Не успела Андреа Грей поставить перед клиентом бутылку пива, как снаружи загремели выстрелы. Окон в этом баре, что располагался на окраине Остина, города оборотней, отродясь не водилось, зато входные двери всегда были гостеприимно открыты для всех. И вот теперь на улице грохотали выстрелы. На миг Андреа ослеплаи оглохла. А в следующее мгновение поняла, что лежит на полу, придавленная сверху двумя с половиной сотнями фунтов литых мышц! Кто-то из оборотней сшиб ее на землю и рухнул сверху, прикрыв от пуль собственным телом. Андреа даже знала, кому именно принадлежало это мускулистое тело, пригвоздившее ее к полу. Андреа забарахталась, но с таким же успехом можно было пытаться спихнуть с себя гранитную плиту. Она сердито чертыхнулась сквозь зубы. Котяра чертов!

— А ну слезь с меня! — потребовала она. — Эй, ты оглох, Шон Морисси? Кому говорю?!

— Лежи тихо, милая, — промурлыкал у нее над ухом низкий голос. — Слышишь, стреляют?

Чуть слышная хрипотца, певучий ирландский акцент… Проклятие! Андреа почувствовала, как от этого голоса ее охватывает знакомый жар.

Дикий рев заставил Андреа содрогнуться — Ронан, местный вышибала, вихрем промчался мимо нее и вывалился за дверь, успев на ходу обернуться медведем. Вновь загрохотали выстрелы, им вторил яростный рев раненого зверя. В воздухе, словно разъяренные осы, жужжали пули, и Андреа услышала, как за спиной одна за другой с мелодичным звоном лопаются бутылки. В разные стороны брызнул дождь осколков, послышалось бульканье льющейся жидкости, и воздух наполнился ароматами спиртного. Грохот выстрелов перекрыл оглушительный рев, только на этот раз львиный, и стрельба вдруг разом стихла. На миг наступила тишина. А потом снаружи взревел мотор, пронзительно завизжали покрышки, и через пару минут вновь стало тихо.

На какое-то время в баре повисла потрясенная тишина. Потом послышался испуганный шепот, чьи-то слабые стоны, а вслед за ними — разъяренный голос Глории, тетушки Андреа.

— Проклятые ублюдки! — проворчала она. — Уроды, мать вашу…

Оборотни, кряхтя, постанывая и чертыхаясь, стали один за другим подниматься на ноги.

— По-моему, ты уже можешь слезть с меня, Шон, — сказала Андреа.

Шон явно не спешил выполнить ее просьбу. Блаженная тяжесть мужского тела заставила Андреа задрожать, по телу, затопив сознание, прокатилась жаркая волна. И ее охватило хорошо знакомое ощущение покоя, уверенности и силы. «Со мной ты в безопасности, милая, — прозвучало у нее в голове. — Когда я рядом, тебе ничто не угрожает! И так будет всегда». Наконец он все-таки встал и потянул за собой и ее. Андреа вскинула на него глаза… шесть с половиной футов роста, иссиня-черные волосы, пронзительные синие глаза. Бастет, оборотень из семейства кошачьих, которому Андреа обязана своей свободой.

Шон и не подумал отодвинуться. Он стоял так близко, что она чувствовала жар сильного мужского тела.

— Эй, все целы? — крикнул он.

Голос Шона, как всегда, звучал твердо, но под этим напускным спокойствием чувствовалась тревога. Андреа догадывалась, о чем он думает. Шон боялся, что нынче вечером ему придется взять на себя роль стража. А это означало, что именно ему придется вонзить свой меч в сердце смертельно раненного друга, дабы обратить его тело в прах, а душу отправить туда, где ее ждет вечная жизнь. Меч стража висел на стене в крохотной каморке в задней части бара — именно там оставлял его Шон в те вечера, когда заглядывал сюда. А с тех пор как Андреа стала здесь работать, Шон превратился в постоянного посетителя — просиживал в баре каждый вечер, незаметно наблюдая за нею.

Прошло две недели с тех пор, как Андреа стала соседкой Шона. И она бы голову дала на отсечение, что Шон ненавидит эту свою обязанность. К помощи стража обычно прибегают, когда надежды уже нет, и тяжкий груз, который Шон был вынужден нести на своих плечах, точно крест, наложил отпечаток на всю его жизнь. Немногие это замечали… а вот Андреа поняла это сразу.

