— До недавнего времени и мне так казалось. — Герцог задумчиво повертел в пальцах только что, сбитую пешку.

— Но?

— Если помните, в прошлом году, после неудачной дуэли, я долго и тяжело болел. И вот тогда, по малодушию, дал обещание относительно детей.

— Предсмертное обещание! Хуже и быть ничего не может.

— Ну вот, а теперь вульгарность усугубилась недоброжелательностью, — шутливо осудил герцог.

— Согласна, — кивнула Джемма. — Так кому же вы успели наобещать лишнего? Что-то не припомню сплетен о присутствии возле одра священников.

— Мисс Шарлотте Татлок.

Не успев сдержаться, Джемма насмешливо сморщилась.

— О, эту особу трудно назвать пуританкой.

— Той самой, которая потратила на обожание вашего супруга немало времени и сил, — добавил герцог. — Видите ли, в горячечном бреду я умудрился сделать ей предложение.

— Рада, что она его не приняла, — удовлетворенно заключила Джемма.

— А кто сказал, что не приняла?

— Во время бала в честь Двенадцатой ночи я случайно зашла в собственную гостиную и обнаружила означенную особу в страстных объятиях вашего наследника. Леди не настолько интересна, чтобы целоваться с ним, а выйти замуж за вас.

— В таком случае, почему вы так испугались, что её погоня за Бомоном завершится успехом?

— Ничуть не испугалась. Никогда не позволила бы себе столь буржуазного чувства, как ревность.

— О, только не отпирайтесь понапрасну! — воскликнул Вильерс. — Вы смотрели на бедного Элайджу, как крыса на кусок сыра. Вот уж действительно — собака на сене. «Мне он не нужен, но все равно никому не отдам».

— Давайте лучше вернемся к вашим проблемам. — Джемма атаковала белую ладью.

— Дело в том, что сегодня утром я получил письмо, в котором сообщалось, что мой наследник самым безответственным и бессовестным образом женился на мисс Татлок по специальному разрешению.

— Ах, до чего же романтично! — закатила глаза Джемма.

— В вашем восторженном возгласе не слышно ни капли сочувствия, зато сквозит откровенная насмешка. Известно ли вам, что уже вторая моя невеста выходит замуж по специальному разрешению?

— Сначала жена моего брата, а теперь вот и мисс Татлок туда же. И мне предстоит решить эту проблему? Найти вам невесту, которая до конца останется на месте, а не сбежит с первым встречным?

— Не стоит столь откровенно смаковать горькую участь брошенного жениха. — Вильерс выдвинул очередную пешку. — Тем более что жена как исторический факт меня абсолютно не интересует. Речь об ином.

Джемма затаила дыхание. Герцог смотрел на нее не отрываясь, забыв о фигуре, которую держал в руке. Серьезность намерений не оставляла сомнений. Внезапно веселый, насмешливый приятель исчез; черные глаза пылали. Она поспешила прервать грозовое молчание:

— Так в чем же в таком случае проблема?

Вильерс молчал, давая понять, что видит уловку насквозь. Джемма ничего не смогла с собой подделать: искра лукавства и неоспоримый огонь желания в пристальном взгляде заставили ее смущенно улыбнуться. Но в улыбке не сквозило даже намека на предательство собственного мужа, даже тени обмана.

— Проблема в детях, — наконец заговорил Вильерс. Я обещал Шарлотте, что найду ей замечательного мужа. Она не проявила доверия к моим способностям и настояла, что если подобное произойдет и она станет женой, то я стану отцом.

— И она только что стала женой! — Джемма не смогла сдержать восторга. — Вас поймали, Вильерс, поймали на редкость хитро и ловко!

— Почему бы вам, не называть меня по имени — Леопольд? Тешу себя надеждой, что мы знакомы достаточно близко.

Воздух в комнате снова накалился. Пришлось поспешно вернуться к главной теме:

— Вопрос лишь в том, какие составные части входят в понятие «стать отцом»?

— Мисс Татлок что-то говорила насчет необходимости выучить имена детей.

— Вы поддерживаете их материально, не так ли? — уточнила Джемма, хотя заранее знала ответ. Не испытывая ни малейшего чувства вины, Вильерс никогда не отказывался от финансовой ответственности.

Герцог коротко кивнул.

— Думаю, вам надо понять смысл самого слова «отец».

