Шкаф уже опасно балансировал на спинке перевернутого кресла. Падение казалось неминуемым, и Элайджа поспешил отойти в сторону. В следующую секунду раздался оглушительный треск: хорошо, что парнишка с рыбьим ртом успел отскочить.

Узкая улица окончательно утонула в хаосе: повозки и кареты застряли вдоль, поперек и по диагонали. Несколько часов, а возможно, и всю ночь, никто не сможет сдвинуться с места. Если мятеж действительно случится, лошади и экипаж пропадут. Если только… Герцог посмотрел на баррикаду. Без шкафа она выглядела не столь пугающей. Футов шесть в высоту, не больше. Предвкушение бунта нарастало: опасность ощущалась и в возбуждении толпы, и в остервенении, с которым люди таскали мебель, и в полном отсутствии детей.

— Эй! — позвал Элайджа баррикадных дел мастера.

Тот стоял наверху, с досадой рассматривая обломки шкафа, и в причудливых выражениях высказывал собственное мнение о ненадежной мебели.

— Некогда мне с вами разговаривать! — огрызнулся он.

— Спускайся! Придется перетаскивать лошадей на противоположную сторону. Освободи место!

Рядом возник Маффет.

— Ваша светлость, какой-то олух попытался проехать обратно сквозь ворота, ударился об угол и сломал раму. Теперь путь окончательно перекрыт. Выход один: лезьте через баррикаду. Там, внутри, безопасно, а мы с грумами останемся здесь и постараемся защитить лошадей и экипаж.

— Ни в коем случае! — наотрез отказался Элайджа. — Не брошу ни людей, ни лошадей. Сейчас начнется бойня: смотри, что творится, в такой давке никто не выдержит.

— Они не согласятся разобрать свое сооружение, чтобы пропустить нас, — покачал головой Маффет.

— Не согласятся, да и не смогут при всем желании.

Элайджа внимательно осмотрел груду разнообразной мебели. Здесь было все, от табуреток и стульев до обеденных столов. Вещи держались, беспорядочно опутанные веревкой. Казалось, на разбор конструкции уйдет несколько дней.

— Распряги лошадей. Будь я проклят, если оставлю их мятежникам. Экипаж поставь вон туда, к стене. Скорее всего, его сожгут, но ничего не поделаешь. Сколько у нас грумов? Два? Зови сюда обоих. Пусть переходят на ту сторону и принимают лошадей.

— Рискованно, ваша светлость! Ни одного из коней не учили брать препятствия. Что, если Птолемей споткнется?

— Ерунда! — отмахнулся Элайджа. — Рассуждать некогда. Если Птолемей прыгнет удачно, можно не волноваться: у Галилея все получится.

Спустя пару секунд кучер привел лошадей.

— Джеймс вырос в Лаймхаусе, — сообщил он, — и сможет договориться с местными жителями. Я отправил его вперед.

— Молодец.

— Ваша светлость! — в ужасе воскликнул Маффет.

Но герцог уже решительно обрезал упряжь, чтобы превратить ее в поводья, и легко запрыгнул на спину Птолемея.

— Мне необходимо встретиться с герцогиней! — крикнул он. — Не отставай!

Элайджа направил Птолемея подальше от баррикады, чтобы оставить место для разгона, и снова почувствовал себя мальчишкой: когда-то они с Вильерсом вот так, без седел, часами скакали по полям и перелескам, не пропуская ни одного препятствия, а преодолев очередной барьер, возвращались и прыгали снова.

Птолемей привык работать в упряжи, а не возить всадников, тем более без седла, на голой спине. Он яростно вздыбился, пытаясь сбросить назойливый груз. Элайджа крепко зажал поводья в правой руке, а левой начал гладить коня, пытаясь успокоить. Как только расстояние показалось достаточным, он снова примерился к возвышавшейся посреди улицы, освещенной заревом костров баррикаде.

Птолемей попытался проявить норов, однако Элайджа быстро его угомонил.

— Тихо, — прошептал он. — Не волнуйся, все будет хорошо.

Он отпустил поводья, и Птолемей рванулся вперед, послушно устремившись к заграждению. Элайджа прикинул расстояние, не забыв учесть обманчивый мерцающий свет костров, выбрал точку и резко сдавил каблуками крутые бока.

Птолемей понял команду и мощно прыгнул, подняв хозяина в темное вечернее небо. На мгновение герцогу показалось, что гора мебели несется прямо на него. В опасной близости сверкнул острый медный наконечник: еще немного, и конь пропорол бы брюхо. Но вот гора осталась за спиной, в ушах засвистел ветер, и копыта стукнули о твердую землю. Победа! Препятствие преодолено!

