Моррис пришел, когда его мать начала разливать чай. Ричард разносил чашки, и кузены обменялись понимающими взглядами, когда явился сам Давид.

Джессика уже встречалась с Моррисом и считала его скучным, однако она знала, что отец прочит его ей в мужья.

После обеда Давид решил, что настало время хотя бы намеком посвятить Морриса в свои планы.

— Джессика не знакома с молодыми людьми в Англии, Моррис, — сказал он сыну, когда Анна увела гостей в сад. — Я хочу, чтобы ты сопровождал ее, пока она тут.

Ричард сразу понял, о чем идет речь, и в нем взыграла ревность, которая не покидала его никогда, но которую он умело держал в узде. Опять этот Моррис. Мало того, что он наследник, так ему еще прочат невесту, которая будет побогаче него самого.

У Ричарда были правильные взгляды на жизнь. Он не сомневался, что, если бы его отец женился, как надо, его собственная жизнь была бы совсем другой. Он ненавидел свою английскость и ничего так не желал, как забыть о нееврейской крови, данной ему матерью. А теперь еще Моррис женится на Джессике Либерман и возьмет ее вместе с ее трастовым фондом.

Он заметил, что Либерманы возвращаются в дом, и отправился открывать двери.

Позднее, когда дядя обвинил Ричарда в том, что он старался привлечь к себе внимание Джессики, он отрицал это.

И говорил правду. Он даже не думал, что все зайдет так далеко. Однако Джессика не желала замуж… и этого ему пока было достаточно.

Несмотря на годы, проведенные в Вассаре, Джессика оставалась девственницей. Слишком она была высокомерна и замкнута, чтобы вызывать желание у юношей, с которыми время от времени встречалась. Ее поведение отпугивало их, тем более что вполне хватало более приветливых девушек, и никому не приходило в голову тратить время на Джессику Либерман.

Да и сама Джессика старательно обходила стороной всех тех мужчин, которые оказывали ей внимание, прекрасно зная, что у них на уме одно и то же… женитьба. А она жаждала независимости, права самой распоряжаться своей жизнью и своим трастовым фондом. Не будучи дурой, Джессика отлично понимала, почему за ней ухаживают.

Однако даже разумные женщины иногда становятся жертвами своих гормонов. Джессика пришла в ужас, когда поняла, что ее смущает Ричард Хауэлл и ей это нравится. Она уже и не мечтала, что такое может с ней быть.

Ему хотелось затащить ее в свою постель и спать с нею, целовать и ласкать ее тело дюйм за дюймом, как нашептывал он ей на ухо в саду. И Джессике тоже этого хотелось. Она жаждала короткого и бурного романа, который должен закончиться с приходом осени, однако Ричард, стоило ему добиться ее внимания, возмечтал совсем о другом и, едва он понял, что надо Джессике, как переменил тактику.

Он довольно долго продержал ее в состоянии напряженного ожидания, поэтому, едва он предложил свидание у нее в отеле, как она мгновенно согласилась. Ее родители должны были отсутствовать вечером… они обедали с Хауэлл сами… нечто вроде прощального «спасибо» за гостеприимство.

Ричард знал, что обед закончится гораздо раньше, чем рассчитывали Джессика и чета Либерманов, потому что он заранее подкупил одного из сотрудников и попросил его включить сигнальную систему примерно на середине обеда. Естественно, полицейские вызвали его дядю.

И Либерманы вернулись в отель как раз вовремя, чтобы услышать глухие крики Джессики, которая не могла их сдержать в порыве восторга, пока Ричард усердно исполнял данное ей обещание.

Им пришлось связать себя узами брака. Ричард играл свою роль великолепно, мастерски изображая виноватого влюбленного, который не отказывается от своей дамы сердца и готов идти с ней под венец.

Джессика сражалась с яростью запертой в клетку птицы, но это ни к чему не привело. Ей придется выйти замуж… неужели она сама не понимает, возмущалась миссис Либерман.

