Ничего не могу с собой поделать — жду не дождусь.

Он с опаской подошел к кровати. Чего она от него хочет? Он был готов отдать ей свое тело, но она могла бы и не торопить события.

— Ты раздеваться не думаешь? — справилась она. Так мужчина, забавляясь, разговаривает с оробевшей девственницей.

Росс опять чувствовал себя дураком. Он снял рубашку, выпутался из брюк, но трусы решительно оставил на месте, чтоб прикрывали сокровища Конти.

— Так-то лучше, — похвалила она, гостеприимно протягивая к нему руки.

Он подумал о ее фантастических сиськах — они должны его завести.

Закрой глаза и думай о Карен.

Почему Карен? Она его больше не возбуждает.

Все равно закрой глаза, охламон.

Опять она набросилась на него со своим языком, пройдясь им по его зубам, деснам, облизав небо резкими короткими рывками.

— Помнишь, что ты говорил на своем приеме? — прошептала она. — О том, как у нас было чудно? И что больше так хорошо тебе ни с кем не было. Помнишь, Росс?

Они вправду так говорил?

Ее язык скользнул ему в ухо, и в первый раз он почувствовал возбуждение. Запах ее возвращал ему теплые липкие воспоминания. Мускусный, женственный… запах Сейди. Он вдохнул всей грудью. У каждой женщины свой особенный аромат, а это-то его и распаляло.

Он дотянулся до ее грудей, и его захлестнуло разочарование.

Их не оказалось. Лучшая двойня Голливуда превратилась в два твердых маленьких холмика, едва с пригоршню.

— Что с твоими сиськами? — задохнулся он.

— Подправила.

— Они и так были в порядке!

— Нет, не были.

— Я так любил твои сиськи.

— Ну, прости. Знала бы, что через двадцать шесть лет ты вернешься, ни за что бы с ними не рассталась.

Он нажал на ее соски. На ощупь как резиновые.

— Ты сделала большую ошибку. — Он тяжело вздохнул.

— Ради бога! — огрызнулась она. — Мы будем трахаться или служить панихиду по моим сиськам? — Помолчала, затем добавила:

— И мне кажется, следует тебе знать, Росс, что любой мужчина, который не желает схлопотать ярлык тупого шовиниста-самца, не называет их больше сиськами.

— Ты изменилась, Сейди, — сказал он печально.

— Черт возьми! Надеюсь.

Бадди встретился с менеджером, которого порекомендовала Сейди. Тот отнесся к нему как к важной персоне. А почему бы и нет?

Раз он будет зашибать пятнадцать тысяч в неделю, едва ли его можно считать ничтожеством. Ему и в голову не пришло, что в клиентах у того есть люди, которые зарабатывают миллионы, и что согласился он вести его, Бадди, дела, только чтобы сделать одолжение Сейди.

— Сейди сказала, что вам нужна машина, — сообщил он. — Могу организовать блестящую сделку на совершенно новый «Мустанг ГТ». Вас это интересует?

— У меня нет денег… пока.

— Ничего. Об этом позаботились. Когда вам начнут платить, сумму удержат. Что касается наличных, сколько вам сейчас нужно?

Иной раз Бадди казалось, что стоит ему себя ущипнуть, и он проснется. Было просто невероятно, что наконец-то все идет как надо. Все, кроме Ангель…

Он забрал машину в субботу вечером. Она была черной, с кожаной обивкой, а самое отличное в ней — четыре динамика и встроенный магнитофон. Он поехал прямо в «Тауэр Рекорде»15, где накупил кассет на двести долларов. В основном «Роллингов».

Их ранние записи. Потом носился кругом. «Не то, что нужно», «Джампинг Джек Флэш»и другие прекрасные старые хиты.

Он думал, как ему найти Ангель. Домой, как он надеялся, она еще не успела сбежать.

Бадди нахмурился. Может, дать объявление в голливудские газеты — вдруг кто-нибудь ей покажет? Единственная загвоздка, что и Сейди их увидит.

Утром в воскресенье он отправился в Палм-Спрингс раньше времени. Машинка летела как ракета, и в Спринте он приехал в девять, на час раньше.

