23 декабря 1933 г. в 7 часов утра Элис разбудила мужа. Сирена в императорском дворце возвестила о рождении мальчика! Два гудка! Наследник, наконец-то! Малыша назвали Цугуно Мийя Акихито. После десяти лет замужества, пятый ребенок Нагако! На торжествах во дворце чета Грю лицезрела «лучезарных» императора с императрицей. Хирохито даже поинтересовался у Грю самочувствием посольского пса по кличке Самбо, ставшего придворной знаменитостью, угодив на самое дно крепостного рва вокруг дворца. То-то было шуму!

Чета Грю, в отличие от пса, вела себя осторожнее: как в Берлине накануне Первой мировой войны, так в Токио накануне Второй мировой войны посол США контактировал с избранными членами японской элиты. Обжегшись на симпатиях к германским милитаристам, Грю обращался образцово сурово с японскими, прилежно информируя Вашингтон о пагубном росте влияния военщины в Токио. Главными «источниками» Грю о положении дел в высших эшелонах власти служили «гражданские» — Мацудайра, Макино, Ёсида («командные игроки», что бы они там ни заявляли) и чета Титибу (то выражавшая, то отрицавшая свою приверженность реформам). Грю и не пытался толком разобраться в умонастроениях простого люда (рабочих, крестьян, военнослужащих, торговцев), составлявшего 90 процентов населения Японии. Ближний круг вдовствующей императрицы Грю считал самым ценным источником информации. Ведь в этот круг входит интеллектуальная элита Японии… Меньше всех понимавшая, что происходит в стране на самом деле!

Особым доверием Грю пользовался граф Макино, возглавлявший списки «порочных» по версии младореформаторов. Грю впервые сошелся с Макино еще в Версале, считая его «по-настоящему великим человеком». Макино — сын героя Реставрации Мэйдзи Окубо «Деспота» (в свое время безжалостно расправившегося с генералом Сайго и убитого мстителями в 1878 г.) — получил образование в США, служил послом в Италии и Австралии. После кончины Ямагаты занял пост лорда — хранителя печати, стал главным официальным советником императора и главным человеком клана Сацума при дворе. (Князь Сайондзи (клан Тёсю) — главный «неофициальным» советником Хирохито.)

Макино выступал убежденным приверженцем так называемой «теории маятника». Согласно этой теории, власть в Японии «раскачивается» то влево, то вправо. Макино утверждал: до сих пор маятник находится в левом секторе, то есть секторе международной кооперации Японии. Однако совсем скоро маятник качнется в противоположном направлении, к «ксенофобному национализму». Недостатком вышеприведенной теории следует признать следующий факт: на практике в тогдашней Японии «левого сектора» не было и в помине. Только вправо — без «тик», один «так». То, что Макино живописал как динамичное колебательное движение от экстремизма к умеренности и наоборот, по существу — лишь движение меча из ножен и обратно в ножны!

Еще одно «доверенное лицо» Грю — отец принцессы Титибу, его старый друг еще по Лондону и Вашингтону. Семейство Мацудайра проводило столько времени с четой Грю, что сотрудники американского посольства шутили: Мацудайра стали постоянными резидентами посольства. Мацудайра по приезде Грю в Токио занимал высокую должность в МИДе, а вскоре стал главой императорского двора.

Посол Ёсида тоже являлся любимцем Грю. Именно молодому дипломату Ёсиде поручили в Лондоне в 1921 г. срочно найти портного для Хирохито. Сына гейши Ёсиду когда-то усыновил богатый японский бизнесмен. В 1887 г. приемный отец умер, оставив одиннадцатилетнему наследнику Ёсиде многомиллионное состояние. Богатство сделало Ёсиду независимым, бесцеремонным, заносчивым. В 1907 г., поступив на службу в МИД, он женился на прелестной старшей дочери графа Макино, Юкико. Юкико — полная противоположность Ёсиде по характеру. Утонченная, впечатлительная Юкико посещала католическую женскую школу в Токио, обучалась в Вене игре на скрипке. Владела немецким и английским языками. Замужество стало для нее катастрофой. Ёсида утверждал: он обращается к жене только по-английски, потому как «если говорить с ней по-японски, дело кончается скандалом; мои познания в английском не настолько глубоки, чтобы использовать его для перебранок с ней». Юкико блистала в Лондоне, очаровав британское общество. Вернувшись в Токио, Юкико поддерживала теплые, дружеские отношения с Элис Грю.

