Меган с оскорбленным видом скрестила руки на груди, но он, казалось, не обратил на ее движение никакого внимания. Тогда она пошла к зеркалу расплетать волосы. Отвязала желтую ленту, положила ее на комод и взглянула на себя в зеркало.

– В гостинице чудесный персонал, – заметила она, увидев прибранную комнату, и повернулась к Лукасу. Он сидел, положив ноги на обувную скамеечку, и читал газету. – Вынесли ванну без напоминаний. И кровать застелена.

Он беглым взглядом обвел четыре столбика и вновь обратился к газете.

– Здесь намного приятнее, чем в «Еде и ночлеге», – продолжала Меган. – Тамошним слугам, чтобы вынести ванну, века бы не хватило. Постель тоже никогда не убиралась. И вообще, я готова поклясться, они смотрели на меня так, будто у меня рога отрастают.

– Потому что считали вас ненормальной. – Меган сделала раздраженный жест.

– Какой вздор! – сказала она, кладя руку на бедро. – Ну, в первый вечер, когда вы приковали меня к ванне, еще куда ни шло. Я протестовала, я… неистовствовала, и люди вполне могли подумать, что я слегка не в своем уме. Но потом-то я вела себя прекрасно, а они смотрели на меня все так же странно.

– Вы меня не поняли, – сказал Лукас, складывая газету и отодвигая ее в сторону. – Я имел в виду совсем другое.

Он закусил губу, что не предвещало ничего хорошего – Меган уже достаточно изучила его ужимки. Он знал что-то, чего не знала она, и его специфическая полуулыбка гарантировала, что последующие слова, чего бы они ни касались, будут нелицеприятными.

– Люди думали, что вы и в самом деле сошли с ума.

– Почему они так думали? – настороженно спросила Меган.

– Потому что я им так сказал.

У нее расширились от удивления глаза.

– Когда я приковывал вас к ванне, я предвидел, что вы поднимете шум. Мне не хотелось, чтобы слуги ворвались в комнату вас освобождать. Вот я и сочинил историю о вашей невменяемости, чтобы их удержать.

– И что вы им сказали?

Лукас усмехнулся, возвращаясь к воспоминаниям.

– Я сказал горничной, что однажды вас похитили бандиты и что при вашей природной чувствительности, – он состроил гримасу, – подлое преступление не прошло бесследно. Вы так и не оправились от потрясения. – Он не выдержал и засмеялся. – Видели бы вы бедную горничную, когда я сказал, что иногда приходится вас усмирять. Я думал, у нее глаза выскочат из орбит. – Лукас, продолжая хохотать, ударил себя по коленям.

Чтобы не впасть в ярость, Меган принялась считать. Потом сосредоточилась на дыхании, воображая все возможные способы истязания своего обидчика. И с ним было покончено за миг до того, как кровь ударила ей в голову.

– Вы самое подлое, самое ничтожное из всех существ, сотворенных Богом! Вы мне отвратительны!

Подобрав с туалетного столика щетку с серебряной ручкой, Меган запустила ею Лукасу в голову. Прихватить заодно зеркальце у нее рука не поднялась, поэтому она швырнула вдогонку чашку из бритвенного набора. Керамический сосуд для взбивания мыльной пены угодил в стену, и толстые черепки разлетелись во все стороны.

– Как вы могли позволить себе подобные вещи? – продолжала выговаривать она. – После того как вы похитили меня и протащили за собой полштата, вам хватило наглости – да, наглости! – говорить людям, что я ненормальная?!

Она бросилась через комнату к седельному мешку. Выхватила тяжелую кожаную суму с кассой и, отклонившись назад, с размаху метнула в Лукаса. Сильный удар пришелся точно под ложечку, так что противник, крякнув от боли, согнулся пополам и присел.

Меган праздновала победу. Лицо ее расплылось в улыбке.

– Лукас Маккейн, вы сгорите в аду! Надеюсь, сам дьявол вас туда препроводит. То-то я порадуюсь! Нет, по такому случаю яорганизую парад. Шествие со слонами, тиграми и змеями. Хотя нет, змею нам раздобыть не удастся, потому что к тому времени вас не будет. Вы же самый большой питон на свете!

Лукас выпрямился и, вперившись в нее ледяным взглядом, шагнул вперед.

Она поспешно отступила.

– Вы получили по заслугам, – сказала она. – За тот злодейский трюк в Топике.

Он продвинулся еще дальше.

Меган понимала, что он готовится ее поймать. Одному небу известно, какое наказание он мог придумать, имея в своей голове никудышный субстрат, который он называл мозгами.

