Мин огорчилась еще больше. Какой удар будет для Джулиана: прийти и увидеть, что все его оставили. И все получилось из ничего. Все — порождение ужасного воображения миссис Беррисфорд и Джексона.

Мин вдруг стала неприятна эта Рози.

— Пожалуйста, оставьте меня одну, — сказала она.

Рози кивнула головой и пошла в пустую кухню. Кухарка в комнате для прислуги упаковывала свои вещи. Трудно, наверное, было ее осудить, ведь она была очень религиозной женщиной и не хотела оставаться служить «нечестивцам». Она не видела оснований не доверять слуге Джулиана.

Мин отпила кофе и съела кусочек гренка. Сухими от горя глазами она оглядывала эту прекрасную комнату, где она была попеременно так счастлива и так несчастна.

Ей было ясно, что она должна уходить отсюда сейчас же, не дожидаясь Джулиана. Она должна исчезнуть из его жизни. Не следует также принимать помощь через его знакомую, миссис Тренч. Одевшись, Мин с беспокойством ощутила свою слабость. Болезнь подорвала ее силы, аппетит был плохой, несмотря на вкусную еду. И вчерашнее потрясение не могло улучшить самочувствие. Но не время проявлять слабость. Обязательно нужно выбраться отсюда до прихода Джулиана. Надо ехать прямо в Лондон, забрать свои вещи на вокзале Виктория и искать работу.

Только внизу, в большом холле, где ее, как всегда, приветствовал лабрадор Фрисби, она сообразила, что положение ее очень трудно: ведь у нее не было денег. Совсем. Сумку она потеряла во время того происшествия с Уолтерсом. Не заняв денег, она даже не сможет добраться до Лондона. Ей стало страшно. У нее не было друзей в Шенли, да и в Лондоне никого, кроме Салли Лофорд. О тетке Прю Мин и не вспоминала. Конечно, ей полагалось недельное жалованье в конторе, но, может быть, его удержали, так как ее наверняка уже уволили. Разве только Салли поручилась, что у Мин уважительная причина — болезнь. Тогда можно получить несколько фунтов. Конечно, то, что ей оставил ее отец, ее по праву, но у бедного папы было так мало денег! Он, как и она, зависел от милости тетки Прю. А Мин решила никогда в жизни больше с ней не разговаривать.

Она выброшена в мир без средств к существованию. А это удар для любой девушки ее возраста, особенно такой чувствительной и робкой, как Мин.

Фрисби повизгивал и вилял хвостом. Глаза Мин наполнились слезами. Она погладила собаку по голове. Она привязалась к Фрисби и будет скучать по нему. Но гораздо больше будет она тосковать без дружеской моральной поддержки Джулиана. Придется унизиться, чтобы достать денег на дорогу. Она пошла в кухню, просторную и пустую. Кухарка прибралась там на прощание. Рози снимала рабочий халат. Кошка умывалась у плиты.

Рози посмотрела на Мин с любопытством. Она не была похожа на «падшую девушку», как говорила мама. И она выглядела такой молодой в своей широкой юбке и венгерской кофточке, печальном напоминании о воскресной прогулке.

— Я ухожу, — сказала Рози.

— А где кухарка? — спросила Мин нерешительно.

Тут вошла кухарка. Это была полная краснолицая женщина. Она посмотрела на Мин и как будто еще больше покраснела. Взгляд ее был ледяным. «Интересно, сколько еще женщин, — подумала Мин, — будут смотреть на меня, точно я сделала что-то ужасное». Однако она держалась с достоинством.

— Я понимаю, — сказала она, — что вы уходите из-за меня, но я сама ухожу, так что вам незачем это делать. Было бы нехорошо оставить мистера Беррисфорда сейчас совсем одного.

Кухарка фыркнула:

— Это совершенно меня не касается, уходите ли вы, мисс. Это ваше дело. Но я не собираюсь оставаться в этом доме. Я забочусь о морали, и я имею сведения от уважаемых людей, что мораль здесь растоптана.

Мин очень хотелось казаться хладнокровной и доказать свою нравственную чистоту. Но эти слова опять расстроили ее. Она разволновалась и разозлилась.

— Вы ошибаетесь. Джексон солгал. И вы, конечно, знаете…

— Я не желаю говорить об этом, пожалуйста, не стоит, мисс, — отвечала кухарка ледяным голосом, окинув презрительным взглядом «эту молодую особу», как она называла Мин. — Я ухожу, но в буфете остался еще пирог, и вы можете сказать об этом мистеру Беррисфорду, если он захочет поужинать. Я написала ему записку и попросила выслать жалованье мне домой. Я поговорила с сестрой, которая служит у священника, и она считает, что мне нельзя здесь оставаться.

