— Знаешь, что собирается сделать твой брат? — возмущенно рявкнула она. — Надеть пуленепробиваемый жилет и бегать по городу в поисках плохих парней! Будь любезен, объясни ему, что он не должен этого делать!

Судя по выражению лица, Лайам был зол как черт. Однако Шон мысленно согласился с Ким. Старший брат чуть что выходил из себя и в запале мог натворить немало глупостей — например, отправиться в одиночку на поиски любителей поохотиться за оборотнями.

— Лайам, — словно попугай, послушно повторил Шон, — ты не должен надевать пуленепробиваемый жилет и бегать по городу в поисках плохих парней.

— Слушай, только не начинай, хорошо? — прорычал Лайам.

— Между прочим, Ким дело говорит. Кстати, она носит твоего ребенка, а ему, между прочим, понадобится отец.

Лайам, расплывшись в блаженной улыбке, ласково провел огромной лапищей по уже заметно выпирающему животу Ким. С того самого дня, когда Ким объявила о своей беременности, Лайам не знал ни минуты покоя. Впрочем, и неудивительно. Конечно, Ким была крепкой и здоровой девушкой, да и союзы между оборотнями и людьми давно уже перестали быть редкостью, однако выносить и родить ребенка от бастета непросто. Ей предстояло тяжелое испытание, и они оба это понимали.

— Кроме плохих, есть и хорошие парни. Целая куча, — вмешался Шон. — Например, я. Почему бы тебе не поручить это нам?

Сегодняшняя стрельба была не первой. Нечто подобное случилось незадолго до приезда Андреа — какие-то люди ворвались в один из баров, где обычно собирались оборотни, и начали палить и орать как ненормальные. Слава богине, никто не был ни ранен, ни убит. Правда, Шону пришлось объясняться с полицией. К счастью, копы решили, что это обычная разборка между уличными бандами, и довольно быстро потеряли к этому делу всякий интерес. Впрочем, как обычно, когда жертвами оказывались оборотни — на них копам было плевать.

— Хорошо. — Лайам нахмурился. А Шон молча возликовал — первый раунд остался за ним, и он это знал. Вернее, за Ким. Впрочем, не в первый раз. — А теперь живо в постель, — буркнул он, обернувшись к жене.

Голубые глаза Ким сверкнули.

— Нет, это ты живо в постель!

— И пойду! Вот только скажу пару слов Шону и сразу лягу.

Ким оттолкнула его руку, лежавшую на ее животе, но все-таки одарила Лайама скупой улыбкой.

— Хорошо, но предупреждаю — спать я не буду!

— Надеюсь, любовь моя, — ухмыльнулся Лайам.

Шон в притворном ужасе закатил глаза:

— Умоляю, только не говорите мне, что из-за вас и ваших игрищ нам теперь тоже не уснуть!

Ким вспыхнула, но Лайам только ухмыльнулся во весь рот. Судя по всему, хорошее настроение уже вернулось к нему. Пихнув мужа в бок, Ким вернулась в спальню, а двое братьев спустились вниз и, не сговариваясь, отправились на кухню.

— С Андреа все в порядке? — поинтересовался Лайам. Открыв холодильник, он вытащил пару бутылок «Гиннесса» и протянул одну брату. Хотя оба, прожив двадцать лет среди американцев, привыкли пить светлое пиво, братья по-прежнему были единодушны в одном — лучше темного, тем более «Гиннесса», ничего нет. — Она не ранена?

— Нет, с ней все в порядке, — бросил Шон. Он знал, что обязан рассказать Лайаму о даре целительства, которым обладает Андреа, но, подумав, решил, что с этим можно подождать. Он вдруг поймал себя на том, что ему хочется защитить Андреа — в том числе и от собственного брата. И тут, как на грех, ему вдруг вспомнилось, как сегодня вечером, незадолго до перестрелки, Андреа, зайдя за стойку, исполнила нечто вроде шутливой джиги. Тело Андреа бешено извивалось, и все мужчины в баре, не исключая и Лайама, пожирали ее горящими глазами.

— Шон, — Лайам щелкнул пальцами перед лицом младшего брата, и тот, вздрогнув, очнулся, — что с тобой? Спишь, что ли? Или мечтаешь о чем-то? Похоже, братишка, ты сражен наповал.

Он снова смеялся. Шон открыл было рот, но тут в заднюю дверь забарабанили кулаком. Как выяснилось, это пришел Коннор.