Остановился позавтракать, но обнаружил, что потерял аппетит. Он мрачно глазел из окна машины. Только одно у него желание — поскорее разделаться с этим эпизодом.

Утром в воскресенье Сейди проснулась раньше Росса и заторопилась в ванную, чтобы подправить то, что было повреждено деяниями прошлой ночи. Вид у нее был ужасный. Черные волосы взлохмачены и спутаны. Остатки красиво наложенной косметики втерлись в кожу. Под глазами мешки, а резкие морщины, безжалостно выдающие возраст, обозначились еще глубже.

Ее рука слегка дрожала, пока она наносила на веки свежие тени. Вечер прошел точно так, как было задумано. Она до чертиков оконфузила Росса своими требованиями: «А ну, снимай штаны!» Он был смущен, и его неловкость доставила ей массу удовольствия.

Но в конце концов он ею овладел. Во всех смыслах. И все переменилось. На время.

Она ненавидела себя за слабость. Ей было невыносимо, что он сумел-таки достать ее своей неутомимой сексуальной удалью.

Она вздрогнула и спросила себя, надо ли по-прежнему придерживаться своего плана. Куда проще было бы снова впустить его в свою жизнь. Но потом она поняла, чем это кончится. Он будет использовать ее до тех пор, пока его это устраивает, а затем бросит ради какого-нибудь пустого ничтожества с большими грудями и красивой мордашкой.

Россу Конти нельзя доверять. Надо его проучить.

Она оделась и вернулась в спальню. Он спал, раскинувшись на кровати.

Пристально глядя на его неподвижную фигуру, она вдруг со злостью поняла, что все еще его любит… как бы ни называть ее чувство. И это чувство за всю ее жизнь вызывал у нее только он один. Проклятая власть секса!

Злая, она решительно отправилась на кухню. Самовлюбленный мерзавец и эгоист! Ничуть не переменился, вот только постарел.

Росс всхрапнул в последний раз. Вздрогнул. И проснулся.

Минуту ничего не понимал. Где он? Дома? У Карен? В отеле «Беверли-Хиллз»? Потом все встало на место. Сейди. Не такая уж и несговорчивая в конце концов. Суровая внешность. Язычок как бритва. Но стоило ей отведать его коронного блюда…

Он зевнул и ухмыльнулся. Сиськи-то она, может, и потеряла, зато страсть вся при ней. Еще как у него стонала и визжала, умоляла еще и еще — совсем как в старое доброе времечко.

Он всегда с удовольствием взвинчивал Сейди до исступления.

Когда-то, научив ее употреблять словечки, заставлял говорить такое, отчего она в те годы заливалась краской. Теперь она знает словечки, может, еще похлеще, чем он, но этой ночью он заставлял ее повторять каждое по десять раз, и от этой игры она задыхалась, заходясь в давно утраченном наслаждении.

Он вернулся в ее жизнь. И теперь оба они могут заняться его карьерой.

Росс от души потянулся и с удовольствием стал думать о предстоящем дне.

Бадди уплатил по счету и отправился дальше.

Может, он не станет этого делать. Может, выложит ей все как есть. Может, она разорвет контракт, заберет у него машину, откажет в авансе.

Ну, что такого — друзьям трахнуться?

Да много чего.

Вот дерьмо-то!

Росс подошел сзади и обхватил ее, полный утренней самоуверенности.

— Доброе утро, детка, — промурлыкал он, потерся о нее и запустил руку ей под шелковую блузку.

Она живо повернулась и оттолкнула его.

— Оденься, ради бога. Ничто так не портит мне перед завтраком аппетита, как мужик без штанов. Смотришься ты нелепо.

Он обалдел. Куда делась та дама, которая ночью стонала, задыхалась, умоляла?

— Не забыла меня? Это малыш Росс. — Он хотел ухватиться за сиську. И получил по руке.

— Нельзя ли попросить малыша Росса одеться?

Член у него встал уже наполовину, готовый, если надо, ринуться в бой.

— Я подумал, что пройтись утром по аллее воспоминаний…

— Вот и ошибся.

До конца он ее пока не раскусил. Она, конечно, изображает Джекила и Хайда16. Но и он умеет играть во всякие игры: сегодня ночью она будет по-настоящему умолять его. Он поднял руки, показывая, что сдается.