– Я стараюсь быть вежливой. Но хочу тебя предупредить: я сейчас не в лучшем настроении. Нервы мои могут не выдержать, и тогда я забью тебя до смерти вон тем предметом. – Меган показала на литую чугунную кочергу около камина. – Поэтому спроси себя, что для тебя лучше – испытывать судьбу или дать мне прямой ответ сию же секунду. – Она подняла руку. – Нет, подумай минуту.

Лукас, не переставая жевать, молчал с тем же невозмутимым видом.

– А теперь, с учетом того, что я только что сказала, – продолжала Меган, – я собираюсь задать тебе вопрос. Или ты отвечаешь, или можешь загодя стелить одеяло, чтобы не пачкать мне пол своей кровью.

– Задавай вопрос, – сказал Лукас, не глядя на нее.

– Почему ты передумал вести меня в тюрьму? – Пока Меган ждала ответа, у нее почти остановилось сердце.

Лукас опять пожал плечами. Тогда она вскочила с дивана и бросилась за кочергой.

– Постой! – завопил он, поднимая руки, чтобы защитить себя. – Погоди, Меган. Я все скажу. О Боже, что за вечер такой! Ты сегодня прямо как пороховая бочка.

– Я тебя честно предупредила, Лукас. – Она встала над ним, держа наготове поднятую кочергу.

– Да-да, предупреждала. Ты не хочешь сесть, чтобы я мог объяснить, или так и будешь стоять надо мной со своей чертовой железкой?

Меган опустила кочергу на плечо и продолжала стоять, как часовой с ружьем.

– Так-то лучше. Но ты меня так испугала, что я могу не вспомнить.

Она фыркнула.

Лукас похлопал по диванной подушке рядом с собой.

– Сядешь? – Это был вопрос – не приказ.

Меган нехотя уступила, но ее орудие оставалось в руке на случай, если он вздумает вновь ее злить.

– Брандт поручил мне выследить банду, внедриться в нее, установить личность преступников и выяснить, каким образом они кооперировались с тобой, И я выполнил его задание. Но задерживать тебя он не просил. Я взял задержание на себя по своему желанию.

– Я знаю. И знала с самого начала. Но до недавнего времени данное обстоятельство тебя как будто не смущало. Так почему сейчас ты изменил свое решение?

– Потому что раньше я не был знаком с твоей семьей, – сказал Лукас.

Меган смотрела на него исподлобья, в полном недоумении.

– Я не вижу большого смысла в разговорах, – продолжал он. – До того как мы приехали в город, мне не было никакого дела ни до твоей семьи, ни до твоей работы, ни до твоего будущего. Я всегда держал в голове, что за всей эпопеей с дилижансами стоишь ты. Я знал, что план ограблений вызрел в твоем мозгу, и то, что произошло между нами, – я имею в виду нашу… близость, – ни на что не повлияло. Ничто не изменилось, пока я не увидел твоего брата, его жену, их детей. Одного не могу взять в толк: как можно было, имея таких родных, сбиться с честной стези? Жила бы ты с таким отцом, как мой, который бы бил тебя только за то, что ты на него косо взглянула, я бы еще мог понять. Но ты… Даже если бы ты лишилась «Экспресса», не было бы никакой трагедии. Ты могла бы жить в семье брата или поехать к матери в Нью-Йорк. Из того, что я слышал и сам видел, я могу заключить, что ты далеко не бедная.

– Но…

– Сиди тихо. Ты хотела слышать мой ответ, так что дай мне договорить. – Лукас умолк на секунду, пристально глядя на оранжевое пламя в камине. – Я не могу тебя отпустить. Я дал обещание другу и должен сдержать слово независимо ни от чего. Для меня это вопрос чести. Брандт знает, что ты сейчас под моим надзором. Но я не собираюсь отправлять тебя в тюрьму. Когда мы приехали сюда, я ему телеграфировал, что если он хочет предать тебя суду, пусть приезжает и сам отводит тебя в тюрьму. Моя работа закончена. Я могу указать ему тайное убежище преступников, но брать тех ребят ему тоже придется самому. И как только он прибудет, я сразу же отправляюсь в Индепенденс.

– А что ты… мы… будем делать, пока его нет?

– Ты можешь делать все, что тебе нравится, но под моим контролем. Без моего разрешения ты не покинешь свой дом.

