Ее кровь постепенно холодела, льдинки кристаллизовались внутри вен. Она, несомненно, побледнела.

— Они попросили меня убить вас, — процедила она, стараясь держаться как можно ближе к правде. Так больше шансов не проколоться.

Его гнев сменило удивление, словно он не ожидал, что она признается в подобном.

— Ты намеренна попытаться?

Ее глаза сузились в тонкие щелочки.

— Зависит от того, что я узнаю про свою семью.

С тем же выражением лица он вытащил из кармана нож и тряпку. Медленно начал начищать острое лезвие отточенными движениями.

— Я никому не позволю навредить моим друзьям. Никогда.

Желчь подступила к горлу девушки.

— А я не позволю никому причинить вред моей семье, — пожалуйста, Господи, пусть с ними все будет в порядке. — Это оружие должно напугать меня? — что же оно сработало. Мерзавец. Не то что бы она решила сдаться. — Тебе понадобится нечто более действенное. — Пожалуйста, не надо.

— Они следят за тобой, ты знаешь? — обыденно проговорил он, будто бы она ничего не сказала. — Ловцы никогда не оставят тебя в покое. А если ты предашь их, чтоб помочь нам, в чем я глубоко сомневаюсь, они изловят тебя и будут мучить. Если конечно от тебя что-то останется, когда я с тобой закончу.

— Так мне в любом случае конец? — снова рассмеялась она тем же неприятным смехом. Счастье, которое она испытала при виде Эшлин, показалось далеким воспоминанием. — Срочное сообщение. Я уже об этом догадалась, осел.

Его губы изогнулись. От веселья? Раздражения?

— Ты должна знать, что пытки Ловцов покажутся тебе детской забавой в сравнении с тем, что я сделаю с тобой, если ты и правда удумаешь пойти против моих друзей. Они не злые, они не источник всех проблем мира и заслуживают счастья.

Нечто в его ровном тоне поразило его.

— А ты нет?

Он опять проигнорировал ее. Рейес и его компашка преуспели в этой науке. Она начинала понимать, что они отвечают только на угодные им вопросы и пропускают мимо ушей все остальное.

— Ты должен знать, что семья — это все для меня, и я снесу башку любому бессмертному, который просто подумает причинить им вред.

— Ты говоришь как Ловец, — сказал он, качая головой. — В таком случае отруби им головы и можешь послать прощальный поцелуй своему милому миру. Их демоны обретут свободу, неся хаос, который никто из вас даже вообразить себе не в силах.

— За спасение моих близких я заплачу любую цену.

— То же самое касается и моих, — в голосе воина прозвучало новое предостережение. — Хотя я охраняю своих.

Моя семья в бегах из-за меня. Они предстали перед ее мысленным взором, и она побелела. Все это ее это вина? Может быть, ей стоило сделать больше, усердней бороться во время плена.

Если они умрут, это будет на ее совести.

Слезы внезапно обожгли глаза девушки. Слезы стыда и ужаса. Она в ответе за это. Она так испугалась, когда Люциен и Аэрон вторглись в ее номер, что просто оцепенела. Не закричала. Позволила им связать себя, схватить свою семью и привезти сюда.

Как она могла быть такой… пассивной?

Сабин окинул ее абсолютно непонимающим взглядом.

— Возможно, ты сама обо всем позаботишься? Избавишь меня от хлопот.

То есть, возможно, она сама убьет себя. Он плохо ее знал. Даника никогда бы не наложила на себя руки. Слишком живо она помнила переживания своей семьи после того, как это попыталась сделать ее бабушка. Она помнила заплаканное лицо матери, тихо плачущей в темном углу комнаты. Помнила лживые слова, которые стыдливо все ей говорили.

«С бабушкой произошел несчастный случай. Ей потребуются пару месяцев на выздоровление».

За закрытыми дверями они говорили совершенно другое.

«Почему она такое сделала? У нее чудесная жизнь, незачем ее обрывать».

Когда сейчас Даника думала об этом, ей казалось смешным слышать это от своего отца. У него была чудесная жизнь, но вскоре после этого инцидента с бабушкой, он собрал вещички и начал новую. Боже, откуда эти гнетущие мысли?

