— Не знаю…

— Тогда я пойду с тобой.

— Что? Ты шутишь?! Почему?

— Ты ведь хочешь узнать, кто ты такая?

Шон сидел с таким невозмутимым видом, словно это не он только что вызвался сделать то, что в глазах оборотня иначе как подвигом трудно было назвать. Или безумием… Чтобы бастет отправился в страну фэйри просто потому, что его подружке-полукровке приспичило раскопать семейные корни?! Бред!

— Ты спятил?! — возмутилась она. — Это слишком опасно. Ведь тогда фэйри смогут заполучить не только меч, но и самого стража.

— Не смогут. Я оставлю меч Лайаму.

— А если тебя убьют? Нет, Шон, я не позволю тебе рисковать жизнью!

— Я же вижу, как ты мучаешься, — спокойно сказал он. — Естественно, мне это не нравится.

— Ну, понятно… значит, ты решил, что можешь все исправить! — усмехнулась Андреа. — Нет, я знала, конечно, что у тебя непомерное самомнение… но чтобы до такой степени?!

Он подошел вплотную к ней, и Андреа опять почувствовала окружавшую его ауру силы.

— Потому что у меня получится лучше, глупенькая. Потому что не хочу, чтобы ты пострадала. И так теперь будет всегда.

И столько яростной решимости было в его голосе, что по спине Андреа поползли мурашки.

— Ты не должен идти со мной. Это безумие, Шон!

— Лучше уж я пойду с тобой, чем отпущу тебя одну. — В горле у него заклокотало.

Андреа подбоченилась.

— Ты опять за свое?

— Это опасно, — уперся Шон.

— Разговор окончен. Я и сама знаю, как это опасно, но ты не можешь посадить меня под замок. Ты сам говорил, что здесь я вольна поступать как мне хочется, и пользоваться полной свободой — в отличие от моего родного города оборотней. Выходит, передумал?

Шон снова зарычал, однако глаза его оставались человеческими. Между ними возникла какая-то новая связь — узы, которые было не так-то легко порвать.

— Ладно, — кивнул он. — Давай, развлекайся. — Его руки тяжело опустились ей на плечи. — Но танцевать, черт возьми, ты будешь только со мной, поняла?

— Ревнуешь? — усмехнулась Андреа.

— Еще как! До сих пор жалею, что не свернул ему шею. — Шон обхватил ее лицо ладонями. — Я так хочу тебя, что это сводит меня с ума! — Он улыбнулся — улыбкой уверенного в себе самца.

Его жадный поцелуй мгновенно зажег пожар в ее крови. Сегодня она танцевала для него — да, чтобы подразнить его, но еще и для того, чтобы возбудить в нем желание. Ей был нужен он, Шон, а вовсе не Эллисон. Вот что делает любовь… толкает на безумства.

Руки Андреа скользнули ему под майку, легли на грудь, где глухо и часто билось сердце.

— Значит, ты отпустишь меня?

Он зарылся лицом в ее волосы.

— Одну? Нет. Мой долг — защищать тебя. И я это сделаю.

— Даже сейчас? Когда мы оба сходим с ума?

— Я попросил Ронана покараулить возле дома. Он с радостью согласился. Должно быть, сидит сейчас на крыльце.

— Вот и хорошо. — Андреа рывком стащила с него майку, пока он сам сражался с застежкой ее лифчика.

Оба упали на кровать. Андреа услышала пение меча, в следующее мгновение губы Шона жадно смяли ее рот. Он не перестал удивлять ее: хотел уберечь ее от опасности — и тут же вызвался сопровождать ее туда, где опасность грозила им обоим; боялся потерять ее — и твердил, что она свободна. Он до сих пор винил себя в гибели Кенни, и сердце ее разрывалось от жалости к нему.

Одежда уже не мешала им — Шон сорвал с нее трусики и резким толчком глубоко врезался в нее. Андреа напряглась, выгнулась, как лук, а потом испустила ликующий крик. Острое наслаждение захлестнуло ее с головой — обхватив Шона ногами, она задвигалась в одном ритме с ним.

«Шон, любимый!»

Тела оборотней были созданы для любви — для неистового и яростного совокупления. Они могли заниматься этим до обморока, до изнеможения. И то, что Андреа была наполовину фэйри, не заглушило острого желания, сводившего ее с ума. А может, все дело было в Шоне.

