Бадди взял в руки телефон и грохнул им о стол.

— Валяйте. Имею полное право искать свою жену. И вот что еще. Я буду являться сюда каждый день, пока вы мне не скажете, где она. Вы меня поняли?

Коко отлично понял, однако без ее ведома не собирался говорить, где она.

— Очень хорошо, — натянуто согласился он. — Я свяжусь с Ангель и посмотрю, что она скажет. Если не захочет вас видеть, тогда вы отвяжетесь?

— Если она сама мне так скажет.

— Завтра. В это же время.

— Сегодня в шесть вечера, дружок. Я вернусь. — Он торжественно удалился.

Коко, помучившись немного, позвонил Ангель и все ей рассказал.

— Что ты хочешь делать? — спросил он с тревогой.

— Поговорю с ним и скажу, что не хочу его больше видеть, — ответила она твердо.

— И насчет развода, — подсказал Коко.

— Да, — сказала она и в то время именно так и думала.

Но наступило шесть часов, позвонил Бадди, и просто от звука его голоса она дала слабину.

— Теперь все по-другому, — уверял он. — Дела у меня пошли, и я хочу, чтобы мы были вместе… знаешь… вроде как начнем по новой. Что скажешь?

Она заколебалась.

— Бадди, у нас никогда не будет так, как было. Я изменилась.

И не хочу возвращаться к той жизни, что мы вели.

— Эй, ты меня не слушаешь, что ли? Что было, то прошло..

Мы оба делали не то, что нужно. Давай еще раз попытаемся, деточка. — Он сжался над телефоном и хрипло шептал в трубку, а Коко в это время стоял, сложив руки на груди по другую сторону стола и делал вид, что не слушает.

— Почему бы тебе не остаться с Шелли? — в отчаянии сказала Ангель. — Тебе нравятся такие, как она. Я на нее не похожа.

Он рассмеялся.

— Была б похожа, я бы застрелился!

— Как я ушла, ты живешь с ней, — обвиняла она. — Дважды она велела мне оставить тебя в покое. Я просто не понимаю, что ты от меня хочешь?

— Шелли тебе велела оставить меня в покое? — спросил он, не веря. — Велела тебе?

— Говорю, как было.

— Врать она горазда. Как ты ушла, я с тех самых пор тебя и разыскиваю.

— Ты с ней съехался.

— Ни в коем случае.

Ангель легко вздохнула. Хочется ему поверить, но, с другой стороны, она ведь не только что из Луисвилла прилетела.

— Я должен тебя увидеть, — настаивал он. — Нам надо это обсудить. — Он совсем прижался к трубке. — Я люблю тебя, детка. Только тебя. Надо бы тебе это уже знать.

— Я запуталась, Бадди.

— Я тебя распутаю.

— Мне нужно время, чтобы хорошо подумать.

— Что тут думать? У меня превосходная квартира, новая машина. У меня в картине — одна из главных ролей.

— Я знаю. Видела в газете твою фотографию. Я просто счастлива за тебя, Бадди.

— Будь за нас счастлива. Столько всего произошло, но мне нужна ты — разделить со мной радость. Без тебя успех не имеет никакого значения. Можешь ты это понять?

Он сознавал, что говорит правду. Все идет, как он хочет, но для полного счастья нужно, чтобы у него была Ангель. Когда она вернется к нему, скрывать он этого не станет. Объявит открыто, а если Сейди это будет не по вкусу, очень жаль. Ангель его жена, и он этим гордится. Вместе они начнут новую жизнь, и на этот раз все получится.

— Дай мне несколько дней, — сказала она наконец.

— Зачем тебе несколько дней?

— Мне надо быть уверенной, что ты не просто так говоришь и не передумаешь завтра.

— Ты что, смеешься?

— Нисколько, — серьезно сказала она и добавила:

— Ты по-прежнему употребляешь наркотики?

— Такой добродетельный, что даже травку не курю. — Он помолчал. — Можно мне хотя бы узнать, где ты?

— Я живу у друзей.

— Где?

— Неважно. Почему бы нам не поговорить завтра в это время?

— Идет.

— Только, пожалуйста, обещай мне, что не будешь пытаться меня увидеть, пока я сама не скажу.

— Честное скаутское.

Она тихо засмеялась.

— Ты никогда скаутом не был, Бадди.

— А теперь стал.