— Но вы не правы… — в отчаянии снова заговорила Мин.

— Я ухожу, и все, мисс, — перебила кухарка, упрямо решившая не верить Мин. Она была в дружбе с Джексоном, а также обладала новой пятифунтовой бумажкой от мадам, которая вчера дала ей «маленький подарок, так как она нечасто здесь бывает», как она любезно выразилась. Кухарка не думала, что сама мадам была идеалом, но считала, что вся нынешняя молодежь одинаково испорченна. Она решила найти новую работу у пожилых людей, которые не живут на два дома и не имеют на стороне дружков и подружек.

Мин поняла, что их убеждать бесполезно. Но ей хотелось не только помочь Джулиану, но и выбраться отсюда до его возвращения. Это страстное желание и заставило ее продолжать унижаться. Она сказала:

— Вы совсем не правы. Не вам надо покинуть этот дом, а мне. И я хочу это сделать немедленно, только у меня нет денег. Не могли бы вы дать мне в долг на дорогу? Скажем, один фунт, и я клянусь, что вышлю его вам по адресу через пару дней.

Она умолкла. Рози и кухарка удивленно переглянулись. Она просит денег у слуг. Зачем ей нужен фунт, если Беррисфорд может дать ей больше?

— Прошу вас ссудить мне эту сумму, если можно, — повторила Мин свою просьбу.

Кухарка ответила:

— Сожалею, мисс, но у меня нет лишнего фунта. Что есть, нужно мне самой. Я стеснена, пока мистер Беррисфорд не заплатит мне за месяц, очевидно в следующий понедельник.

Она взяла сумку, кивнула через плечо Рози, сказала: «Пойдем» — и вышла.

Мин стояла как вкопанная, наблюдая, как они шли по аллее, пока не исчезли из поля зрения. Никогда она не чувствовала такого бессилия. Как плохо быть нищей! Что теперь делать? Только ждать Джулиана. Она вышла из пустой кухни в холл, где ее снова приветствовал лабрадор, подбежавший к ней в надежде, что она выведет его гулять. Мин зашла в библиотеку. Тут никто давно не убирался, было пыльно и пусто. Слезы вдруг подступили к глазам Мин. Она села, не в силах двигаться дальше. Если бы только не эта проклятая слабость. Как трудно что-то делать, когда ты не очень здорова. Будущее казалось жутким: остаться одинокой, искать работу и так плохо себя чувствовать!

Фрисби был разочарован, что его не выпустили, но пришел и лег рядом, положив благородную голову на ее колени. Она не выдержала, потерлась щекой о его голову и горько заплакала.

— О, Фрисби, Фрисби, в каком злом мире мы живем, — плакала она. — Я никому не хотела делать зла и не делала, не делала! Но ведь я принесла ему все эти тревоги, а я, Фрисби, люблю его!

Лабрадор лизал ее лицо, по которому текли слезы, словно молчаливо сочувствовал или желал выразить собственное обожание хозяина. Некоторое время Мин продолжала плакать, потом взяла себя в руки и вытерла глаза. Она снова думала, как быть, чтобы больше не доставлять неприятностей Джулиану.

Нечего было думать занять деньги у родителей Рози. Они только оскорбят ее, как прочие. Оставалось ждать Джулиана Но ночевать сегодня в этом доме она точно не будет. Она только попросит у него денег на дорогу и сразу уедет. А между тем она могла бы пока чем-нибудь помочь ему, например убраться в его комнатах.

Несмотря на свою слабость, она старательно работала следующие часа два, убираясь в тех комнатах, которые обычно занимал Джулиан, и Фрисби следовал за ней, удивленно глядя на нее.

К моменту, когда она привела в порядок библиотеку, лицо ее покрылось потом, и она совершенно обессилела. Она дотащилась до кухни, где нашла хлеб с сыром, вскипятила воду и выпила чашку чая. Потом уселась в кресло, чтобы восстановить силы.

Близился вечер, тучи собирались на горизонте, погода менялась, и у Мин было чувство, что приближается гроза. Фрисби сел рядом, кошка стала тереться у ее ног, мяукая и прося молока. Она налила ей молока в блюдце и погладила ее. С двумя животными ей было не так одиноко в большом пустом доме.