Не успев подумать об этом, она вдруг почувствовала, что летит в пропасть, и крепко обняла Шона, стремясь увлечь его за собой. На дно они упали вместе. Песня меча звучала все громче — Андреа не знала, слышит ли ее Шон. Она только собралась спросить его об этом, но тут губы его вновь нашли ее рот и он вновь занялся с ней любовью.

— Классные блинчики, — одобрительно заурчал Ронан с набитым ртом. — М-м-м, с черникой! Мои любимые!

Гремевший сковородками Шон ничего не ответил. В глаза ему точно насыпали песку, настроение было отвратительное. Он не спал всю ночь — то ли из-за желания, которое так и не смог утолить, то ли из-за беспокойства за Андреа. В эту ночь кошмары ее не мучили — и на том спасибо, мрачно подумал он.

Какого черта он взялся жарить эти чертовы блинчики? Одному Богу известно…

— Знаю, что ситуация сложилась хреновая, — невнятно пробормотал Ронан. — Но все утрясется.

— Черт… я рассчитывал, что ты будешь держать язык за зубами! — рявкнул Шон.

— M-да, когда ты говоришь «черт», значит, ты страшно зол. Чего ты на меня взъелся? Я ведь просто хотел помочь.

— Извини. Не выспался.

— Еще бы ты выспался! А то я не слышал, как вы с Андреа резвились там, наверху. Такое не скроешь. Хочешь совет? Затащи ее в постель и не выпускай оттуда. Тогда у вас не будет времени ругаться. Да и сил тоже.

Шон чертыхнулся. Он совсем забыл об их ссоре в баре. Впрочем, сегодня все это было уже не важно.

— Спасибо. Я подумаю.

Вскоре появилась и она — в футболке и джинсах, с еще мокрыми после душа волосами.

— М-м-м… кажется, пахнет блинчиками!

— Объедение! — Ронан отсалютовал ей вилкой.

Переложив блинчики на тарелку, Шон молча поставил ее на стол. От Андреа изумительно пахло — куда соблазнительнее, чем от блинчиков. На шее у нее блестели капли воды, и Шону вдруг мучительно захотелось слизнуть их языком.

— Держи, — буркнул он, подтолкнув к ней тарелку.

Андреа, усевшись за стол, полила блинчики сиропом и облизала палец. Шон застыл, не в силах оторвать от нее глаз.

— Значит, вот, оказывается, как все просто, да? — повернувшись к Ронану, промурлыкала Андреа. — Всего-то и нужно, что заниматься сексом до тех пор, пока в тебе не останется ни сил, ни охоты вспоминать, из-за чего мы поссорились. Так?

Ронан ухмыльнулся:

— Ну, мне когда-то это помогло. А у тебя острый слух, волчица.

— Я наполовину фэйри, — поправила Андреа. — При межвидовом скрещивании некоторые особенности… обостряются.

Ронан оглушительно захохотал:

— Кажется, я понимаю, почему ты в нее влюбился, Шон!

Шон тоже это понимал. Он покосился на Андреа — дерзкий взгляд серых глаз, футболка, облепившая влажное тело. То, что они всю ночь до изнеможения занимались любовью, ничего не меняло — глядя ему в глаза, Андреа вызывающе облизнула губы, и Шон с трудом сдержал стон.

— Эй, кажется, у нас гости!

Тревога в голосе Ронана подействовала на Шона как ушат ледяной воды. Забыв об Андреа, он посмотрел в окно. К дому Лайама направлялся какой-то незнакомый оборотень. Шон знал, что дома никого нет — Лайам, забрав Коннора и Ким, повез их завтракать.

— Оставайся здесь, — рявкнул он Андреа. И, сделав Ронану знак следовать за ним, выскочил из дома.

Укрывшись в тени, Шон следил, как незнакомый оборотень поднялся на крыльцо дома Морисси, приоткрыл окно в гостиную и бесшумно проскользнул внутрь. За его спиной маячил решительно настроенный Ронан.

Крадучись, Шон направился к черному ходу, а когда незнакомец вышел из дома, преградил ему дорогу.

— Заблудился, приятель? — поинтересовался он.

Оборотень, зарычав, застыл на месте. Ответный рык Шона заставил его поперхнуться.

Незнакомец был высокого роста, темноволосый и мускулистый. Потянув носом, Шон догадался, что перед ним бастет. Глаза у него были зеленые, как у кошки.

— Кто ты? — прорычал он.

— Это моя территория, — отрезал Шон. — Стало быть, мне и спрашивать.