Она дала ему свой телефон, который он, еще не попрощавшись, уже знал наизусть.

Коко бросал на него свирепые взгляды, воздух наполнился отрицательными флюидами.

Бадди ни слова не сказал. Вышел из парикмахерской и не оглянулся.

Что до него, то Ангель вернется, это только вопрос времени.

— «Люди улицы» отменяются, — залепил Оливер Истерн. — Конец. Баста. Капут.

Монтана уставилась на него, не до конца понимая, что он говорит. Они были у него в кабинете — все сверкает, все отполировано до блеска, нигде ни пылинки. Нийла Грея похоронили час назад. Пышная заупокойная служба с приличной толпой.

Монтана вела себя с достоинством.

Мэрли с истеричными криками бросалась на гроб.

— Что? — наконец сказала Монтана, не веря своим ушам.

— Праздник кончился. — Он вполне наслаждался этой минутой, и ему не мешало, что перед ним — вдова, только-только скорбевшая у могилы. — Со всеми своими проволочками и задержками этот фильм уже стоил мне целого состояния. А теперь с безвременной… э… кончиной Нийлая могу получить страховку и покрыть убытки.

— Можешь что?

— Не беспокойся, тебе заплатят.

Голос Монтаны был ровный, но внутри она вся дрожала.

— Давай начистоту. Ты отменяешь фильм, чтобы получить страховку?

— Практичность в делах. Без нее В этом городе не выжить.

Все эмоции, которые она копила в себе и сдерживала, теперь прорвались наружу гневными обличительными словами:

— Ах ты, бездарный жополиз, пресмыкающийся говнюк! Как ты можешь такое сделать?

— Не следует скрывать свои мысли, Монтана. Выкладывай.

Говори, что у тебя на уме. — Он захихикал, очень довольный.

У него абсолютная власть, и он ею упивался.

Она быстро взяла себя в руки, твердо решив не доставлять ему удовольствия видеть, что она гибнет.

— Оливер, — разумно предложила она, — ты, естественно, должен знать, как много значит для меня эта картина. Это важная, хорошая картина. Она принесет деньги. Куда больше, чем твоя страховка.

— Каждый фильм — это риск, — терпеливо объяснил он. — Роберт Редфорд и Джейн Фонда могут быть в главных ролях, но ты никогда не знаешь, пойдут ли зрители на картину. А тут я выхожу победителем — ситуация беспроигрышная.

— Ты это серьезно?

— Картина отменяется.

Она слишком устала, чтобы продолжать с ним бороться.

— Тебя только это и интересует… как заработать деньги? — утомленно спросила она.

— Скажем так — я тут не для того, чтобы у меня член сосали.

— Ты меня просто очаровал.

— Я тебя тоже люблю.

Она вышла из его кабинета подавленная, но с высоко поднятой головой. В иные минуты Нийл ей был отчаянно нужен, и сейчас была как раз такая минута. Она решительно прошла к себе в кабинет и хлопнула дверью. Потом набрала полную грудь воздуха, борясь с подступающими слезами.

Не нужен ей Нийл. Научилась и без него обходиться. И что толку плакать, когда тяжело. Надо быть твердой и самой справляться.

Нийл умер, думала она, и сам, черт побери, виноват! Ее охватил гнев. Когда-то оба сгорали от большой любви, но прошло время, и все изменилось.

Он ее бросил.

Но жива она.

В конце концов она расплакалась.

Стало легче.

Сейди приняла новость спокойно. Не первый и не последний раз. Кинобизнес — вещь, мягко выражаясь, непредсказуемая.

Оливер сообщил ей новость за коктейлем в отеле «Беверли-Уилшир». А также поставил в известность, что подыскал режиссера для другого фильма, над проектом которого Нийл работал, фильма с Джиной Джермейн.

— Можем немедленно заняться подготовкой к производству, — сказал он. — Джина будет счастлива. Роль для нее куда лучше.

— Я даже и не знала, что есть законченный сценарий, — удивленно заметила Сейди.

— Несколько недель назад его и не было. Но с тех пор, как мы подписали соглашение, я время даром не терял. Сейчас у меня есть замечательный сценарий — конечно, требует кое-какой доработки…

— Я должна его прочитать, — грубо оборвала Сейди. — По соглашению-то, что мы подписывали, режиссером был Нийл. А теперь другой разговор.