— Я так и думал, — сказал Исаак. — Когда мы шли ко дворцу, Юсуф сказал, что на улицах светло, как днем.

— Исаак, но какое это имеет значение? Все это не поможет нам найти Юсуфа.

— Поможет, дорогая моя. Вскоре я узнаю, кто увел его, и если на то есть Господня воля, он все еще в безопасности.

— Один? Без помощи?

— Не один. И не без помощи. — Исаак помолчал, потом повернулся к ней. — Мне нужно кое-что объяснить тебе. Иди, сядь рядом.

Юдифь отложила рукоделье и подошла, слегка коснувшись ногами ног мужа. Он нежно потрепал ее по бедру.

— Слушай внимательно и ничего не говори, пока я не закончу.

Юдифь выслушала, и лицо ее побледнело.

— Исаак, — прошептала она, — не надо.

— Мы все будем в безопасности, — сказал он. — Обещаю.

Очнувшись, Юсуф сперва ощутил стук в голове, а потом сильную жажду. Открыл глаза и увидел только темноту. Жаркий воздух пахнул сеном и скотиной; тишина была полной. Мальчика охватил страх. Он протянул руку, чтобы на ощупь определить, где находится. Над ним и вокруг не было ничего, кроме жары и запаха. Потом его рука коснулась сена. Он лежал на куче пыльного сена. Почему-то он находился на чьей-то конюшне или в сарае. В носу защекотало, он с большим трудом подавил чиханье. Осторожно попытался сесть. Как ни странно, его ничто не стесняло, кроме пульсации в голове.

И было не так темно, как показалось вначале. Тонкие полоски света виднелись то здесь, то там в стенах и полу его тюрьмы. Юсуф пополз к ближайшему.

— Что там такое? — послышался голос внизу. Мальчик замер.

— Крыса, наверное, — послышался другой скучающий голос.

— Как думаешь, он очнулся?

— Очнется не раньше захода солнца, — ответил его собеседник. — Если вообще очнется.

— Хозяину это не понравится, — сказал другой и погрузился в молчание. — Почему он так важен? — спросил наконец этот же человек. — Просто-напросто мальчишка. Их полно на улицах.

— Он что-то знает, разве не так?

— Интересно, что?

Голоса смолкли снова.

Юсуф пытался понять, почему находится на сеновале, но от умственного напряжения голова заболела еще сильнее. Он отбросил «почему» и задумался, как попал сюда. Вспомнил, что говорил с незнакомым стражником, который дал ему какой-то запечатанный документ. Вспомнил, что отправил маленького Рамона сказать госпоже, что придет поздно. Ясно вспомнил, как отправился доставить этот документ, и стражник сказал, что он не должен идти один. Что Его Преосвященство потребовал, чтобы с ним кто-то шел для защиты. И что он ответил, что в таком случае стражник может доставить документ сам.

— Нет-нет, — сказал стражник. — Человек, которому мы должны доставить документ, не особенно доверчив. Тебя он знает, а меня в глаза не видел.

Юсуф посмотрел на лицо с резкими чертами, с узкими глазами, и молча понял недоверие человека, о котором шла речь.

— Я нездешний, — объяснил стражник. — Новобранец. Нас — новобранцев — тут несколько, и нас пока что никто не знает.

Все это Юсуф помнил. И жару, когда они вышли через северные ворота и какое-то время шли вдоль реки. И как стражник предложил ему попить из кожаной фляги, висевшей у него на поясе.

Мерзавец! Он до сих пор ощущал во рту вкус той воды.

Когда тот человек в форме стражника протягивал фляжку Юсуфу, двое настоящих новобранцев беспокойно хмурились, получая от сержанта первые приказания.

— Кажется, я знаю, где мы должны ждать появления врача, — сказал тот, что повыше. — Но как мы узнаем его, сержант? Не послать ли вам кого-то, кто знает, как он выглядит?