Стоя почти вплотную, она почувствовала, как он расслабился, когда выяснилось, что никто, слава Богу, не ранен. Оборотни один за другим медленно поднимались на ноги — испуганные, растерянные, ошеломленные, но целые и невредимые. На этот раз им повезло — обошлось без потерь.

Пол был усыпан битым стеклом и щепками. В воздухе стоял резкий запах пороха и спиртного, вдоль стен поблескивали рассыпанные гильзы. Сами стены, продырявленные пулями, напоминали пчелиные соты. Половина бутылок в баре была разбита, и их содержимое разлилось по полу, а бармен — один из немногих людей, кого терпели оборотни, — дрожа всем телом, скорчился под стойкой бара.

Огромная дикая кошка, бесшумно проскользнув в дверь, замерла возле сбившихся в кучку людей, которым не хватило духу подняться на ноги. Оборотни, принимавшие облик животных семейства кошачьих, представляли собой диковинную помесь льва, леопарда, тигра и ягуара, за многие века вобравшую в себя все лучшее, что отличало представителей этих пород. Семейство Морисси отличало сходство со львом, широкая грудь, литые плечи, поджарое, мускулистое, покрытое золотистой шерстью тело и темная грива. Поднявшись на задние лапы, могучий зверь едва не коснулся головой потолка. Миг — и исполинский лев исчез. Посреди бара, озираясь по сторонам, стоял высокий мужчина. Андреа узнала Лайама Морисси, старшего брата Шона.

Распростертые у его ног люди затравленно озирались по сторонам. Бедняги явно обезумели от ужаса. На мгновение Андреа стало их жалко… но, с другой стороны, чего этих идиотов понесло в бар, где обычно собираются оборотни, сердито подумала она. Поклонники оборотней бесили ее до зубного скрежета. Нацепив на шею ошейник, наподобие тех, что носили оборотни, они из кожи вон лезли, чтобы доказать, что они, мол, ничем не хуже своих кумиров. Но в ситуациях, подобных этой, когда оборотни держались так, как и положено оборотням, эти недоумки, казалось, вот-вот от страха наложат в штаны. «Шли бы вы домой, ребятки!» — сердито подумала она.

— Шон! — окликнул его Лайам, обведя глазами толпу.

— Все целы, — ответил на его вопрос Шон. — Как там Ронан?

— Будет жить. — Гнев, звучавший в голосе Лайама, передался и младшему брату. — Люди, будь они прокляты! — с яростью выплюнул он.

«Снова люди», — молча закончила за него Андреа.

— Трусы! — рявкнула Глория. Злобно сверкая белыми от злости глазами, рослая платиновая блондинка помогла еще одной женщине-оборотню подняться на ноги. Ошейник, украшавший точеную шею Глории, больше смахивал на роскошное ожерелье, безупречно подходившее к платью из золотистой парчи, облегавшему ее тело, словно вторая кожа. Она тряхнула головой, и камни в нем ослепительно сверкнули. — А ну прочь с дороги! Сейчас я им покажу!

— Сядь! — В голосе Лайама прозвучала спокойная властность. Глория, разом присмирев, слегка попятилась. Ошейник ее тут же перестал сыпать искрами. Ошейник самого Лайама не светился вообще, хотя Андреа даже на расстоянии чувствовала исходившую от него волну гнева.

Один из поклонников оборотней примирительно поднял руку:

— Эй, приятель, мы не имеем к этому никакого отношения!

Лайам, нацепив на лицо улыбку, с трудом заставил себя вернуться к роли радушного, приветливого управляющего.

— Знаю, парень, знаю, — буркнул он. — Жаль, что ты невольно угодил в переделку. Почему бы тебе не заглянуть сюда завтра утром? Первая рюмка — за счет заведения, идет? — Певучий ирландский акцент, обычно едва различимый, сразу стал заметнее.

Лайам, глава клана и повелитель города оборотней, включил все свое обаяние, однако, похоже, на этот раз оно не подействовало. Судя по выражению лиц его собеседников, они были бы рады поскорее свалить отсюда. Да и понятно — над ними навис голый, в чем мать родила, исполинского роста громила, на груди и плечах которого бугрились литые мышцы. Тело его блестело от пота, а одного удара могучего кулака было достаточно, чтобы свернуть любому из них челюсть. Поклонники оборотней повадились таскаться в бар в поисках острых ощущений, однако, судя по их мучнистым физиономиям, они не слишком обрадовались, когда опасность стала реальной.