Хейг, однако, был значительно более внятен, когда излагал свои мысли на бумаге. На следующий день он послал в Военный кабинет ноту, которая начиналась со слов: «Критический период для Альянса — это следующие несколько месяцев. В течение этого времени Тройственный союз может предпринять решительное усилие, чтобы разрешить ситуацию на Западном фронте… обеспечение должно быть достаточным, чтобы встретить такую ситуацию и возместить потери, которые, несомненно, понесут войска в противостоянии мощной и хорошо организованной атаке». Ллойд Джордж был не одинок в своем удивлении, почему Хейг вдруг кардинально поменял точку зрения в течение всего двадцати четырех часов.
И именно по милости Ллойд Джорджа войска, которые должны были встретить наступление, не располагали необходимыми силами. Основополагающая характеристика пехотной дивизии — это ее огневая мощь, количество солдат, которых она может выставить. К январю 1918 года силы Хейга на передовой были в среднем на 25 процентов — армия лишилась примерно 75 000 человек — меньше изначальных. Единственным исключением в этой ужасной ситуации были АНЗАК и канадские дивизии: их правительства поддерживали их в нужном состоянии. Поэтому каждая из дивизий доминионов по-прежнему состояла из четырех бригад. Британское правительство тоже могло иметь укомплектованную армию, пошли оно часть солдат-резервистов во Францию.
Согласно данным Военного министерства, отраженным в «Официальной истории», на 1 января 1918 года в Объединенном королевстве было 30 000 офицеров и около 600 000 солдат, полностью натренированных и готовых к отправке на любой из военных театров. Даже 10 процентов от этого количества смогли бы кардинально изменить ситуацию на Западном фронте, не только будучи в состоянии сдержать германскую атаку в марте, но и возводя оборонительные сооружения еще до ее начала. Вместо этого передовые британские дивизии во Франции и Бельгии, состоявшие ранее из четырех бригад, были сокращены до трех и продолжали подвергаться другой бессмысленной реорганизации, что съедало время и эффективность. Людям в этих дивизиях были необходимы отдых и тренировка для отработки оборонительных действий, но на это не было времени.
Участок фронта в районе Сен-Кантена, перешедший к англичанам от французов, находился в плохом состоянии и требовал приложения огромного количества усилий для того, чтобы там можно было хоть как-то обороняться. Нужно было сделать слишком многое, но было слишком мало саперов и рабочих, чтобы этим заниматься. В результате пехотные батальоны, которые должны были отдыхать или тренироваться, были вынуждены работать в жестких условиях зимы: копать траншеи, обносить позиции колючей проволокой или переносить груды амуниции. Это еще сильнее измотало их и снизило их эффективность. Однако способа помочь им не было… и вина за это лежит непосредственно на Ллойд Джордже и генерале Вильсоне.
Эти двое не были дураками. Если бы Ллойд Джорджа не преследовали навязчивый страх перед очередным наступлением Хейга и его личная неприязнь к последнему, он бы понял, что необходимость ударить до того, как в военные действия вступят американцы, вынуждалагерманцев атаковать; между тем коллапс России говорил о том, что наступление будет масштабным и исключительно мощным. Вильсон, со своей стороны, был интриганом, но в то же время он был солдатом и британским офицером. Его функция заключалась в том, чтобы давать Ллойд Джорджу разумные советы, но, опять же, он был настолько занят отстаиванием интересов Франции в целом и генерала Фоша в частности, что не смог разглядеть растущую угрозу со стороны германских армий, которые собирали силы за линией Гинденбурга и нацеливали их на британский сектор фронта.
Понимая, что Ллойд Джордж не собирается посылать достойное подкрепление во Францию, Хейг первым делом стал удерживать всех тех солдат, которые у него уже были, сопротивляясь любым попыткам перевести свои дивизии в межсоюзнический резерв. В конце февраля, за семь недель до начала весеннего наступления германцев, резервы штаба всех армий Хейга состояли всего из восьми дивизий. Было ясно, что он не может пожертвовать хотя бы одной из них в свете надвигающейся атаки. Это, однако, вызвало очередной скандал 5 марта, за две недели до атаки германцев, когда он проинформировал Высший военный совет в Версале, что у него на данный момент нет лишних дивизий для межсоюзнического резерва.