— Честно говоря, параметры значения чрезвычайно расплывчаты.

— Мне не довелось знать вашего отца. Но мой собственный научил нас с братом играть в шахматы.

— О, это мне по силам. — Лицо герцога немного посветлело.

Джемма взглянула на него сквозь ресницы.

— А еще научил отбиваться от назойливых кавалеров и предупредил, что, если я хоть раз сдамся, убьет.

— О ужас, — лениво произнес Вильерс и забрал одного из черных коней. — К чему такая жестокость?

Джемма с трудом скрыла раздражение. Отец не зря ненавидел наглецов — таких, как сидящий напротив.

— Мы учились у него незаметно, потому что всегда оставались рядом. Отцовство предполагает пространственную близость.

Вильерс даже бровью не повел.

— Дети настолько…

— О каком конкретно количестве мы говорим? — перебила Джемма и, не получив ответа, уточнила: — Вы ведь знаете, сколько их, не так ли?

— Разумеется. Однако имеются некоторые сложности.

Джемма забрала слона.

— Итак?

— Шесть, — лаконично сообщил герцог.

— Шесть? У вас шесть внебрачных детей?

Он посмотрел на тонкие пальцы, все еще сжимавшие фигуру.

— Учитывая количество женщин, с которыми мне довелось встретиться на жизненном пути, число вовсе не кажется необъяснимым.

— Необъяснимым? В таком случае кто же из нас вульгарен?

Вильерс прищурился:

— Всего лишь непреднамеренный каламбур, уверяю вас.

— Я-то думала, их двое, не больше.

— Шесть.

— Следует вести себя осторожнее, — упрекнула Джемма.

— Да.

— И вы никогда не задумывались о жизни этих созданий? Или об их матерях, вынужденных воспитывать малышей вне семейных уз?

— Нет.

Джемме предстояло сделать следующий ход, однако сосредоточиться не удавалось. К горлу подступила дурнота. Ей нравился Вильерс. Леопольд. Очень нравился. Было время, когда…

— Я герцог, — пожал он плечами. Голос звучал спокойно, непроницаемо, темно. — С какой стати мне заботиться о подобных мелочах?

— Хорошо хоть, что платите за свои грехи.

— Я мог бы содержать детский приют, и в этом случае все аплодировали бы моей добродетели.

— Представить не могла, что вы наплодите столько сирот. — Замечание прозвучало резче, чем хотелось бы. — Предосудительно так мало думать о женщине, с которой…

— Спите, — подсказал он. — Ошибаетесь, о некоторых думаю очень много… о тех, с кем сплю и с кем надеюсь переспать.

Джемма сочла реплику вынужденной и ограничилась лишь презрительным взглядом.

— В чем разница между двумя детьми и шестью? — поинтересовался герцог.

— Один внебрачный ребенок — ошибка. Двое — следствие неосторожности. Трое — а тем более шестеро! — настоящее безобразие. Распущенность!

В глубине темных глаз мелькнуло искреннее чувство, и гнев почему-то сразу улетучился.

— Вы все понимаете, не так ли?

— Не стоит недооценивать умственные способности герцога.

— Неужели считаете, что осчастливили любовниц уже одним своим титулом?

В глазах мелькнула улыбка.

— Нет. Всего лишь хотел сказать, что воспитан таким образом, что всех, кто ниже, считаю недостойными. Полученные в наследство деньги, власть и титул дают возможность поступать, как душе угодно.

— Не вижу в этом ничего почетного, — саркастически заметила Джемма. — Считайте, что вам повезло. Могло бы быть не шесть, а четырнадцать. Кто они?

— Дети?

— Нет, матери. Знаю, что одна девочка родилась у благородной дамы, леди Кэролайн Киллигру. А жениться на ней вы отказались.

— Кстати говоря, это не моя дочь.

— Хотите сказать, что она не входит в счастливую шестерку?

— Входит, но всего лишь потому, что состоит на моем содержании. Я же предупредил, что не все так однозначно.

— Какие сомнения? Разумеется, ребенок ваш. Леди Кэролайн сама в этом призналась. А ее отец рассказал моему дяде Эдмунду, что вы не отрицали сам факт прелюбодеяния, однако жениться отказались. Все горячо сочувствовали и… — Она заглянула в серьезные глаза Вильерса и осеклась. — О Господи! Так кто же настоящий отец?