После назначения генерала Вильсона в Высший военный совет в Версаль Ллойд Джордж обнаружил себя в окружении двух военных советников и понял, что ему гораздо больше нравятся советы Вильсона из Версаля, нежели Робертсона, его официального советчика, из Лондона. 26 января Вильсон посоветовал Ллойд Джорджу перевести войска на Западном фронте в оборону, между тем как основной удар должен быть нанесен Алленби в Палестине. Робертсон пригрозил отставкой в случае принятия этого решения. Тогда 31 января Хейг посетил совещание Высшего военного совета в Версале, на котором Ллойд Джордж представил цифры, которые доказывали, вопреки информации фельдмаршала, что британские армии во Франции и так располагают более чем достаточными силами для любой операции.
Это было просто-напросто неправдой. После Камбре Хейг оценивал свои потери в 75 000 человек, и без пополнений они могли возрасти до почти 250 000 человек в течение следующих 12 месяцев. Кроме того, если германцы атаковали бы весной, что выглядело весьма правдоподобно, то потери могли достигнуть четверти миллиона еще до конца сезона. В конце ноября Хейг заявил Военному министерству, что, если подкрепления не будут присланы, ему придется расформировать около 15 дивизий, чтобы пополнить ряды оставшихся соединений. В ответ на это ему было предложено воздержаться от этого шага, пока не будут подсчитаны резервы в Великобритании.
К 10 января, после присоединения части французского сектора, британская группировка во Франции в целом насчитывала 57 пехотных дивизий, из которых 47 были британскими, 5 австралийскими, 4 канадскими и одна из Новой Зеландии. Также было 5 кавалерийских дивизий, но огневая мощь каждой оценивалась не выше, чем мощь одной пехотной бригады. Военный кабинет решил, однако, что каждая дивизия теперь должна состоять из трех бригад вместо четырех и что во Францию не будет послано дополнительных подкреплений, за исключением тех, что необходимы для поддержания группировки на имеющемся уровне.
Министерство национальной службы, которое управляло всеми людскими контингентами живой силой Великобритании, подсчитало, что у него будет не больше 100 000 человек для британской группировки во Франции в течение всего 1918 года, чего едва хватало для возмещения урона от потерь и заболеваний. Министерство, по-видимому, не принимало во внимание возможность перебросить во Францию часть из тех 192 000 человек, что подлежали отправке на Ближний Восток, Средний Восток и на Балканы. Это решение об отказе в пополнениях сыграет роковую роль в судьбе армий, готовившихся к предугаданному весеннему наступлению немцев во Франции. Пока Германия копила за линией Гинденбурга силы, более чем адекватные силы Британии были заперты на островах.
По итогам заседания Высшего военного совета, состоявшегося 31 января, Хейгу было приказано держать оборону на Западном фронте по меньшей мере до весны. Ллойд Джордж настаивал на активизации наступления в Палестине, хотя Робертсон и был против, к большому раздражению премьер-министра. Потом дискуссия сдвинулась в сторону важнейшей проблемы резервов. Ллойд Джордж предложил создать «межсоюзнический резерв» на основе английской и французской армий и поставить во главе его Фоша. Хейг подозревал, что это еще один шаг в сторону назначения «генералиссимуса». Поскольку идея была одобрена политиками, он задал непростой вопрос о том, к кому нужно будет обращаться по вопросам своих собственных резервов: к своему Генеральному штабу в Лондоне или к французскому генералу. Это был хороший вопрос. Главнокомандующий должен иметь доступ к резервам, более того, единственный способ заставить предложенную систему работать — это передать человеку, заведующему резервами, верховное командование войсками союзников во Франции.
Несмотря на протесты Хейга, был учрежден Комитет по делам резервов с Фошем в качестве председателя. Хейгу заявили, что приказы относительно резервов будут издаваться его членами, назначенными Высшим военным советом. Точно неизвестно, но решение это, по-видимому, предложил Генри Вильсон, военный представитель Британии. Таким образом он, вероятно, надеялся уладить вопрос о резервах для Хейга. Совет также решил, проигнорировав несогласие фельдмаршала, в очередной раз увеличить британский сектор фронта, хотя сроки были оставлены на усмотрение Хейга и Петэна.