Чета Грю ощущала себя в Токио, как в милом сердцу Бостоне. В самом деле, семейства Макино, Ёсида, Мацудайра точь-в-точь напоминали бостонских Сэлтонстоллов, Сэдгвиков и Пибоди. Японцы вкрадчиво-льстиво заверяли, будто пресловутый «маятник» в любой момент качнется в их сторону. Семейства хотели действовать на благо мира, убеждая друг друга в либеральном пацифизме Хирохито. Если бы волей случая посол Грю столкнулся с кем-то из японских фанатиков, он, возможно, сделал бы весьма неожиданное для себя открытие. Как утверждает японский историк Накамура Масанори, в те времена умеренных политических деятелей и фанатиков многое объединяло. И те и другие сходились в фундаментальных принципах внешней политики, разнясь в «менее существенных» вопросах стратегии и сроков ее воплощения. Грю ждал «перемены». Ее час пробьет, как стало совершенно ясно впоследствии, когда рак на горе свистнет.

В 1933 г. генералу Араки, которого западные наблюдатели прочили «будущим сёгуном», удалось удивить всех, подав в отставку под предлогом ухудшения здоровья. Араки уступил дорогу еще более грозному, чем он сам, генералу Нагате Тэцудзану (руководитель «Группы контроля», некогда один из трех военных атташе-заговорщиков, называвших себя «Три ворона», тайно встречавшихся в 1920-х гг. в Баден-Бадене и планировавших тотальную войну с Западом). Младореформаторы оказались в незавидном положении. Уже спустя месяц после назначения Тэцудзана главой Бюро по военной политике его подчиненные писали в своих аналитических записках о высокой вероятности «чрезвычайных волнений политического характера» в Японии в 1935–1936 гг. Согласно их прогнозам, молодые офицеры пойдут на дальнейшее обострение внутриполитической обстановки. В предполагаемых условиях армия должна быть готова на решительные действия! Нагата готовился загнать «молодежь» в ловушку. В ноябре 1934 г. военная полиция арестовала группировку молодых заговорщиков. «Заговорщиков» спровоцировал и предал капитан Цудзи Масанобу — союзник генерала Нагаты.

Теперь, когда генерал Араки освободил дорогу, молодые офицеры планировали заручиться поддержкой другого своего героя — генерала Мадзаки. «Группе контроля» удалось убедить императора в «опасном влиянии» Мадзаки. Вот наглядный пример того, что Хирохито отворачивается от реформаторов, ратовавших, по сути, за наделение его самого большими полномочиями и большей подотчетностью правительства перед ним. В действительности Хирохито не нуждался в «чрезмерной власти», его наипервейшая задача заключалась в сохранении статус-кво. Молодые офицеры, поклонявшиеся ему, заранее обрекли себя на провал.

Испугавшись движения младореформаторов, Хирохито перевел Мадзаки в Военный совет, где его влияние стало минимальным. Молодые офицеры начали горячиться, не понимая, кто стоит за переводом Мадзаки. Подозревая в этом генерала Нагату, они объявили ему войну. В середине августа 1935 г. бравый молодец подполковник Аидзава Сабуро решительно вошел в кабинет Нагаты, обнажил меч и пригвоздил хозяина к двери кабинета, как мотылька иглою… Начальник токийской военной полиции присутствовал при этом. Позднее он божился, что безуспешно пытался вмешаться… Аидзава беспрепятственно вышел из кабинета своей жертвы и стал неподалеку ожидать ареста. В коридоре Аидзава столкнулся с генералом Ямаситой, пожавшим ему руку и произнесшим: «Спасибо». Аидзава покончил с одной из самых мрачных фигур всеяпонского масштаба…

Убийство Нагаты, военный трибунал над убийцей не могли пройти мимо внимания Хирохито. Император заявил военному министру: «Эти молодые люди зашли слишком далеко. Приказываю принять решительные меры и положить всему конец». Первую дивизию — гнездо заговорщиков — в начале 1936 г. решили отправить в Маньчжурию. Необходимо действовать, иначе будет поздно! «Из предосторожности» принца Титибу перевели в расположение 31-го полка, дислоцирующегося на северной оконечности Хонсю, — шестнадцать часов на поезде. Хирохито лично подписал приказ на Титибу. Профессор Стефан Лардж отмечает: «К 1936 г. Титибу представляет наиболее опасную потенциальную угрозу для императорского двора по причине своих радикальных воззрений. Армейские бунтари, возможно, не имели четкого плана возведения Титибу на трон, но и не сбрасывали со счетов таковую возможность». Незадолго до своего отъезда «на север» Титибу заявил одному из заговорщиков: «Прежде чем предпринимать что-либо, будьте любезны информировать меня загодя». К другому заговорщику Титибу обратился со следующими словами: «Если восстание станет неизбежно, приезжайте ко мне во главе своих людей». Заговорщики приняли подобные речи за чистую монету и решили, что брат императора — на их стороне. Быть может, он возглавит восстание самолично! Однако, когда придет пора, проинформировать Титибу загодя им так и не удастся…