Коннору, их племяннику, сыну их покойного брата, только недавно исполнился двадцать один год. По людским меркам он был совершеннолетним, по меркам оборотней — обычным щенком, которому еще предстояло занять свое место в стае. Пройдет еще пара лет, и Коннор станет одним из доминирующих самцов, готовым искать себе подругу, подумал Шон. Он был очень похож на Кенни, своего покойного отца — такой же мускулистый, суровый и сильный. Со временем он станет силой, с которой придется считаться.

— Привет, Лайам. Привет, Шон, — улыбнулся Коннор. — Эллисон желает знать, когда мы собираемся поохотиться на людей. А заодно и надрать кому-то из этих придурков задницу.

Губы Шона расползлись в улыбке. Он сильно сомневался, что Эллисон, самый твердолобый техасец из всех, кого он знал, в разговоре с их племянником употребил подобные выражения, зато Лайам мгновенно вышел из себя.

— Передай Эллисону, чтобы придержал язык! — прорычал он.

Вместо ответа Коннор направился к холодильнику и молча вытащил из него бутылку холодного пива. Беспокойные движения выдавали кипевшую в нем злость. Молодому оборотню, похоже, не терпелось занять свое место в этом мире.

— Они вторглись на нашу территорию, разве нет? Могли пострадать наши женщины. Я сказал Эллисону — значит, мы будем сражаться.

— С каких это пор ты вдруг стал подпевалой у волчар вроде Эллисона? — низким, угрожающим голосом прорычал Лайам. — Мы сами с ними разберемся, парень.

— Это сидя за запертыми дверьми и попивая «Гиннесс», что ли? — Коннор шумно отхлебнул пива и утер рот рукой. — Ну и вожаки из вас! — сердито бросил он.

— Перед закрытием я потолковал с копами из числа людей, — буркнул Лайам. — Завтра прямо с утра Шон поедет в город — поговорит с детективом, тем самым, с которым он разговаривал в прошлый раз, Ронан — молодчина — запомнил номера той машины. Не то чтобы это сильно нам помогло — предыдущую машину эти ублюдки угнали.

Коннор ударил кулаком по столу.

— Почему полицейские не дадут нам самим выследить их? Мы бы живо взяли их за глотку.

— Конечно, малыш, — кивнул Лайам. — Мы бы выследили этих придурков, взяли за глотку — а что потом? Наши ошейники тут же активировались бы, и через минуту мы бы катались по земле, воя от боли. И выглядели бы полными идиотами — на радость им. Не волнуйся, Кон, мы найдем их. И отплатим с лихвой — только по-другому.

Коннор плюхнулся на стул.

— Черт возьми, ну почему мы не можем просто снять эти дурацкие ошейники?!

Лайам с Шоном молча переглянулись. Прошлым летом секретные эксперименты, которые втайне от людей проводили оборотни, пытаясь отыскать способ избавиться от ошейников, дали ужасающие результаты. После этого Лайам объявил, что с экспериментами покончено. Однако Шону было известно, что Лайам и их отец Дилан по-прежнему бьются над этой проблемой. Они так и не оставили надежды отыскать безопасный способ избавить своих сородичей от необходимости носить ошейники. Они не говорили об этом никому — ни Коннору, ни Андреа. Хотя Ким и Глория, конечно, были в курсе, поскольку сами участвовали в эксперименте. Для остальных это по-прежнему оставалось тайной.

Коннор, передернув плечами, обиженно нахохлился:

— Мне иногда кажется, что вы предпочитаете сидеть сложа руки.

— Между прочим, в такие минуты я опаснее всего, парень, — буркнул Лайам. — Кстати, а ты-то что забыл у Эллисона? — спохватился он. — Насколько я помню, тебе велели сидеть дома и охранять Ким.

— Ну, вышел на минутку. Подумаешь, большое дело! Ведь дом Эллисона через дорогу! — Коннор крутился на стуле — ему не сиделось, раздражение и злость требовали выхода. — Это нечестно, разве нет? Люди надели на нас ошейники, заставили нас работать, разгребать их дерьмо — а для чего это им понадобилось? Да чтобы мы разучились драться, вот зачем! А теперь и этого мало — решили вообще нас перестрелять! Повезло еще, что никого не убили.

В ответ на его гневную Тираду Лайам только молча кивнул. Зато Шон искренне сочувствовал племяннику. Если честно, эта манера Лайама напускать на себя важный вид — типа «не переживай, братишка, я сам этим займусь» — выводила его из себя. Шагнув к Коннору, Шон молча обнял племянника.