Начиная с этого момента, вопрос о пребывании Робертсона на посту начальника Имперского Генерального штаба можно было считать решенным. 9 февраля Хейга вызвали в Лондон, где лорд Дерби заявил ему, что Робертсон будет заменен, нравится это Хейгу или нет. Планировалось, что новый начальник Имперского Генштаба останется высшим военным советником правительства, в то время как военный представитель в Версале будет дублировать его функции. Последний — в то время это был Вильсон — будет отдавать Хейгу приказы в отношении межсоюзнического резерва. Хейг уже сталкивался на этой почве с Вильсоном и сказал Дерби, что Вильсон и Фош ведут себя так, будто они уже «генералиссимусы», командующие всеми войсками союзников во Франции.
Впрочем, некоторые из принятых решений потеряли свою силу после состоявшейся вскоре встречи Хейга с Ллойд Джорджем. Хейг указал премьер-министру на то, что Высший военный совет оказался наделен чрезвычайно большими полномочиями и что военный представитель теперь может принимать решения, которые обычно находятся в ведении правительства. Также он подчеркнул, что только британский Военный совет или британские же старшие командующие могут давать ему указания. Ллойд Джордж ответил на это, что он всегда хотел иметь более тесный контакт с Хейгом, но считал, что если тот будет связываться с ним напрямую, то может возникнуть впечатление, будто он делает это за спиной у Робертсона. Тогда фельдмаршал сказал, что разумнее позволить Робертсону и Фошу работать над проблемой резервов вместе, на что Ллойд Джордж ответил, что он пришел к такому же выводу и в результате решил послать Робертсона в Версаль в качестве Высшего военного представителя, а Вильсона отозвать обратно в Лондон и назначить начальником Имперского Генерального штаба.
Возможно, что на тот момент Ллойд Джордж находился в состоянии духа, близком к доброжелательности, поскольку затем он заявил, что это была бы неплохая идея, если бы Хейг стал главнокомандующим всеми британскими войсками на всехвоенных театрах. Более циничным объяснением может стать версия о том, что Ллойд Джордж просто пытался «продвинуть Хейга вверх». Вне зависимости от резонов Ллойд Джорджа, Хейг отклонил предложение на том основании, что в свете такого количества перестановок в структуре командования не стоит еще сильнее менять британское командование во Франции.
Как это можно было легко предсказать, Робертсон отказался от поста в Версале, поскольку считал, что реальное влияние останется с Вильсоном в Лондоне. Так как у Робертсона не было способностей последнего к «озорству» — так сам Вильсон называл свою безжалостность при продвижении по карьерной лестнице и свои кулуарные маневры, — то, возможно, он был прав. Через два дня Хейг узнал, что Робертсону предложили или ехать в Версаль, или остаться во главе Генштаба, но он решил уйти в отставку, поскольку, по его мнению, начальник Генерального штаба и должен был стать британским представителем в Версале. Таким образом, 16 февраля 1918 года генерал сэр Генри Вильсон был назначен начальником Имперского Генерального штаба, тогда как его близкий друг, генерал сэр Генри Роулинсон, стал британским военным представителем в Версале.
Как уже отмечалось ранее, когда у генерала случается передышка, он не может найти себе лучшего занятия, чем предполагать, что делает в этот момент враг или что бы делал он сам на его месте.
В первые месяцы 1918 года фельдмаршал обдумывал самые разные варианты развития событий, но после исчезновения русской военной поддержки в октябре 1917 года и известий о том, что в результате этого многие германские дивизии были переброшены на Западный фронт, ему и большинству его военных коллег стало ясно, что германцы предпримут масштабное наступление во Франции ранней весной 1918, как только подсохнет земля, чтобы попытаться выиграть войну перед тем, как в нее ввяжутся американцы. Самыми важными вопросами для Хейга были, где и когда ударят немцы и какими и с какими силами ему придется сражаться. На заседании Военного кабинета 7 января его попросили высказать свои взгляды относительно того, что предпримет враг в новом году. Из-за печально известной невнятности маршала его туманный ответ, что германцы получили свое под Пасшендэлем и Камбре и что теперь они вымотаны, оставил у Военного кабинета впечатление, что германцы не собираются атаковать вообще.
