Мир стал еще страшнее для Крошки Нонни, когда у ее матери, вынашивавшей тогда ее младшую сестру Мадонны, Мелани, обнаружили рак груди. Она не жаловалась и, по словам дочери, «никогда не позволял себе упиваться своей трагедией». После рождения Мелани Мадонна Чикконе некоторое время еще продолжала выполнять работу по дому, но силы ее убывали, и она могла в разгар дня все бросить и «просто сидеть на кушетке», как вспоминает дочь. По мере развития болезни дети проявляли все большее нетерпение и замешательство. «Мы просто терзали ее, когда ей было плохо, приставая, чтобы она поиграла с нами, — говорит Мадонна. — Мне кажется, малыши всегда ведут себя так с теми, кто по-настоящему добр к ним». Однажды после обеда когда мать сидела на кушетке, Крошка Нонни забралась к ней на спину и потребовала, чтобы с ней поиграли. Мать, которой от слабости было трудно пошевелиться, вдруг заплакала. В ответ на это Крошка Нонни вдруг стала молотить ее по спине и кричать:" Зачем ты так делаешь? Не надо так делать, пожалуйста, не надо, ну,пожалуйста! Будь такой, как раньше! Поиграй со мной!" Тут только крошка Нонни обнаружила, что мать плачет, и обняла ее. «Помню, я почувствовала себя сильнее ее, — говорит Мадонна. — Я была совсем маленькой, но все равно мне почудилось, будто ребенок — это она. С тех пор я перестала ее мучить. Мне кажется, после этого случая я стала быстро взрослеть».
Последний год жизни Мадонна Чикконе провела в больнице. Но даже в столь тяжких обстоятельствах она сохраняла такую жизнерадостность" — всегда смеялась и шутила", — что дети с нетерпением ждали дней посещений. «Она хорошо держалась, — говорит бабушка Элси, — потому что глубоко верила». 1 декабря 1963 года во время посещения Мадонна, которой было пять с половиной лет, рассмеялась, когда мать, уже несколько дней не принимавшая твердой пищи, попросила у нее в шутку гамбургер. После этого девочку увели из палаты, а через час мать скончалась. Было ей всего тридцать лет. «Отец сказал, что она умерла, — вспоминает Мадонна, — но я все равно ждала, что она вернется, и мы никогда об этом не говорили… Я только раз видела, как плачет отец». Впоследствии Мадонна пришла к выводу, что развитию смертельной болезни могла способствовать работа матери на рентгеновской установке. Элси Фортин вспоминает, что ее дочь Мадонна была «красивой девушкой. Все ее любили. Они с Тони хорошо жили. По-моему, они никогда не ссорились».
После смерти матери в семье осталась только одна Мадонна, и она решила не давать никому забыть об этом, в первую очередь отцу. «Как и все девчонки, я любила отца и не хотела его терять. Я потеряла мать, но я и наследовала матери: отец будет моим». Зависимость Мадонны от отца находилась на грани наваждения. Она по-прежнему требовала к себе больше внимания, чем любой другой из детей Чикконе, и по ночам заползала в кровать к отцу, трясясь от страха. Только после этого она засыпала, освободившись от навязчивого кошмара, в котором кто-то приходит ее убивать. «Я засыпала, — объясняла позднее она в документальном фильме „Правда или вызов“ ('Truth or dare'), снятом в 1991 году, — после того, как он маня трахал. Шутка». Мадонна не собиралась делить привязанности отца ни с кем — даже с братьями и сестрами. "Я все время повторяла: «Если ты умрешь, я лягу к тебе в гроб и пусть нас закопают», на что отец отвечал: «Не говори так. Это просто отвратительно».
Увещеваний отца было мало, чтобы удержать Мадонну от мыслей о смерти. Она на два года впала в ипохондрию, убедив себя в том, что у нее как у матери, рак. Дом стал для нее убежищем. Стоило ей на минуту куда-нибудь выйти из дома, кроме как в школу и в церковь, и ее тут же охватывал ужас, начиналась рвота. Как она позже заметила, «было — хуже некуда». Отец по-прежнему оставался для нее единственным смыслом существования. Чтобы сохранить привязанность Папочки, Мадонна научилась использовать всякие женские штучки. «Я знала, как обвести его вокруг пальца. Я знала, как добиться своего, не говоря ему: „Нет, этого я делать не буду“, и вовсю пользовалась своими возможностями». Одним из способов было забраться к отцу на колени и кокетничать с ним напропалую. «Я заигрывала со всеми: с дядями, с дедом, с отцом — со всеми. Я всегда осознавала свою женскую привлекательность».
