Если бы она могла сказать Алексу… Но она не могла. Знай он о ее беременности, он бы женился на ней, не раздумывая. В этом она не сомневалась. Но она не могла открыть правду, чтобы ее родители узнали о том… Если бы отец Алекса не умер, все было бы в порядке. Они поженились бы, а там…
Разрыдавшись, Джулия сунула голову под подушку, бессознательно прикрыв рукой плоский пустой живот.
Алексу повезло. Вскоре нашелся покупатель на фабрику, и после отдачи всех долгов у него осталось двадцать тысяч фунтов… вдвое больше, чем он рассчитывал. Его мать решила жить с кузиной, и Алекс поделил между ними деньги, предполагая, однако, что его мать вложит свою часть в его бизнес, который будет и ей давать небольшой доход. Много он не мог платить, но все же это лучше, чем ничего, а если его надежды оправдаются, то и доход увеличится.
В течение года новая компания завоевала рынок, и заказы посыпались со всех сторон. Тогда Алекс смог наконец сказать Джулии, чтобы она назначила новый день свадьбы. Они купили небольшой домик недалеко от Кембриджа, чтобы Алекс мог ездить туда каждый день, а по ночам они любили друг друга, и Джулия отдавалась мужу с ненасытной неуемностью. Так продолжалось два года, но она не беременела, хотя страстно этого желала. Вот тогда-то он купил ей дом в Котсволдсе, старый, красивый дом, предназначенный для большого семейства.
Компьютерный бизнес не стоял на месте. Через некоторое время рынок оказался перенасыщен, и три года спустя партнеры стали тратить деньги на разработку новой революционной системы. Так как она не была еще обкатана, то заказов на нее приходило мало… но если удастся получить правительственный заказ…
Алекс выпрямился в кресле и посмотрел в окно. Все не так… Пора бы уже получить ответ… А тут еще проклятая Пеппер Майденес… Если хоть что-нибудь станет известно…
Он не додумал эту мысль, искренне жалея, что повстречал на своем пути Симона Герриса, стал членом Клуба адского пламени… приехал в Оксфорд. Да нет, глупо все это.
Тут он увидел Джулию. Кажется, за последнее время морщинки у нее вокруг глаз стали глубже. Он знал, как она страдает оттого, что не в силах забеременеть. Если бы он мог что-нибудь сделать… Оказывается, усыновить ребенка тоже не просто… Социальный работник ничего не обещает… А пока бесконечные вопросы… вопросы… не надоело им лезть в их личную жизнь… Алекс с ужасом подумал, что будет с Джулией, если им откажут. Она такая слабенькая… И приступы депрессии стали чаще… Сколько ночей она уже проплакала, лежа рядом с ним и думая, будто он не знает.
Джулия увидела, как Алекс отвернулся, заметив ее, и помертвела от привычного уже страха. Теперь он часто отворачивается от нее… почему бы и нет? Какой мужчина не отвернется от женщины, не способной родить ему ребенка, от женщины, убившей ребенка, которого он дал ей? Снова на нее накатила черная волна отчаяния.
Может быть, Алекс нашел себе другую женщину, которая способна рожать детей? В конце концов, он — привлекательный мужчина… очень привлекательный, богатый, добрый. Что ей делать, если она его потеряет?
Боже, пожалуйста, мысленно кричала она, разве недостаточно я страдала? Разве не сполна заплатила за свой грех?
Конечно же, виноват аборт, та чистая безболезненная операция, которая лишила ее не только одного ребенка, но и надежды иметь других детей, потому что доктор, несмотря на всю свою видимую опытность, совершил ошибку… из-за которой она теперь не может забеременеть. Однако об этом знали только она и ее врач. Она едва не впала в истерику, когда он сказал ей правду, и тотчас согласился, что нет нужды ставить в известность Алекса, который принял объяснения Джулии, не задавая вопросов.
Он очень терпелив с нею… А вдруг его терпению пришел конец? Что, если…
Она замедлила шаги. Ей не хотелось видеть Алекса и читать в его глазах подтверждение своих страхов.