Венчались они в Лондоне. Свадьба была устроена по полной программе, вот только щеки невесты были белыми под цвет ее платья, а губы кривились в горькой усмешке. Теперь она понимала, зачем понадобилась Ричарду, и ей оставалось только изумляться, как она могла быть такой идиоткой, что позволила ему разыграть с ней спектакль и довести ее до невменяемого состояния.

Дан Либерман возмущался глупостью дочери, ведь она по праву могла стать женой наследника, а не его кузена. Давид пришел в ярость, но ничего не сказал, лишь заметил Моррису, что кузен увел у него из-под носа богатую невесту.

— Мне все равно, папа, — защищался Моррис. — Если Ричард ее любит… Мы ведь с ней почти незнакомы…

Давид был не в силах объяснить Моррису, что Ричарду плевать на девицу и его интересует лишь ее трастовый фонд,

Все было бы не так плохо, когда бы Дан Либерман предложил своему зятю поехать с ним в Нью-Йорк, но он этого не сделал, твердо заявив, что место Ричарда с Хауэллсами.

Если бы Ричард любил Джессику, и то это было бы унижением. Но Джессика была далеко не первой девушкой в жизни Ричарда, и он сам не понимал, с чего она вдруг так впилась в него. К тому же она была слишком неопытной, чтобы удовлетворить его потребности, хотя в браке он искал не этого… это он мог найти где угодно. Кстати, он не отказался от своей любовницы, высокой длинноногой блондинки с таким сексуальным образованием, что она даже его время от времени удивляла своими «ноу-хау».

Ничего, утешал он себя, со временем Джессика родит ребенка… желательно, сына… И если его сын будет единственным внуком Дана Либермана… На этом он обрывал себя, боясь слишком искушать судьбу.

Медовый месяц молодожены провели на Карибских островах — подарок жениху от дяди Давида.

Ричарду даже в голову не приходило подумать о том, как Джессика отнесется к замужеству. Она — еврейка, следовательно, воспитана как будущая жена и мать. Ему даже в голову не приходило, что она возненавидит его за ловушку, в которую он ее поймал, и откажется с ним спать. Сначала он пробовал уговорить ее, но, когда это не сработало, он холодно заявил, что, мол, она его жена и их брак не должен быть формальным. Он не изнасиловал ее… но и их соединение не походило ни на что из его прошлого опыта. Джессика демонстрировала такую холодность, что он не мог на нее не злиться, и когда они возвратились в Лондон, то уже едва разговаривали друг с другом, а о постели и речи не шло.

Отец Джессики купил молодоженам роскошную квартиру в одном из самых дорогих кварталов Лондона, но когда Джессика напоминала Ричарду, что платит за все ее отец, он лишь пожимал плечами. Пусть говорит, что хочет. Ему плевать. Он получил, что хотел, то есть жену, которая его обогатит.

Не прошло и шести месяцев, как они стали спать в разных комнатах. Ричард расстался со своей блондинкой… ей на смену пришла рыжая девушка. Он не думал о том, что делает жена в его отсутствие, проводя по возможности меньше времени в их общей квартире и лишь изредка, когда требовали обстоятельства, наведываясь в Виндзор.

Моррис уже приступил к работе в банке, и зависть, которая на некоторое время, утихла, благодаря удачной женитьбе на Джессике, вновь стала жечь душу Ричарда, который теперь точно знал, что ему нужны не только деньги. Он хотел заполучить свой собственный банк.

В первый раз он заподозрил неладное, когда зашел в кабинет к дяде и услыхал часть телефонного разговора. Не подав вида, что финансовые затруднения дяди перестали быть для него тайной, Ричард принялся внимательно следить за всеми делами.

Неудачные вложения съели часть собственного дядиного капитала, да и банк потерял несколько важных клиентов, отчего по городу поползли нехорошие слухи о ненадежности банка Хауэллов.

И вот тут-то, словно судьба решила вознаградить его, Ричарда послали работать в отдел депозитов, где тяжело заболел один из сотрудников.

На пятом году своего брака Ричард делал свой первый миллион фунтов, а банк Хауэллов стоял на краю гибели. О его падении уже начали писать в газетах. Моррис по секрету признался, что беспокоится за отца, и Ричард понял — пора действовать и действовать, не теряя времени.