном собираемся пожениться. – Она ткнула пальцем себя в грудь, затем Джона и вложила свою руку в его.
Джеронимо взволновался не на шутку. Он попытался разомкнуть их руки. Джон напрягся. Солдаты, стоявшие у костра, видимо, заметили, что происходит что-то неладное. От группы беседовавших мужчин отделились двое и направились в их сторону.
Предвидя дальнейшее развитие событий, Либби попыталась успокоить индейца. Тот в ответ опять затараторил.
– Эта стрела, – перевел Джон, кивая головой. – Какая стрела?
Джеронимо показал на небо. Либби увидела облако, похожее на стрелу. Ее оперенье расширялось в обе стороны, кончик был заострен.
Поняв, что он завладел их вниманием, Джеронимо продолжал.
– Стрела нацелена на луну, – сообщил он, показывая на пальцах, о чем он говорит. – Волшебство близко, – он раздвинул руки и обхватил ее плечи. – Узен выбрал тебя, чтобы сделать добро апачи.
– Когда стрела вонзится в луну, – повторил Джон, – Либби вернутся туда, откуда пришла?
Джеронимо улыбнулся и снова подтолкнул Либби.
– Иди, иди!
– Нет! – воскликнула она, гневно глядя на Джона. – Никуда я не пойду. Теперь я хочу остаться с тобой. Ты же сказал, что хочешь, чтобы я осталась! – Она повернулась к Джеронимо. – Я люблю его! – кричала она, показывая пальцем на Джона. – Я хочу остаться с ним!
– Нет остаться! – рассердился он. – Иди!
– Ни за что! – замотала она головой. – Я не пойду!
Она встретилась взглядом с Джоном. Он был в шоке. В его глазах снова читалась боль и готовность принять удар судьбы.
– Нет! – воскликнула она, хватая его за руку. – Я не оставлю тебя. Я не хочу!
Джон молчал.
– Скажи хоть слово, – потребовала она в конце концов, не в силах вынести оглушающую тишину. – Скажи им, что я не вернусь.
Джон перебегал взглядом с ее искаженного лица на Джеронимо, всем своим видом выражавшего осуждение. Она сжала его руку, ее ногти впились ему в кожу.
Внезапно она почувствовала, что он принял решение. Джон посмотрел на небо. Кончик стрелы приближался к луне. Он обратил на нее взгляд, полный любви, и покачал головой, разбив ее сердце.