Когда она вошла в дом, Алекс замер в ожидании. Потом он услышал, как она поднимается по лестнице, и подумал, что надо пойти к ней. Но не смог… Слишком много неприятностей обрушилось на него за последнее время. Вот если бы он получил заказ… Если бы Майлс Френч позвонил и сказал, что все идет по плану…
Глава одиннадцатая
Ричард Хауэлл покинул Оксфорд тогда же, когда и Алекс. Его тоже ждала работа, но он не был наследником в семейном бизнесе. Эта роль предназначалась его кузену Моррису.
Летние каникулы он провел в банке, подменяя уходивших в отпуск сотрудников и набираясь, по словам дяди Давида, необходимого опыта. Ричарду это было глубоко противно, потому что на нижнем уровне не было ничего, кроме ежедневной рутины и бесконечной череды клиентов. Он хотел большего… Он заслуживал большего. И он повторял это себе с горьким сарказмом особенно часто после того, как получил высшие баллы.
Давид Хауэлл удивился, зато не удивился Рувим Вейсс.
— Я тебе говорил, чтобы ты приглядывал за ним! Будь осторожен, не то он уведет банк из-под носа Морриса.
Моррис был работягой, хорошим мальчиком, но в уме уступал своему старшему кузену, и мужчины отлично это понимали.
— Чепуха, — словно через силу, проговорил Давид. — Они же братья… Выросли вместе.
— Каин и Авель тоже были братьями, — с усмешкой напомнил ему Рувим Вейсс, и Давид вспомнил о горькой обиде своего собственного брата.
Он в задумчивости поглядел на племянника.
Моррис не учился в Оксфорде… и в другом университете тоже. Только самому себе Давид мог признаться, что у сына мозги работают хуже, чем у его кузена. Бывали минуты, когда Ричард напоминал ему его собственного отца, проницательного посредника, которому банк был обязан своим современным положением.
Может быть, отослать куда-нибудь Ричарда, словно делая ему подарок в честь окончания университета?.. Недели через две Моррис приступал к работе в банке. Давид сам собирался учить его, чтобы он был достоин занять главенствующее место. Но, похоже, Моррис подпал под влияние своего старшего и более умного кузена, а это не годится. Члены правления не должны видеть, что их председатель боится человека, который хоть и носит фамилию Хауэллов, но никогда не станет более чем менеджером.
Давид Хауэлл задумался не на шутку. Наверное, и в самом деле лучше всего на какое-то время отослать Ричарда… но куда?
Надо решаться.
А утром ему позвонил знакомый банкир из Нью-Йорка и сообщил, что он со всем семейством едет в Лондон. Давид хорошо знал Дана Либермана. Много лет они вели общие дела, и Давид останавливался у Либерманов, когда приезжал в Нью-Йорк.
Они с Даном уже говорили о том, что неплохо бы поженить Морриса и Джессику, дочь Дана. Отличный получился бы союз… Банк Либермана, хоть и не имел статуса, равного статусу банка Хауэллов, был тем не менее хорошо известен, и контрольный пакет акций держала семья Либерманов. Сын Дана должен был наследовать отцу, но отец Дана незадолго до смерти основал трастовые фонды для обоих внуков, и это значило, что Джессике Либерман в один прекрасный день предстояло стать очень состоятельной женщиной.
Давид позвонил жене и сообщил, что пригласил Либерманов провести у них в Виндзоре уик-энд.
Виндзорский дом с прилегавшими к нему землями был недавним приобретением семейства. Когда жена предложила купить его, Давид поначалу уперся, но за прошедшие два года, что они владели им, банк Хауэллов приобрел несколько очень важных клиентов, благодаря тем знакомствам, что Давиду удалось завязать в Виндзоре, где имела собственность королевская семья. Давиду показалось, что на Дана Либермана произвело впечатление название городка.
Для банкира Анна Хауэлл была идеальной женой. Отличная хозяйка, она умела устроить дом так, что он имел элегантный вид и был хлебосольным одновременно. К тому же у нее был спокойный характер, и она не позволяла себе сердиться. А уж о ее воспитанности и тактичности и говорить не приходилось. Ни разу в жизни она не встряла в разговор, который вел муж, даже если затянувшаяся беседа грозила нарушить плавное течение обеда.
