Вероломное десятилетие подошло к концу на соответствующей фальшивой ноте. Япония вступала в десятилетие бравурных завоеваний и оголтелого колониального грабежа.

Наша память о войне на Тихом океане связана прежде всего с ее самыми яркими и драматическими событиями — такими, как внезапная атака на Перл-Харбор в 1941 г. и падение Сингапура немногим позднее. Мы помним о кровопролитных боях и совершенных Японией военных преступлениях, но забываем о ведущейся тогда же и иной — параллельной — экономической войне. Мы помним о следствиях, забывая причины. В 1936 г. японское военное руководство раздирали противоречия. Многие выступали за нападение на Советский Союз, установление контроля над малонаселенными пространствами Сибири с ее колоссальными природными богатствами, которые вкупе с землями поверженных Кореи и Маньчжурии предоставили бы японской промышленности все необходимое для «устойчивого роста». Кроме того, создавался бы «буфер против коммунизма» — как известно, многие западные лидеры в то время выступали за нанесение подобного рода «удара по Сталину».

Весной 1937 г., когда принц и принцесса Титибу отбыли к берегам Англии на церемонию коронации Георга VI, японский Генштаб так и не определился по главному для себя вопросу: кто представляет большую угрозу для мировой цивилизации — Германия или Советский Союз? Японский посол в Великобритании Ёсида (наследник огромного состояния) был абсолютно согласен с Невиллом Чемберленом, [39]сэром Сэмюэлем Хором [40]и другими членами так называемой «кливденской клики», [41]выступавшими за антисталинский альянс с Гитлером. Британская потомственная финансовая аристократия и представители «голубых кровей» (включая династию Виндзоров) опасались, как бы русские большевики не поставили их всех к стенке — как Романовых. В Америке эти страхи разделяли такие «небедные» консерваторы, как Герберт Гувер и Чарльз Линдберг. Последние входили в список кандидатов на президентские выборы от Республиканской партии. Республиканцы до начала Второй мировой войны являлись убежденными антикоммунистами и ярыми сторонниками уступок Гитлеру. На Уолл-стрит компаньоны Тома Ламонта «точили зуб» на большевиков за их отказ расплачиваться по долгам русского царя. Расправа над аристократией — одно дело, неуплата по счетам — совершенно иное. Такое не прощают…

Посол Ёсида убеждал британских лидеров в чрезвычайной обеспокоенности японской элиты растущей угрозой распространения коммунизма в Китае, Маньчжурии и даже в рядах японской армии! Ёсида утверждал, будто «Группа контроля» питает тайную симпатию к сталинистам, готовится превратить Японию в диктатуру с централизованной бюрократией по образу и подобию московской и якобы уже осуществила часть своего тайного плана в Маньчжурии под предлогом создания централизованной военной экономики. Поэтому Ёсида стремится создать антисоветскую коалицию, объединив в ее составе Великобританию, США, Японию и Германию. В те времена подобные утверждения казались правомерными и в Лондоне, и в Нью-Йорке. Многие на Западе считали Японию важным союзником в Азии.

Задача Титибу в Лондоне сводилась к налаживанию новых связей и поиску перспективных подходов к восстановлению англо-японского альянса — на этот раз под эгидой антисоветской коалиции. Визит Титибу стал последним шансом для Японии ослабить напряженность в отношениях с Западом, прежде чем эта возможность не будет окончательно упущена с очередным военным «инцидентом» в Китае, спровоцированным Квантунской армией. Титибу выступал за «развитие» Маньчжурии и Кореи (если же Квантунскую армию не удастся «удержать в узде», то пускай она направит свой неуемный пыл на север — завоевывать Сибирь).

