«Отлично».
Сунув под мышку «Глоб энд мейл», Кенникот последовал за ним.
— Доброе утро, миссис Нгуэн, — поздоровался Дандас с маленькой азиаткой за стойкой. Он правильно произнес ее вьетнамское имя — без «г».
— С Днем Валентина, мистер Дандас. — В слове «Валентин» она произнесла «в» как «б». — Будете зеленый чай?
— Да, пожалуйста, — ответил он, поднимая портфель. — Я посижу за столиком. Надо проверить работы студентов.
Кенникот чуть отступил назад, пронаблюдал, как Дандас, устроившись за угловым столиком, поставил заварочный чайник, раскрыл портфель и вытащил какие-то бумаги. Дождавшись, пока Дандас сосредоточится на чтении, он подошел к столику и сел напротив него.
— Простите, — не отрывая глаз от бумаг, начал было Дандас, — с вашего позволения я бы хотел посидеть в одиночестве… — Его голос стих, как только он поднял голову и узнал Кенникота.
— Доброе утро, мистер Дандас.
— Здравствуйте, офицер Кенникот. — Дандас говорил тихим голосом. — После нашей первой беседы мой адвокат связался с детективом Грином. Мы проинформировали его о том, что я больше не желаю делать никаких заявлений.
— Я знаю.
— В чем же дело?
— Нам же это не мешает продолжать расследование. Равно как и беседовать с вами, даже если вы не хотите отвечать.
— Пожалуй, — демонстративно поморщился Дандас.
Протянув руку, он подвинул к себе маленький заварочный чайник с чайной чашкой, расставив их перед собой, точно ребенок — игрушечных солдатиков.
— Я вчера побеседовал с Ховардом Пилом, — продолжал Кенникот.
— Вы можете говорить мне все, что хотите. Я не собираюсь отвечать, — прервал его Дандас.
— Пил тоже поначалу отказывался. Пока я ему кое о чем не поведал. И тогда он передумал.
Кенникот внимательно наблюдал за Дандасом. Приподняв крышечку, Дандас заглянул в чайник. От пара его очки вновь запотели. Кенникот уловил запах жасмина. Дандас продолжал молчать, но это не имело значения. Он перестал высказывать возражения, а это шаг номер один.
— Вы знали о контракте, который Пил предложил Брэйсу, не так ли?
Дандас снял очки и потер их о свитер.
— Миллион долларов, длинный отпуск, лимузин, свободные понедельники…
— Не хочу показаться невежливым, но мне необходимо проверить эти работы. — Дандас показал на стопку тетрадей.
Кенникот не поддался на этот маневр.
— Пил сказал, что Брэйс хотел подписать контракт, но дело оказалось в Кэтрин. Похоже, у нее было много проблем.
Дандас поморщился. Он уже не выглядел молодым.
— Пил сказал, Кэтрин хотела стать радиопродюсером, так?
Дандас прекратил заниматься чайником и напоминал сейчас сдувшийся шарик.
«Пора наносить решающий удар», — подумал Кенникот.
— Пил сказал, она репетировала с неким «приятелем» в его домашней студии. По этой причине в декабре, когда детектив Грин поинтересовался, бывала ли Кэтрин когда-нибудь у вас дома, вы неожиданно прервали беседу. — Кенникот ужесточил тон. — Не так ли, Дандас?
Дандас поджал губы.
— Я проверил архивы «Рассвету навстречу», — продолжил Кенникот. — В апреле прошлого года Брэйс минут двадцать расспрашивал вас о вашей домашней радиостудии, так?
Дандас нервно обхватил чайную чашку.
— Да, — наконец произнес он.
«Отлично, — молча порадовался Кенникот. — Вот мы и заговорили».
Дандас взял заварочный чайник и стал наливать чай, подставив ложечку, чтобы он не стекал по носику.
— Так все и началось. Поначалу вы давали Торн уроки радиомастерства…
Рука Дандаса дрогнула, и чай пролился через край чашки в блюдце. Он нервно выдохнул.
— Не секрет, что у меня домашняя студия. Раз в семестр я привожу туда учеников.
«Еще лучше, — отметил про себя Кенникот. — Дандас уже заговорил законченными фразами, однако ушел от прямого ответа».
— Послушайте, Дандас. Посмотрев видеопленки вестибюля дома, я понял, что Кэтрин жила по достаточно жесткому распорядку. По вторникам, средам и пятницам она выходила из дома в районе десяти и к одиннадцати приезжала на урок верховой езды. Однако по четвергам уходила куда-то в восемь.