Джеймс уже стоял наготове и сразу принял поводья, чтобы отвести Птолемея в сторону и освободить дорогу Галилею.

— Береги его, — не столько приказал, сколько попросил хозяин.

— Не волнуйтесь, ваша светлость, — успокоил слуга. — Здесь недалеко есть хорошая конюшня; всего две улицы проехать.

— А разве они не перекрыли площадь?

— Нет, сэр. Собираются окружить весь квартал с восемью тысячами жителей. Лаймхаус не любит чужаков, это всем известно. Зато каждый из обитателей чувствует себя в безопасности. Смотрите, вот и караульные.

Действительно, служители порядка грели руки возле костра.

— Нужно как можно быстрее попасть к Темзе, — заторопился герцог, едва Маффет перепрыгнул баррикаду. Сильный жеребец легко перемахнул через нагромождение хлама. — А я понятия не имею, где мы находимся.

Джеймс задумчиво почесал затылок.

— Придется лезть через баррикаду на Брэмбл-стрит, — решил он. — Пожалуй, отдам лошадей Маффету, ваша светлость, и провожу вас. Так будет надежнее.

— Стоит ли беспокоиться?

— Одному вам не дойти, — покачал головой Джеймс. — Эти улицы совсем не похожи на те, к которым вы привыкли. Настоящий лабиринт; недалеко, но заблудиться ничего не стоит.

Баррикада на Брэмбл-стрит выглядела внушительнее первой. В очертаниях сложного, но упорядоченного сооружения просматривался инженерный замысел. Наверху стояли люди с длинными заостренными палками в руках.

— Что это, черт возьми? — не понял Элайджа.

— Копья, — лаконично пояснил Джеймс, пробираясь сквозь плотную толпу.

— Копья? Копья?!

— У некоторых есть и ружья, но в темноте копья служат надежнее. Впрочем, все равно на Лаймхаус уже двадцать лет никто не нападал: надо быть полным идиотом, чтобы сюда лезть. Мятежники обычно доходят до баррикад и сворачивают в соседние улицы. Защитники даже перестраиваются и специально удлиняют заслон, чтобы поймать какого-нибудь безумца.

— И как же мы пройдем?

В пляшущем свете костров герцог заметил, как хитро улыбнулся Джеймс.

— Сейчас увидите, — успокоил он.

Лишь приблизившись к баррикаде вплотную, Элайджа понял, что в основании сооружения оставлен небольшой проход, через который течет нескончаемый человеческий ручеек.

— Эту дыру закроют в последний момент, — пояснил всезнающий слуга и неожиданно закричал: — Посторонись! Дорогу герцогу!

Элайджа вздохнул. Нелепо расхаживать в толпе в парчовом камзоле, парике и башмаках на высоких каблуках, но ничего не поделаешь: титул обязывает.

— Быстрее, — поторопил Джеймс и нетерпеливо подтолкнул господина к проходу. — Говорят, скоро начнется.

— Откуда они знают? — удивился Элайджа и посмотрел на карманные часы. Яхта, должно быть, уже снялась с якоря. Но он должен, должен успеть! Нельзя пропустить встречу с Джеммой!

— Здесь все всё всегда знают, — пожал плечами Джеймс. — Вот Темза, ваша светлость. Сейчас выясню насчет лодки. Подождите немного.

Не прошло и пяти минут, как Элайджа отправил надежного парня обратно к лошадям — на тот маловероятный случай, если какая-нибудь из баррикад все-таки не выдержит натиска, — а сам устроился на узкой лавочке в хлипком суденышке и доверил свою судьбу хмурому лодочнику со странным именем Туидди.

— Должно быть, спешите на большой королевский корабль? — спросил лодочник.

— Да, — подтвердил Элайджа. — Так оно и есть.

— Бунт начнется с минуты на минуту, — заметил Туидди.

Лодка бесшумно скользила по воде. Тихий плеск весел тонул в доносившихся с берега криках.

— Королевская яхта совсем близко, — наконец выдохнул лодочник.

Элайджа стремительно подался вперед и увидел мерцающую в темноте жемчужину. Отсюда, с небольшого расстояния, яхта казалась сказочным видением, явившимся по мановению волшебной палочки. Но на пути к мечте замерли два полуразрушенных тюремных баркаса — самых жестоких, тех, в которых заживо гнили узники в цепях.