Тем не менее влиятельные финансовые группировки в Японии тайно склоняли «Группу контроля» к нанесению «удара» в южном направлении, отказавшись от северного: завоевав Китай и Юго-Восточную Азию, Япония обеспечит себя уже существующими огромными и прибыльными рынками, приберет к рукам национальные финансы и производственную базу. На этих территориях найдется что «экспроприировать» у правительств и частного бизнеса. Более того, азиатские природные ресурсы уже с успехом эксплуатировались западными метрополиями. Лишь теперь (к своему немалому удивлению) мы наконец сознаем, насколько война в Тихом океане зависела от собственно экономических аппетитов японской финансово-промышленной элиты, а не только от «отбившегося от рук японского милитаризма». Или, говоря иначе, войну опрометчиво развязали японские милитаристы, заручившиеся поддержкой национального бизнеса. Японская властная верхушка соблазнилась радужной перспективой наискорейшего обогащения. Разве могла ее армия устоять перед подобным соблазном? В Токио до начала войны не стихали экзальтированные дискуссии о том, как именно следует изгонять западных империалистов из Азии, о планах Японии по созданию восточноазиатской сферы совместного процветания… На деле все обернулось грабежом «сферы» под прицелом японского орудийного дула.

Остановись Япония на Маньчжурии и Корее, Запад определенно не возражал бы против «сохранения этих территорий» в составе «Большой Японии» на постоянной основе. В 1934 г. император-марионетка Пу И формально взошел на маньчжурский трон — принц Титибу присутствовал на церемонии в качестве доверенного лица Хирохито. В апреле 1936 г. Пу И посетил с визитом Токио, получил аудиенцию у Хирохито. Пу И с размахом приняли чета Титибу и вдовствующая императрица Садако…

Реальная власть в Маньчжурии принадлежала Квантунской армии с ее «союзниками» из уголовной среды, находившимися под надзором министра тайной полиции генерала Тодзё Хидэки. Тодзё имел досье на каждого офицера Кваитунской армии! Экономика Маньчжурии «направлялась» недавно образованной дзайбацу «Ниссан», «вынужденной вмешаться» в маньчжурские дела, так как японские армейские генералы оказались «никудышными менеджерами»… Молодому бюрократу Киси Нобусукэ поручалось «разгрести бардак», вот он и выбрал «Ниссан», возглавляемый его родным дядей… «Ниссан» перенес штаб-квартиру в Маньчжурию, быстро разбогател сам и не забывал о военных; Квантунская армия фактически стала финансово независимой от Токио, то есть могла позволить себе действовать без оглядки на бухгалтерию правительства и проверки гэнро. Тодзё сделался начальником штаба Квантунской армии (в будущем он займет пост премьер-министра Японии)… Киси — молодчина, к 1939 г. ему удалось привлечь в Маньчжурию инвестиций на общую сумму 1,1 миллиарда долларов США (главным образом в развитие железорудной, каменноугольной и деревообрабатывающей промышленности, а также в производство опиума). В Маньчжурии трудились 900 тысяч японцев, не состоявших на службе в армии. По сравнению с тяжелыми условиями жизни на Японских островах жизнь в Маньчжурии для них представлялась просто «роскошной» — они получили еду и работу. «Удивительные успехи» в Маньчжурии окрыляли, аппетиты Квантунской армии росли… Земли бы побольше — в этом смысле Китай выглядел более соблазнительно, чем холодная Сибирь.

7 июля 1937 г. — Титибу еще в Лондоне, собирает поддержку — Квантунская армия устроила очередную провокацию. На этот раз на мосту «Марко Поло» в пригороде Пекина. Неизвестный открыл огонь по японским военным, те в ответ стреляли по китайцам. Инцидент быстро перерос в полномасштабную японо-китайскую войну. Миллионная японская армия «застряла» в Китае на восемь кровопролитных лет. Японский командующий клялся «покарать преступивших закон китайцев». Многие предсказывали быстротечность китайской войны: «Бей китайцев три месяца, и они взмолятся о мире!»

Начало полномасштабных военных действий Японии в Китае свело к нулю благосклонность британцев по отношению к Токио, выказанную ими в беседах с Титибу. Вашингтон выразил крайнюю озабоченность. Приглашения чете Титибу посетить Норвегию и Швецию отозвали. И только прагматичные голландцы не стали ничего отменять — королева Юлиана [42]пригласила чету Титибу на ленч… Японский военный флот закупал нефть в голландской Вест-Индии, платил исправно, но американская блокада Японии вскоре положила конец голландско-японским торговым отношениям подобного свойства.