— Вам интересно, куда она уходила? — вырвалось у Дандаса.
— Мы оба это знаем, не так ли? Я проверил график радиопрограмм… Четверг — единственный день, когда вы не ассистировали Брэйсу.
Дандас выронил металлическую ложку, и она звякнула, ударившись о край блюдца.
— Это не то, что вы думаете, — пробормотал он.
«Это не то, что вы думаете…» Кенникот вспомнил, что Пил выразился точно так же.
— А что я думаю?
— У меня ничего не было с Кэтрин.
Дандас встретился взглядом с Кенникотом и, впервые с тех пор как сел за стол, не отвел глаза. Кенникоту были видны морщинки вокруг них, обычно незаметные благодаря его светлой коже. Он как-то прочел, что по «гусиным лапкам» в уголках глаз карнавальные гадалки определяли возраст людей. Ему стало понятно почему. При ближайшем рассмотрении Дандас выглядел усталым, напуганным и уже не таким молодым.
— Знаете, после того как вы ушли, прервав нашу беседу, детектив Грин сообщил, что за все годы его работы в отделе по расследованию убийств так поступили лишь четверо. И угадайте, что с ними произошло?
— Почему бы вам просто не сказать мне…
— Все четверо впоследствии стали обвиняемыми и осужденными.
— Я что — попал в число подозреваемых?
— Близки к этому. Вы спали с женой своего босса и…
— Прекратите! — воскликнул Дандас выпрямляясь. — Я уже сказал: у меня с ней ничего не было. Правда. Если хотите, можете проверить меня на одной из этих ваших машин.
— И чем же вы там вдвоем занимались? Чаи распивали?
— Нет! — резко ответил Дандас.
Он разозлился. Закрыв глаза, явно взвешивал, стоит ли говорить. Кенникот представлял, как он впоследствии объясняет адвокату: «Вы не понимаете — у меня не было выбора».
Дандас поднял чашку и сделал долгий глоток. Кенникот ждал.
— Хорошо… — наконец произнес он. — Мы виделись по четвергам утром.
— Зачем?
— У Кэтрин были проблемы. Основная заключалась в отсутствии уверенности в себе. Ей была нужна работа.
Дандас вновь попытался поднести чашку к губам, но у него дрожали руки. Он посмотрел на Кенникота как человек, переставший сопротивляться воле судьбы.
— Я знал про контракт, — быстро заговорил Дандас, словно только так и мог совладать с неловкостью. — Кевин попросил порепетировать с Кэтрин в порядке личного одолжения. Это была его идея.
Абсолютно то же самое утверждал коротышка Пил. Брэйс был в курсе их встреч. Кенникот решил изменить тактику. Стать добрым. Понимающим.
— Поэтому он и согласился с вашим отсутствием как ассистента по четвергам?
Дандас молча кивнул.
И тут до Кенникота дошло. Дандас не лжет. Он боится не за Брэйса. Он боится за свою работу.
— Полагаю, руководство ничего об этом не знало, — заметил Кенникот.
— Не думаю, что они бы очень обрадовались, узнав, что я способствую их звезде получить работу у конкурента. Кевин хотел подписать контракт. По плану я должен был помочь Кэтрин обрести уверенность в своих силах, чтобы она смогла выполнять продюсерскую работу по выходным. — Он окинул взглядом зал кафе, в очередной раз убеждаясь, что, кроме них, там никого нет. — Если бы это до них дошло, меня бы уволили. Это могло стать концом моей карьеры. А все из-за того, что я пытался оказать дружескую помощь.
— Оказать дружескую помощь, а потом и занять его место, — добавил Кенникот.
Дандас протер очки и в упор посмотрел на Кенникота, так словно хотел ударить.
«Вот и хорошо, — усмехнулся про себя Кенникот, — когда люди выходят из себя, они начинают говорить то, что думают».
— Я не мог предположить, что все так произойдет, — выдавил Дандас сквозь зубы.
— Однако когда это произошло, вас гораздо больше стала интересовать работа, чем помощь в расследовании убийства. Кэтрин мертва. Брэйсу светит двадцать пять лет тюрьмы. А вы даже не собирались давать показания. Лишь бы не потерять свое новое место. Или правильнее было бы назвать его прежним местом Брэйса? — Кенникот ткнул пальцем в кипу бумаг, которые Дандас намеревался проверять. — Вы хотели ударить в спину того, кто впервые дал вам возможность работать на радио. Вы этому учите на лекциях по журналистской этике?