Внезапно хлопнула дверь, заставляя ее подпрыгнуть на месте. В комнату ввалился хмурый Рейес, а за ним по пятам следовал испуганный Люциен. Вид ее прекрасноликих врагов заставил ее дыхание сбиться, а сердце пропустило удар.

"Враг", — напомнила она себе. Сколько еще раз ей придется это делать? Почему это не укладывается в ее голове? Девушка попробовала отвести глаза, но взгляд ее оказался прикован к уродливому порезу на его щеке.

Должно быть эти двое подрались. На лицах обоих красовались синяки, кровоточащие порезы, а губы избиты, и кожа была перепачкана болотом. На футболке Рейеса виднелись багряные пятна, словно его основательно поколотили.

«Я не буду волноваться за Рейеса».

Они принесли с собой аромат роз и… тухлых яиц? Девушка недовольно сморщила носик. Фу.

Рейес заметил Сабина и нахмурился еще сильнее. Он переводил взгляд с воина на Данику и обратно. Ярость сверкала в его лице, когда он направился к Сабину, сжимая кулаки.

— Что ты здесь делаешь?

Мужчины встретились нос к носу.

— Кому-то надо ее допросить, — сказал Сабин, поднимая брови. — Ты отказался это сделать, потому я решил помочь.

— Ты не должен был сюда приходить.

Тела их напряглись, поигрывая мускулами. Если бы Данику так не терзали страх и отвращение, зрелище доставило бы ей удовольствие.

— Она жива, не так ли? Так в чем проблема?

Рейес облизал губы, даже в этом движении выказывая угрозу.

— Ты в порядке?

— В полном, — сухо ответил Сабин. — Спасибо, что спросил.

— Не ты. Даника, ты в порядке? — Рейес не отводил своего смертоносного взгляда от Сабина.

Физически?

— Все хорошо, — горло тисками сдавило при этих словах.

Рейес оттолкнул Сабина, и тот попятился назад.

— Не смей больше и близко к ней подходить.

Даника задохнулась, ожидая, что прищуренный воин бросится на Рейеса и оба они будут кататься по полу, борясь за превосходство. Он не сделал этого. Щелкнул челюстью, проведя языком по зубам.

— Я сделал тебе услугу, парниша. Ты бы лучше поблагодарил меня.

Даника шагнула к ним. Что она собиралась сделать или сказать, она и сама не знала. В конечном итоге ей не пришлось думать об этом. Люциен очутился перед ней, загораживая дорогу.

— Довольно, — сказал он им. — Сабин, готовь свою команду. Утром мы отправляемся в Рим.

— Это еще не конец, — произнес Сабин.

— Знаю.

Усталый вздох.

— Почему изменились планы? — спросил Рейес.

— Исследования завели нас в тупик, — ответил ему товарищ. — Мы вернемся в храм, может быть, удастся найти что-нибудь на месте.

Предвкушение зашипело и растеклось по загорелой коже Рейеса. На самом деле вспыхивая, делая его похожим на нить накаливания в электрической лампочке. Его темные волосы даже встали дыбом. От предвкушения? От мысли остаться с ней наедине? Затем глаза Даники полезли на лоб. Какая разница? Сверхъестественные вещи происходили здесь сплошь и рядом. Очень скоро нормальная жизнь станет для нее чем-то из прошлого, из далекого прошлого.

А ты когда-либо была нормальной?

Когда она была маленькой, девочки из ее класса хотели быть, как Барби. Даника желала стать ангелом. Она столько раз воображала, что у нее есть крылья, что она взлетает над площадкой для игр и сражается со злом. И все же, когда настоящее зло оказалось на ее пороге, она не вступила в бой. Она свернулась калачиком и с рыданиями стала звать мамочку.

Такого больше не будет никогда.

— Это еще не конец, — опять сказал Сабин, и вышел из комнаты. Дверь со стуком закрылась за ним.

Даника сглотнула. Наедине с Рейесом и Люциеном. Не смей пугаться. Девушка вздернула подбородок.

Рейес неспешно обернулся к ней. Темные глаза притягивают, черты лица напряжены.

— В твоих глазах стояли слезы, когда я вошел, — нерв дернулся на его виске. — В чем Сабин заставил тебя засомневаться?

Это подергивание обычно свидетельствовало о бушующем в его душе урагане. Может быть, она не знала многое о нем, как она сказала ранее, но уж это она запомнила.