— Все кончено, Пеппер… Вы оба живы.
Они-то живы, это правда, а вот Мэри и Филип погибли.
— Так было предназначено, — услыхала она чей-то голос и едва заметно улыбнулась.
— Наоми…
Больше она не увидит бабушку… По крайней мере, в этой жизни. Почему Пеппер была в этом уверена, она сама не знала.
Почувствовав ладонь Оливера на своем плече, она посмотрела ему прямо в лицо.
— Мэри успокоилась в мире.
Он ответил ей серьезным, все понимающим взглядом.
— Да… Я видел ее.
Майлс смотрел на них, понимая, что происходит нечто, к чему он не имеет отношения, однако это не вызвало в нем раздражения.
— Я должна была прислушаться к тебе, — сказала Пеппер, когда все формальности остались позади и Майлс привез их с Оливером к себе.
— А мне надо было быть более чутким.
Оба замолчали. Потом Пеппер, вспомнив об Оливере, уже уложенном в постель, сказала Майлсу:
— Оливер должен быть со мной. Я обещала Мэри, что позабочусь о нем, но даже если бы не обещала…
— С нами, — поправил ее Майлс. — Да.
Пеппер наклонила голову, и волосы упали ей на лицо. Уже почти наступило утро, но Пеппер и Майлсу было не до сна.
— Я боялась поверить тебе… — призналась Пеппер.
— А я боялся тебя потерять. — Он взял ее за руку. — Мы не можем изменить прошлое.
— Нет… Так было предначертано.
— Мы можем жить в Лондоне. Продадим наши квартиры и купим что-нибудь попросторнее, — предложил Майлс.
Пеппер покачала головой.
— Нет. Оливер не привык жить в Лондоне. И вообще Лондон не для детей.
— Но тебе будет трудно каждый день ездить туда-сюда, — сказал Майлс. — Мне-то что? Я могу работать дома.
Ему уже намекнули, что его хотят сделать судьей окружного суда. Если это получится, то он станет самым молодым судьей в стране, но работы у него будет невпроворот, правда, отпадет необходимость постоянно торчать в Лондоне.
— Нет, — повторила Пеппер.
Они сидели в ее гостиной и обсуждали планы на будущее. Свадьба уже состоялась, но присутствовали на ней лишь Оливер и несколько друзей.
— Я ухожу из бизнеса. — Пеппер старалась не смотреть на Майлса. — Он свое дело сделал.
Майлс сразу понял.
— Майденес… Немезида. Стоило ли, Пеппер?
Она покачала головой.
— Нет. Я потеряла Мэри и Филипа и могла потерять сына.
Услышав в ее голосе виноватые ноты, Майлс взял Пеппер за руку.
— Но ведь было не только горе. Вспомни об Алексе и Джулии.
— Думаешь, им разрешат усыновить Рэндольфа? — спросила Пеппер, представив умственно отсталого малыша, которого Барнетты мечтали привезти в свой дом.
— А почему бы нет? Ты очень умная, — тихо проговорил Майлс, — но и ты — всего лишь смертная женщина. Никому из нас не под силу изменить жизнь, мы можем лишь приспособиться к обстоятельствам.
— Но если бы я не попыталась шантажировать вас, Симон Геррис не…
— Он бы все равно убивал и насиловал, только как-то иначе, втайне. С этим покончено, Пеппер, и мы должны жить дальше. Ты скажешь Оливеру?
— Не знаю. Не думаю. Мне не хочется, чтобы он рос с таким грузом на плечах. — Пеппер помолчала. — Если у нас будет дочь, я хотела бы назвать ее Наоми.
— Наверно, ей понравится, — согласился Майлс, и Пеппер поняла, что он говорит о ее бабушке.
У Пеппер уже были на примете покупатели, которые, как она знала, не возражали бы приобрести ее компанию. А потом они с Майлсом купят дом в пригороде, и она направит всю свою энергию на воспитание детей. Они дадут им все, чего не было у них самих.
Положив ладонь на свой плоский живот, Пеппер улыбнулась. Она уже знала, что внутри нее зародилась новая жизнь. С прошлым покончено. Пеппер попыталась сразиться с судьбой, не думая о том, что может кому-то повредить. Теперь она стала мудрее.
— Поднимайся, — потребовал Майлс. — Хочу есть. Поедем куда-нибудь, а потом освободим Алекса с Джулией от нашего сына.
Алекс и Джулия сами предложили несколько дней приглядеть за Оливером, чтобы Майлс и Пеппер могли побыть вдвоем. Но они уже соскучились по мальчику.
Пеппер поглядела на часы. Вместо ключа она носила на браслете амулет, цыганский символ покоя и надежды. Коснувшись его, Пеппер еще раз улыбнулась и взяла мужа под руку. Заглянувшее в окно солнце коснулось их лиц, и Майлс подумал, что еще никогда его жена не была прекрасней, желанней и женственней, чем в эту минуту. Горе вошло в ее жизнь и оставило на лице тень печали. Зато теперь они вместе. Навсегда.
Заметив, что она улыбается, он спросил:
— Ты о чем думаешь?
— Вспомнила старую поговорку: «Счастливо жить — врагам мстить». Именно так я и собираюсь поступать отныне.
Все, что случается в жизни, имеет смысл, который мы иногда не в силах понять. В ярости Пеппер обрела любовь, в горе — надежду, в опасности — покой, и она решила быть достойной этих даров судьбы.
