Аэрон тоже расслабился.

Даника мотнула головой.

— Прости, но ты ошибаешься.

— Ты летаешшшь в пламени. Наблюдаешь, как духххи терзают мертвых.

Девушка опять моргнула, ужас и изумление смешались в ее глазах.

— Да, но только во сне. Откуда ты знаешь? Ты видел мои картины? Погоди, это же невозможно.

— Не отвечай, — сказал Аэрон Легиону, когда некая идея пришла ему на ум. Он сможет использовать эту информацию для сделки. А в процессе, возможно, ему удастся разгадать эту загадку.

Пламя. Демоны. Должно быть, это ад, жилище Легиона и единственное место, где существо могло ее видеть. Аэрон не был уверен: или это девушка неким образом побывала в аду или же это Легион играл в одну из своих игр. Но впервые с того мига, как Титаны захватили небеса и приказали Аэрону убить Данику с семьей, ужасная миссия начала приобретать смысл. Если девушка могла путешествовать в мрачную преисподнюю, то и до обиталища богов она тоже могла добраться? Могла подглядывать за ними? Даже раскрыть их секреты?

Почему же тогда они сами не уничтожили ее? Это для них плевое дельце. Зачем принуждать Аэрона делать за них грязную работу?

Он посмотрел на побледневшего Рейеса. Должно быть, они догадались об одном и том же. Если Данику поймают враги небожителей и заставят выдавать их секреты, то боги никогда не оставят ее в покое. Не успокоятся, пока она не умрет.

Для нее не будет спасения.

— Я не… — она провела рукой по лицу, словно от этого ее мысли могли прийти в порядок. Успокоившись, она стала казаться вытесанной из камня. — Прекрати пытаться отвлечь меня, — она перевела взгляд на Аэрона. — Где моя семья?

— Мы с тобой обменяемся информацией.

— Хорошо.

Без колебаний.

Он наблюдал, как она медленно убрала пальцы с решетки, опустила руки и потянулась к Рейесу. Воин поймал ее руки, переплетаясь пальцами. Они черпали силу друг в друге, понял Аэрон. Один молчаливо просил ее, а другой молчаливо отдавал. Они сами-то хоть понимали, что делали?

— Что ты хочешь узнать? — спросила девушка дрожащим голосом. Она прищурилась и прочистила горло. Опять спросила и на этот раз говорила четко.

— Ты видела ад? И не обманывай меня. Одна ложь и разговор прекратится.

Через минуту она ответила, словно взвесив возможные варианты.

— Как я уже сказала, я видела его во сне.

— А твоей сестре, матери, бабушке снится ад?

Она покачала головой так, что светлые пряди всколыхнулись.

— Они никогда не говорили об этом.

Девушка слегка замялась, но он притворился, что не заметил этого. Если она и лгала, он не желал прерывать разговор.

— Что…

— Предполагалось, что мы обменяемся информацией, — звенящим сталью голосом перебила она. — Так давай сделаем это. Где моя мать?

— В Штатах, в маленьком городке в Оклахоме.

Абсолютное облегчение осветило ее красивые черты, и она закрыла глаза. Дрожь пробежала по телу, и несколько слезинок скатились по щекам.

Он не мог позволить этому зрелищу повлиять на себя.

— А про небеса тебе снились сны?

— Да.

— Что…

Она опять покачала головой.

— Нет. Я ответила. Твоя очередь. Где моя сестра?

— Это ссскучно, — вздохнул Легион, свиваясь клубком на коленях Аэрона и закрывая глаза.

— Твоя сестра вместе с матерью.

— О, Боже.

Новые слезы радости полились, оставляя прозрачные следы на коже девушки.

Аэрон решил, что она могла упасть, если бы Рейес не выпустил ее руки и не поддержал за талию. Она не возражала. Напротив, прильнула ближе к нему.

Как они могли так доверять и нуждаться друг в друге?

Они просто глупцы; он не завидовал.

— Что ты видишь, посещая эти измерения? — спросил он.

— Я вижу величайшее зло и непогрешимую добродетель. Смерть и жизнь. Мрак и цвета радуги. Демоноподобных существ, сеющих смерть, и вопли вокруг себя. Ангелов, восстанавливающих нанесенный ущерб, со звенящими песней славы крыльями.