Высший военный совет незадолго до этого приказал своим военным представителям «доводить указания до армий разных стран», и первым указанием было высвобождение соединений для создания Генерального резерва из тридцати дивизий. Члены Исполнительного комитета Фош и Роулинсон заявили своим правительствам, что Хейг отказался передать свои дивизии в межсоюзнический резерв, добавив, что, следовательно, функции комитета не могут быть выполнены, а они, таким образом, должны подать в отставку. Они не добавили, однако, что Петэн также отказался предоставить хоть одну из французских дивизий.
14 марта, всего за неделю до атаки германцев, Хейг был вызван на Даунинг-стрит, где на него обрушилась обличительная речь Ллойд Джорджа. Сначала премьер-министр пытался вытянуть из главнокомандующего признание, что вероятность атаки германцев невелика, потом заявил, что Хейг якобы утверждал, что атака будет незначительной и сконцентрируется на малом участке фронта, — это утверждение Хейг категорически отверг. Тогда последовал вопрос, атаковал бы он сам, окажись он на месте Людендорфа, на что Хейг ответил, что невозможно предсказать действия противника, но надо быть полностью готовыми к атаке по фронту миль в 50. В любом случае, завершил Хейг свою речь, есть нужда в значительных резервах, и, таким образом, срочно нужны дополнительные подкрепления из Великобритании.
Тогда Ллойд Джордж перешел к теме межсоюзнического резерва, упрекнув Хейга в том, что все командиры согласились выделить солдат и только он отказался. Это была неправда, но Хейг не стал спорить и сказал лишь, что вопрос резервов относится к разряду сугубо военных, поэтому решение должно оставаться за ним, с чем Ллойд Джордж неожиданно согласился, совершив очередной разворот на 180 градусов. В свете надвигающейся мощной атаки уже поздно переводить войска в резерв, заявил он вопреки собственным утверждениям на предыдущей встрече. И подчеркнув еще раз ради сохранения лица необходимость и важность Генерального резерва, согласился повременить с его созданием до того момента, когда на театр военных действий прибудет достаточное количество американских войск, чтобы уход с фронта британских и французских дивизий прошел безболезненно.
В этом вопросе Хейг был абсолютно прав, а Ллойд Джордж, несомненно, неправ: и в том, что настаивал на создании Генерального резерва, и в том, что отказывал Хейгу в пополнениях. Все обернулось столкновением двух характеров, и в этой ситуации Ллойд Джордж не получил почти никакой поддержки даже со стороны членов его собственного Кабинета министров. Уинстон Черчилль, глава Министерства военного снабжения с июля 1917 года, человек, который неоднократно выступал с протестом против бессмысленных наступлений на Западном фронте, побуждал премьер-министра выслать свежие подкрепления, но Ллойд Джордж упрямо стоял на своем. Его не сломила даже пресса. Когда полковник Репингтон, в то время военный обозреватель «Монинг пост», написал статью с критикой в адрес Ллойд Джорджа и Высшего военного совета в Версале, использовав информацию, которую он мог получить только от сотрудников Министерства обороны, Ллойд Джордж привлек его к суду за разглашение государственной тайны.
Репингтон и главный редактор «Монинг пост» в указанный срок явились в суд, где были приговорены к штрафу в 100 фунтов и отпущены, но действия премьер-министра говорят о том, что он находился в сильном напряжении. Позже он написал, что, вменив Репингтону иск и добившись отставки Робертсона, он вырвал клыки «военной хунте, которая стремилась свергнуть гражданское правительство и заменить его военной диктатурой». Эта абсурдная запись была опубликована в его «Военных мемуарах» только несколько лет спустя, но она отражает его состояние в феврале 1918 года, особенно его настрой по отношению к фельдмаршалу Хейгу.
