Джемма немного подумала, сняла бриллиантовый кулон — подарок матери — и спрятала в глубокий карман на дверце. Конечно, Элайджа в обиду не даст, но все-таки лучше не рисковать.

— Маффет нас дождется?

— Непременно. Но при желании можно прогуляться пешком.

Гулять в Спитлфилдзе? Ни за что! Ее инстинкт самосохранения работал исправно.

Все вокруг казалось чужим и страшным. Магазины и лавочки сбились в кучу подобно шатким зубам старика: кривые, грязные, с протекающими крышами. Налево и направо тянулись узкие переулки, но дома нависали так низко, что солнце никогда не проникало под темные крыши. Темнота наваливалась густой вязкой массой.

Джемма негромко откашлялась.

— Элайджа…

— Да? — Он упорно продолжал смотреть в окно, хотя, кажется, почти не замечал окрестностей.

— Мне еще ни разу не доводилось бывать в Спитлфилдзе.

— Не волнуйся, ничего плохого не случится, я вполне в состоянии тебя защитить.

Она прикусила губу.

— Здесь безопасно, — успокоил он. — Конечно, по ночам разгуливать не стоит, но и толпы дикарей по улицам не бегают. Спитлфилдз — всего лишь район, где живут бедняки, и ничего больше. Они тоже люди: как могут, стараются заработать на пропитание, создать семью, вырастить детей. Правда, не всегда получается.

— Терпеть не могу, когда ты это делаешь, — серьезно, даже сурово упрекнула Джемма.

— Что именно? — не понял герцог.

— Вселяешь чувство вины, заставляешь чувствовать себя подлой.

— Даже и не думал.

— Наверное, это получается само собой. А ты никогда не устаешь от собственной правильности? От того, что всегда…

На красивом лице герцога появилось неприступно-холодное выражение.

— Всегда? Что всегда?

— Всегда точно знаешь, что надо делать. — Ей хотелось добавить: считаешь себя выше нас, легкомысленных смертных. Но увы, не хватило храбрости.

— Я ничем не лучше и не хуже остальных! — отрезал Элайджа. — Не раз мне случалось идти на компромисс, когда становилось ясно, что справедливый, человечный выбор отброшен за ненадобностью.

Экипаж замедлил ход и остановился.

— Не бойся, — повторил герцог, подал ей руку и постарался улыбнуться. — Надеюсь, будет интересно. Хочу, чтобы ты знала: есть на свете и такой Лондон.

— Зачем?

Лакей услужливо открыл дверь.

— Тебе придется продолжать дело, — мрачно пояснил герцог.

Сердце испуганно дрогнуло: Джемма мгновенно поняла, о чем речь, но сумела скрыть ужас.

Они вышли из кареты и ступили на булыжную мостовую, покрытую толстым слоем компоста из гниющих овощей. Казалось, кто-то положил матрас из конского волоса.

— Дальше экипаж не проедет, — предупредил Элайджа и крепко взял Джемму под руку. — Здесь недалеко.

Коу-кросс оказался одним из тех крошечных переулков, которые неожиданно выскакивают из-за угла, словно убегающий от лисы заяц. Этот отскочил влево и утонул в полумраке — точно так же, как все остальные, мелькавшие в окне кареты.

— Видишь? — насмешливо улыбнулся Элайджа. — Ни кто не прячется в подворотне, выжидая, когда появится герцогиня в драгоценностях.

Да, людей видно не было. Лишь на крыше полуразвалившегося дома устроилась стая ворон. Словно проповедники в черных одеяниях, они неодобрительно смотрели на прохожих и осуждающе каркали: судя по всему, остановившийся неподалеку богатый экипаж нарушал привычную картину.

— Почему так пусто? — растерянно спросила Джемма. Ей почему-то казалось, что жизнь бедняков протекает на улице. В газетах писали, что они готовят, спят и дерутся на глазах у всех. Но Кэки-стрит выглядела пустынной, кривой и заброшенной.

— Отдыхают, — ответил Элайджа, — работают, занимаются домашними делами. — Он посмотрел на жену с новым, неожиданным выражением. — Любят друг друга. Если ты недостаточно богат, чтобы иметь в своем распоряжении сотню комнат, то утром просыпаешься не один, а рядом с женщиной. Нередко возникают фантазии…

Джемма предпочла не развивать тему.