— Что ж, — заговорил сержант тем мягким тоном, который не предвещал ничего хорошего — Я согласен, что это может быть проблемой. Кто-нибудь пойдет с вами и укажет, где нужно ждать, но со знанием сеньора Исаака дело сложнее. В конце концов, он просто человек, разве не так? Такой же, как все люди? Конечно, между ним и всеми остальными есть какие-то различия. Он очень высок и широкоплеч. Но таких много, согласен. Он врач и носит длинное одеяние людей своей профессии — но его носят и некоторые другие. В руке у него постоянно длинный, толстый посох. — Голос сержанта поднялся до крещендо ярости. — И если вы все еще в недоумении, имейте в виду, что он еврей и носит плащ, у него каштановая борода, более длинная, чем у большинства здешних, и он слепой. В городе его знает каждый ребенок. Если вы, болваны, не сможете отличить его от остальных жителей Жироны, вам лучше всего вернуться туда, откуда явились. — Сделал паузу. — К сожалению, всех остальных моих людей сразу же узнают те злодеи, которых мы ищем. Я вынужден использовать вас.

— Ясно, сержант.

— Знаете, что делать, когда увидите его?

— Да, сержант.

— Тогда скажите. Хочу удостовериться, что вы поняли все после трех объяснений.

Внизу в пустом сарае, на сеновале которого Юсуф боролся со сном, люди достали игральные кости. Постукивание костей, движения их тел и негромкие голоса, когда кости катились по полу, создавали легкий шум, который, подумал мальчик, если быть осторожным, может заглушить шелест его движений в сухом сене. Во всяком случае, это будет лучше, чем неподвижно лежать.

Юсуф медленно пополз к самой широкой полоске света. Свет пробивался в щель между двумя плохо пригнанными досками, она была достаточно широкой, чтобы выглянуть наружу. Мальчик увидел небольшую часть луга, вдали скалу и темную зелень гор. По силе освещения он решил, что солнце близится к закату.

— Шесть! — Возглас был торжествующим. — Снова мой бросок.

— Нет, не шесть, — произнес другой голос. — Это будет три.

— Ладно. Полгроша бросок.

Перестук, бросок, подскакивание, затем вздох. Почти сразу же опять перестук костей. Очевидно, игра внизу становилась все более и более азартной. Под приглушенный шум, создаваемый его стражами, Юсуф смело принялся исследовать свою темницу.

Вскоре мальчик обнаружил вход в свою маленькую тюрьму. Это был люк в центре помещения. Он слегка приподнял крышку люка и посмотрел вниз. Там, так далеко, что не достать, кто-то приставил к стене длинную лестницу.

На закате двое новых членов епископской стражи, встав на одно колено на маленькой площади неподалеку от ворот сеньора Висенса, тоже играли в кости по мелочи. Вокруг них собралась небольшая толпа восхищенных детей. Один из стражников уже сложил столбиком пять или шесть монет, когда мимо них прошел высокий мужчина с толстым посохом, его сопровождал ребенок. Несмотря на жару капюшон его плаща был поднят, частично скрывая бороду, шел он быстро, решительно.

— Вон идет сеньор Исаак, — сказал самый маленький мальчик.

— Да? — сказал другой, не поднимая взгляда. Игру он находил гораздо более захватывающей, чем появление такого знакомого человека.

— Посмотри-ка, — сказал один из стражников. — Солнце уже почти зашло. Если не поторопимся, то опоздаем.

— Ну, давай поспешим, — сказал другой. Подмигнул ребятишкам, бросил им свой выигрыш, и оба пошли широким шагом по улице.

Вскоре они разделились, один пошел за высоким мужчиной и мальчиком к южным воротам города, другой быстро зашагал по узкой улочке туда, где ждал сержант еще с двумя стражниками.

Стражник, шедший за высоким мужчиной, был недалеким тугодумом. Неподалеку от ворот те, за кем он следовал, неожиданно остановились. Сделав два шага, стражник тоже остановился, едва избежав столкновения. Высокий мужчина что-то сказал мальчику, и тот убежал. Мужчина посмотрел ему вслед, затем повернулся и целеустремленно пошел к воротам. Стражник переводил взгляд с мужчины на мальчика в мучительной нерешительности.

Ему очень хотелось последовать за мальчиком. В казарме много говорили о значительности этого парнишки, о славе — и золоте — которые могут достаться тому, что приведет мальчика в целости и сохранности к епископу. Потом стражник подумал о приказах сержанта прежде всего охранять врача, потом о золоте, снова о сержанте, опять о золоте, и наконец решил, что следовать за врачом безопаснее. Но врач уже ушел так далеко, что он не мог разглядеть его в толпе гулявших вдоль реки, но с упорным оптимизмом пошел вперед, надеясь, что везение направит его за нужным человеком.