Когда Лукас неожиданно раскинул руки, она с пронзительным криком со всех ног бросилась прочь. Вскочила на постель и, словно испуганный жеребенок, нескладно засучила коленями и локтями. Готовый блокировать любое ее движение, он встал у спинки.

– Не трогайте меня! – крикнула Меган. Его бедра вплотную придвинулись к кровати. Меган, извиваясь, отползала назад. Мягкий матрас и юбка мешали ее движениям.

– Я сейчас закричу. Клянусь Богом, закричу. И так громко, что крыша прогнется. Пусть все люди в городе слышат.

– Кричите, – сказал Лукас. – Я просто поведаю им ту же историю, что в Топике. После того как вас похитила банда негодяев, вы лишились рассудка, и с тех пор вас преследуют кошмары. Кого удивит, что я вынужден время от времени привязывать свою дорогую женушку? Конечно же, люди поймут меня.

– Какой же вы подонок, Лукас Маккейн! Вы все заранее обдумали.

Когда он прыгнул на кровать, Меган хотела закричать, но сильные пальцы в мгновение ока зажали ей рот.

– Я отпущу вас, если обещаете не поднимать шума, – сказал Лукас.

Она попыталась послать его к черту, но слова прозвучали неразборчиво.

– Бу-бу-бу, – передразнил он ее со смехом. – Я не понял, что вы сказали, но убежден – что-то неприятное. Жене не пристало говорить мужу подобные вещи.

В ответ посыпались ругательства, но каждое из них обрывалось его рукой.

– Я отпущу вас, – повторил Лукас, – но вы должны вести себя хорошо.

Меган каким-то образом ухитрилась разомкнуть зубы – настолько, чтобы захватить достаточно большую площадь его ладони. С улыбкой, которой он не мог видеть, она впилась ему в кожу.

Лукас взвизгнул и отнял руку. Пока он рассматривал метки от зубов, Меган быстро перекатилась на бок и встала, тяжело дыша.

– Может, мои зубы научат вас впредь не трогать меня.

– О, кажется, я усвоил урок, – сказал он, укачивая на бедре укушенную кисть.

Меган улыбнулась, гордясь своей удачей. Но ее триумф длился недолго.

Лукас со скоростью молнии захватил пригоршней ярко-желтую юбку, и через секунду нападающая сторона оказалась прижатой к стене.

Он наклонился к своей жертве, обжигая ее шею жарким дыханием, посылая дрожь вдоль спины. Меган следила за его глазами, видя в них неприкрытое желание. Но страх был самым последним из всех чувств, которые владели ею в тот момент. Ей уже не хотелось никуда бежать, а напротив – очень хотелось остаться на месте. И ощущать прижимающееся тело Лукаса.

– Меган, вы знаете, что я хочу вас.

Слова Лукаса пронзили ее ознобом подобно пронесшемуся прохладному летнему ветру.

– Вы понимаете, о чем я говорю? – повторил Лукас. Да, она понимала. И мечтала о том же самом.

– Я хочу… – продолжал он тихим напряженным голосом, нагнувшись, чтобы смотреть ей в глаза. – Вы позволите?

Меган попыталась улыбнуться. Он говорил слишком много. Ей хотелось, чтобы он замолчал и поцеловал ее.

– Да, – прошептала она. – Я тоже хочу, Лукас.

В следующий миг его губы завладели ее губами в безудержном поцелуе. Язык, стремительно проникнув вглубь, стал ласкать каждый дюйм потаенных закутков. Переплетаясь с ее языком подобно блуждающей лозе, он возбуждал, и она отвечала ему столь же страстно.

Ее руки сами собой двинулись к его рубашке и принялись расстегивать пуговицы на груди, пока не коснулись гладкой теплой кожи. Тогда большой палец заскользил вокруг маленьких мужских сосков, дразня и превращая их в твердые камешки своими ласками. Лукас пробежал пальцами вверх, несколько секунд гладя ее плечи, прежде чем начать ее раздевать.

Вскоре ее блузка уже лежала на полу возле ее ног вместе со всеми юбками. Стоя перед ним в одной сорочке и шелковых чулках, впервые надетых, Меган не испытывала ни малейшей неловкости. Когда она примеряла их, готовясь к сегодняшнему вечеру, она казалась себе дьявольски соблазнительной. И, не устояв перед искушением, закрепила их белоснежными подвязками. Не так часто ей выпадало носить подобные вещи, чтобы не воспользоваться случаем и лишить себя удовольствия. Правда, в тот момент она не знала, увидит ли когда-нибудь Лукас на ней такие прекрасные вещи. Но сейчас ее охватил трепет и по телу распространилась волна возбуждения.