— А где твой стекольный завод?

— Дальше по улице и налево, — пояснил Элайджа, снова замыкаясь. Кажется, вопрос оказался неудачным.

— Так что же, пойдем в Коу-кросс? — жизнерадостно уточнила она.

К счастью, переулок оказался совсем не таким темным, каким представлялся издалека. Солнце все-таки сумело протиснуться между зданиями, обнявшимися, словно подвыпившие приятели. Элайджа направился вперед уверенно, с видом настоящего хозяина.

Переулок резко свернул в сторону и неожиданно оборвался.

— Ну, вот и пришли, — сообщил герцог.

Дом оказался самым большим в квартале, к тому же выглядел значительно лучше остальных. Собственно, зная, кому он принадлежит, трудно было ожидать иного. На крепкой дубовой двери висел ржавый молоток, однако Элайджа не стал стучать, а привычным жестом повернул ручку.

— Давным-давно перестал умолять, чтобы запирались, — с легкой досадой заметил он.

— А почему они этого не делают?

— Бесполезно. Если кто-то захочет войти, то никакой замок не остановит. Не забывай, это Спитлфилдз. Вот они и решили, что так проще: во всяком случае, дверь остается целой. А, Нэбби, доброе утро!

Навстречу, щурясь в темноте коридора, вышел невысокий полный человек.

— Ваша светлость! — радостно приветствовал он, узнав гостя. — Как приятно! Должно быть, приехали на день рождения. Неужели помните? Признаюсь, для нас большая честь. Калли будет счастлив. Невероятно счастлив!

Джемма не сомневалась, что Элайджа даже и не думал о празднике, однако сам он благоразумно смолчал, слегка подтолкнул ее вперед и светским тоном произнес:

— Мистер Нэбби, позволите ли представить мою жену, герцогиню?

Нэбби растерянно улыбнулся.

— Герцогиня! — восторженно пробормотал он. — Женщина! — И вдруг, словно вспомнив о хороших манерах, суетливо изобразил нечто среднее между реверансом и поклоном.

— Приятно познакомиться, — произнесла Джемма.

— Что за чудесный голос! — восторженно воскликнул Нэбби и склонил голову. — Сразу слышно, что говорит настоящая аристократка. Запомню, обязательно запомню. Вот как, оказывается, разговаривают герцогини! — Только сейчас Джемма поняла, что новый знакомый щурится не из-за темноты.

Она вопросительно посмотрела на мужа.

— Нэбби потерял зрение, — коротко пояснил герцог.

— Немного вижу, совсем чуть-чуть, — утемнил тот. — Свет и тень, и на том спасибо. Гораздо лучше, чем многие.

— Нэбби пострадал из-за работы на нашем стекольном заводе, — добавил Элайджа дрогнувшим голосом.

Нэбби повернулся и быстро, уверенно зашагал по темному коридору.

— Пойдемте на день рождения! — жизнерадостно пригласил он. — Да, миледи, я был стеклодувом. Правильно я говорю: миледи? Или вас положено называть как-то иначе? Может быть, тоже «ваша светлость» или «леди герцогиня»?

— Называйте, как считаете нужным. — Джемма подобрала юбки и пошла следом.

— Может быть, прежде чем попадем на праздник, доложишь обстановку? — предложил Элайджа.

Нэбби внезапно остановился, и Джемма едва на него не налетела. Информация полилась стремительным потоком, она едва успевала разбирать слова.

— К Нибблу приехала погостить жена, но они постоянно дерутся, и поэтому я переселил их в дальние комнаты, чтобы никто не слышал, как она его колотит.

— Она его колотит? — не успев опомниться, удивленно переспросила Джемма.

Нэбби повернулся к ней.

— Дьявольски сильная женщина, а уж когда доберется до сковородки, то может устроить настоящий погром. Особенно если муженек в подпитии. Что и говорить, Ниббл тоже не подарок. Честно признаться, рука так и тянется к чему-нибудь тяжелому.

— А как поживает Уакси? — спросил Элайджа и пояснил: — Уакси — весьма пожилой джентльмен. Должно быть, ему около шестидесяти. Я прав, Нэбби?

— Легкие у него не в порядке — что есть, то есть. Но дочь регулярно его навещает и приводит двоих детишек, так что он доволен и не ропщет на судьбу.

— А доктор приезжает каждую неделю?