Аэрон нахмурился, когда она умолкла. Ничто из сказанного ею не было веской причиной, чтобы боги обрекли ее на смерть. В данном случае на смерть от его руки, когда грехи из ее прошлого прорезаются сквозь ее кожу и кости, словно те не тверже масла.

— Что ты видела про богов? Что…

— Моя бабушка, — перебила она. — Где моя бабушка?

Он сжал губы, сердечный ритм возрос, пот каплями выступил на висках. Если он скажет правду, она уйдет, а он не был готов к ее уходу. Еще нет. Тысячи вопросов копошились в его голове.

— Я не доволен твоим последним ответом, — сообщил он. — Скажи мне, видела ли ты богов.

Даже на таком приличном расстоянии он услышал, как заскрежетали ее зубы.

— Я не знаю, видела ли я их.

— Думай! — взревел он.

Она вздрогнула, и Рейес зарычал на него.

— Откуда мне знать? Я не верю в богов и богинь, не знаю, как они выглядят, — она хрипло и поверхностно дышала. — Я могла тысячи раз видеть их во сне и не знать об этом.

— Помоги ей выяснить это, — бросил он Рейесу.

Рейес взглянул на девушку. Выражение его лица напомнило Аэрону ночь, когда Рейес просил его слетать с Даникой в город. Она не хотела этого, Рейес не хотел, чтобы Аэрон прикасался к ней, но он отступил в сторону и заставил актеров сыграть свои роли ради всеобщего блага.

Он всегда был таким, ставил потребности и желания своих друзей выше своих собственных. Он также всегда был решительным, не шел на попятный, когда тот, кого он любит, желал чего-то — даже если они начинали ненавидеть его за эти методы.

— Если ты утаиваешь информацию, то перестань это делать, — сказал Рейес. Он отпустил ее и вышел из камеры, закрыв за собой двери прежде, чем опять обернуться к ней. — Аэрон не нарушит своего слова. Скажи ему то, что он хочет знать, и он расскажет тебе о твоей бабушке. Что ты видела в последнее время? Опиши это — или их — нам. Что слышала? Не упускай ни малейших подробностей.

Она сглотнула. Облизала губы. Дрожь вновь охватила ее, когда она отрывала взор от своего мужчины и поворачивалась к Аэрону.

— Была ли… была ли там недавно война? Ну, там… наверху?

У Аэрона отвалилась челюсть.

Рейес охнул. Он отошел и вернулся, чтобы повнимательней ее разглядеть.

Итак. Это правда. Она могла видеть небеса. Причина ее убийства наконец-то стала совершенно очевидной.

— Да, — выдохнул Рейес. — Была.

— Олимпийцы сражались с Титанами? Полагаю, так они себя называют.

— Да, — ответил Аэрон.

Краска сбежала с ее щек.

— Титаны победили, а Олимпийцы оказались в заточении. Ну, по крайней мере, большинство из них.

— Да.

Ответ вырвался у обоих мужчин тишайшим шепотом.

— Титаны стремятся отыскать некие предметы оружия. Царь… так я думаю… встречается с новым Капитаном Стражи. Полагаю, это его военачальник.

Она говорила торопливо, будто бы опасаясь, что если остановиться, то уже не сможет начать снова.

— У них есть план. Капитан отправиться на землю наблюдать и выжидать, следить и красть. Я не припоминаю всего. Мои картины могут подсказать детали, которые я позабыла. После сна я всегда стараюсь забыть. Я не желаю помнить.

— Картины? — воскликнул Рейес.

Девушка кивнула, глаза ее затуманились воспоминаниями.

— Когда мне снятся… небеса или ад, я всегда рисую увиденное, чтобы избавиться от него.

— Где сейчас твои картины? — спросил он, ударяя кулаком в стену с такой силой, что девушка отшатнулась.

— Несколько в моей квартире в Нью-Мексико. Большинство в камере хранения, которую я оплатила на год вперед.

Рейес отвернулся от нее и взглянул на Аэрона, угрюмо, выжидающе.

Даника тоже уставилась на него.

— Я все рассказала. Теперь твоя очередь. Скажи мне про мою бабушку.

После всего, что она поведала ему, он задолжал ей правду. Он не пытался подсластить пилюлю. Посмотрел ей прямо в глаза.

— Думаю, я убил ее.

Рим. Величественное место, наполненное историей и богатством, насилием и удовольствиями. С любой точки этого великолепного города можно было увидеть море: безмятежное и чистейшее; небо же пело мирную мелодию угасающего света.