– Понятно. Свободна, как птица в клетке из кованого железа.

– Или твой дом – или тюремная камера, – сказал Лукас, вставая с дивана с пустыми тарелками в руках. – Выбор за тобой, – добавил он и понес на кухню грязную посуду.

Когда он исчез за дверью, Меган прохныкала и в спину ему показала язык, совсем как ребенок.

Свобода. Можно идти куда угодно и делать что хочется. Только сначала нужно заручиться его разрешением или брать его с собой. Конечно, все-таки лучше, чем сидеть в тюрьме. Но черта с два она когда-нибудь будет там сидеть.

– Когда ты ожидаешь Брандта? – спросила она некоторое время спустя.

– Не раньше завтрашнего дня, – ответил Лукас. – Или к концу недели, если он получил отдельное поручение от железной дороги.

Меган отпила из чашки тепловатый кофе. Они с Лукасом сидели на противоположных концах дивана и больше смотрели на догорающие угли, нежели друг на друга. Если после его объявления о новом решении у нее едва не остановилось сердце, то сейчас она обнаружила, что ей трудно продолжать беседу с ним. Избегая смотреть ему в глаза, она позволяла себе лишь украдкой поглядывать в его сторону.

К чему такие встряски? Она уже приготовилась отсидеть в тюрьме, покуда тянется вся неразбериха. Но когда-то же все должно выясниться. До сегодняшнего дня она так и думала и жила себе счастливо – ну, если не счастливо, то по крайней мере примирилась со своей участью.

Но нет, ему надо было ввалиться в гостиную ее дома и снова перевернуть все с ног на голову. В точности как две недели назад, когда они оказались в бандитском логове. С такой же улыбочкой, чувственной и сладкой, как кленовый сироп. И с тем же недоверчивым подмигиванием своих синих глаз.

– А чем конкретно занимается твой Брандт?

– Он руководит службой безопасности в «Юнион Пасифик».

Меган возвела глаза к потолку.

– Это я и так знаю. А если бы не знала, так догадалась бы. Надо было видеть, как он вцепился в меня, когда расспрашивал о тех ограблениях. Он так на меня ярился, будто я оскорбила его, сравнив его родную мать с неуклюжим бородавочником. И что он так негодует из-за казенных денег? Можно подумать, что ограбления являются личным вызовом его мужскому достоинству.

– В какой-то степени так оно и есть. Как глава соответствующей службы он отвечает за порядок во время перевозок, безопасность людей и сохранность собственности. В свое время именно Брандт уговорил компанию использовать «Адамс экспресс» для доставки денег из Канзас-Сити в Атчисон. И поэтому теперь на него ополчилось все правление «Юнион Пасифик».

Меган покраснела, чувствуя себя виноватой перед Брандтом Донованом, которого считала нудным и тупоголовым «железнодорожником». Несправедливо делать выводы о человеке, если ты видела его единственный раз.

– Я не знала. В следующий раз, вероятно, надо будет перед ним извиниться. – Она вспомнила, как во время его первого визита без разбора швырялась словами. Но не только словами. Как бы ни было велико ее ожесточение против Брандта Донована, единственно правильным решением будет принести ему извинения. И поблагодарить за то, что он рекомендовал «Юнион Пасифик» использовать для перевозок дилижансы «Адамс экспресс».

Боже, сколько же людей запуталось в дебрях злосчастного происшествия! И как все тесно переплелось! Она и ее работа. Брандт и его работа. Лукас и его преследование Сайласа Скотта.

– Извинения не спасут тебя от тюрьмы. Брандт, если напал на след, пойдет на край земли, но не отстанет. И сколько бы ты ни махала ему ресницами, сколько бы ни хлопала глазами, ничего не изменится.

– Я и не собираюсь хлопать глазами. – Меган отставила свою чашку. – Я просто внесу кое-какие уточнения в те показания, которые давала у себя в конторе. Боюсь, что в тот раз мы не вполне хорошо поняли друг друга.

– Иначе и быть, не могло. Воображаю вас вместе. Все равно что разговор ягненка с волком. – Лукас помолчал секунду и добавил: – Разумеется, волк – ты. Бедный Брандт! Где уж ему выстоять против тебя, с твоим острым как бритва языком!