Успехи в учении открывали ей еще один путь к отцовскому сердцу. Воспитательница Мадонны из детского сада прихода церкви св. Фредерика, Джозефина Энн Карпентер, сделала на ее личном деле пометку для учительницы первого класса сестры Нормы: «12.01.63. Умерла мать. Нуждается в повышенном внимании и любви». Судя по успехам девочки в учебе, сестре Норме не о чем было беспокоиться. Тони Чикконе выдавал детям по полдоллара за каждую отличную оценку в табеле. Мадонна всегда получала больше всех. «В нашей семье был силен дух соревнования, а я всегда стремилась завладеть вниманием отца и поэтому изо всех сил старалась лучше учиться. Я была круглой отличницей, и за это все меня ненавидели. Япросто старалась быть для отца единственным светом в окошке. Думаю, все в семье это прекрасно понимали. И я вроде как выделялась среди них». В значительной мере Мадонна делала это умышленно. «Она была действительно хорошенькой, — вспоминает бабушка Элси Фортин, — и до чего же нравилось привлекать внимание! Ей нравилось, когда в семье на нее обращают внимание, и она обычно этого добивалась. Я всегда жалела Паулу. Бывало скажет кто-нибудь: „Какая Мадонна хорошенькая!“ А Паула стоит тут же рядом».
Возможно, именно из-за стремления выделиться Мадонна росла, «не чувствуя особой привязанности ни к кому из домашних, чужаком в родном доме». Сильная и агрессивная Паула стала девчонкой-сорванцом, может быть, в ответ на то, что сестре удалось завладеть вниманием отца. Поэтому Паула объединилась с братьями, чтобы, по словам Мадонны, «мучить» ее. Одна из их излюбленных штучек заключалась в следующем: добывали бельевые прищепки и вешали щупленькую Мадонну за трусики на веревки в заднем дворе. «Или еще: раскладывали меня на земле и плевали мне в рот», — вспоминает она. Но Мадонна была не из тех, кто позволяет над собой безнаказанно издеваться. Она стала семейной ябедой и постоянно стучала на своих братьев и сестер. «Я была неженкой, — заявила она, — но я была шумной неженкой». Уже тогда, если мне что не нравилось, я доводила это до всеобщего сведения". Ближайшей подругой Мадонны в Понтиаке была Мойра Макфарлин, Мать которой Ванда была лучшей подругой Мадонны Чикконе. Макфарлины жили по соседству, через два дома. Девочки часто устраивали на заднем дворе представления, собирая с терпеливых соседей по десять центов за вход. Одним из любимых нарядов было свадебное платье, которое они извлекали из шкафа Ванды. «Мы ссорились, кому быть звездой представления», — вспоминает Мойра. Со смертью матери Мадонна, как вспоминает Макфарлин, очень изменилась. «Я помню, как ей было плохо, когда умерла ее мать, — рассказывает Мойра, — но, наверное, поэтому она и стала сильнее, ведь для нее это был тяжелый удар. Она, вероятно, не добилась бы того, чего добилась, если бы не смерть мамы». Мадонна с этом согласна: «После смерти матери я чувствовала себя особенно одинокой, мне жутко чего-то хотелось. Ощущение пустоты не давало мне успокоиться, все время куда-то гнало»
После кончины жены Тони Чикконе за три года сменил несколько домохозяек: ни одна не смогла вынести неисправных детей Чикконе. Наконец в 1966 году он нанял блондинку атлетического телосложения Джоан Густафсон, чтобы та попробовала управиться с его отпрысками. Шесть месяцев спустя он женился на ней. Мадонна, переставшая быть у Папочки одной-единственной, была убита. Она льнула к нему все три года после безвременной смерти матери, а теперь ее вытеснила чуть ли не посторонняя женщина. «Отец заставлял нас называть ее „мамочкой“, — вспоминает Мадонна, -а я не могла, не хотела так ее называть». В девять лет она внезапно обнаружила, что на нее легло бремя воспитания младших сестер и брата. «Необходимость заниматься воспитанием младших сестер не вызывала у меня такого протеста, как то, что у меня больше нет мамы и что разбиты мои идеальные представления о нашей семье». Да и Джоан, по словам Мадонны, была не готова иметь дело с «кучей детей, которые совсем не желали признавать ее власть. Всем было тяжело, все обижались и возмущались».
