Французы начали реализацию своего Плана XVII — «наступление всеми силами, объединенными для нанесения удара по армиям Германии», — 20 августа. Согласно плану удар должен наноситься четырьмя французскими армиями со 2-й армией генерала де Кастельно в авангарде. Согласно плану германской стороны реакцией немцев на эту легко предугадываемую атаку должна была стать оборона рубежей вдоль франко-германской границы силами двух армий, имевших задачу втянуть в сражение основные силы французов, в то время как три немецкие армии, совершив обходной маневр и двигаясь в юго-западном направлении через Бельгию и Францию, обошли Париж и ударили в спину французской армии. К несчастью, кронпринц Рупрехт, командующий немецкими армиями на Эльзасском фронте, не смог заставить себя вести бой в обороне или дать приказ на отступление. Он принял решение контратаковать наступающие французские армии, и генерал граф фон Мольтке, глава германского Генерального штаба (а фактически главнокомандующий армией), дал свое разрешение на проведение подобной операции. План Шлиффена, который разрабатывался и отшлифовывался в течение такого долгого времени, сразу же начал разваливаться.

Таким образом 20 августа 1-я и 2-я французские армии оказались в самом пекле контратаки кронпринца Рупрехта. Результатом сражения была кровавая бойня, уготованная для французской пехоты пулеметами и полевой артиллерией немцев. Первые два Пограничных сражения, одно при Шербуре, а другое при Моранже, нанесли сокрушительный удар по Плану XVII. К следующему дню, понеся тяжелые потери, французские 1-я и 2-я армии беспорядочно отступали к Нанси, к городу, который, наверное, тоже был бы взят немцами, если бы не упорная оборона, организованная XX корпусом, которым командовал генерал Фош.

Побочным эффектом драмы Пограничных сражений было то, что они отвлекли внимание Жоффра от обстановки в Бельгии, сделав его глухим ко всем просьбам о помощи, исходившим от генерала Ланрезака. Никогда более невозмутимый, нежели чем в неблагоприятной обстановке, Жоффр не позволил себе прийти в уныние из-за поражения в Пограничном сражении, и не в последнюю очередь потому, что он не верил, что немцы обладают живой силой, достаточной для того, чтобы уничтожить План XVII, а такжедобиться существенного продвижения в Бельгии. Поэтому он приказал готовить следующее наступление в Арденнах, на этот раз силами французских 3-й и 4-й армий. По его предположениям, они должны были ударить в самое слабое звено германского фронта и отсечь коммуникации, обслуживающие его правый (самый северный) и продвинувшийся на наибольшую глубину фланг. Тогда Жоффр еще не мог себе представить, что использование немцами имеющегося у них корпуса резервистов позволяло их армиям быть полностью укомплектованными на любом участке фронта. И это наступление французской армии было отражено с большими потерями среди наступающих, в особенности среди французских офицеров, которые с большой храбростью и воодушевлением вели своих солдат в атаку и гибли сотнями, скошенные огнем пулеметов.

Даже эти начальные боевые действия сразу же свидетельствуют о том, что ошибки совершались не только генералами Великобритании. Решение принца Рупрехта перейти в атаку, вместо того чтобы вести оборонительные бои, ошибка Мольтке, который разрешил ему сделать это, не оставили камня на камне от плана Шлиффена. Хотя в результате этих боев был достигнут частный успех, выразившийся в уничтожении тысяч французских солдат и 10 процентов офицерского корпуса Франции, эта победа не сможет компенсировать последствия, вызванные вмешательством в важнейший стратегический план, который мог, пусть даже только могобеспечить победу Германии в первые же недели войны.

С начала войны не прошло и месяца, а угроза поражения во весь рост встала перед Францией. Ее 1-я, 2-я, 3-я и 4-я армии были практически уничтожены гуннами, которые теперь в огромных количествах шли по земле Франции вслед за ее отступающими армиями. Теперь наконец Жоффр обратил свое внимание на северные границы, где 5-я армия Ланрезака и части БЭС готовились отражать наступление еще одной группы германских армий. Трем германским армиям, в составе которых числилось около 34 дивизий, должны были противостоять 10 дивизий 5-й армии Ланрезака, а также четыре пехотные и одна кавалерийская дивизии БЭС. Положение генерала Ланрезака уже было сложным, поскольку смещение позиций в направлении левого фланга французских войск привело к тому, что его армия оказалась сосредоточенной в выступе, образованном реками Маас и Самбра. Эти реки встречались у города Намюр; и сам Намюр, и позиции войск Ланрезака на Самбре оказались под огнем наступающего неприятеля.

21 августа фельдмаршал Френч, который почувствовал, что все идет не так, как планировалось, и которого беспокоила обстановка на его правом фланге, решил еще раз посетить своего раздражительного французского коллегу и в соответствии с этим решением направился в штаб-квартиру Ланрезака в Шимэ. По пути Френч встретил Спирса, британского офицера связи при штаб-квартире Ланрезака, и тот доложил ему, что Ланрезак не имеет намерения выдвигаться вперед с уже занятых позиций и что, если давление германских войск будет нарастать, он готов отступить. Спирс также доложил фельдмаршалу, что из данных французской разведки следует, что на левом фланге ожидается наступление превосходящих сил немцев.

Эта новость вызвала у Френча недоумение; приказ, полученный им от Жоффра, обязывал его двигаться вперед. Однако в сведениях, пришедших от Ланрезака, содержался намек на отступление… А если БЭС пойдут вперед или даже остановятся, они очень скоро окажутся открытыми для атаки с любой стороны, в опасной позиции впереди фронта французской армии и с брешью на правом фланге, которая будет постоянно расширяться. В подобной ситуации наилучшим решением были бы встреча двух командующих армиями и последующее соглашение по плану совместных действий. Однако воспоминание об их первой встрече все еще было слишком ярким, и поэтому Френч вернулся в Ле-Като. Армия Ланрезака уже отходила, и поскольку сам Френч не получал приказов от Жоффра, он решил остановиться на достигнутой позиции. К этому времени части БЭС вышли к бельгийской границе, и, как решил их командир, здесь они и должны встать, чтобы, заняв позиции и окопавшись по линии вдоль канала Монс — Конде, ожидать дальнейшего развития событий или же новых приказов. Это решение было принято вечером 22 августа, накануне сражения при Монсе.

Колонны БЭС двигались походным маршем от побережья Ла-Манша до бельгийской границы, под грузом тяжелой амуниции солдаты изнемогали от летнего зноя, и многие из них хромали из-за волдырей, натертых неразношенными, только что выданными сапогами. А в это же время противник готовил свои силы для массированного вторжения во Францию. Как предписывалось планом Шлиффена, основной удар будет нанесен по Франции с севера, со стороны Бельгии.

Остается загадкой, почему, несмотря на данные, загодя собранные разведкой, и на обилие фактов, подтверждающих их достоверность, французский Генеральный штаб не хотел поверить, что основное вторжение во Францию немцы планируют совершить через Бельгию. В общих чертах план Шлиффена был известен в течение уже многих лет, и даже когда война уже началась, полковник Репингтон, военный корреспондент газеты «Таймс», опубликовал статью и сопровождающую ее карту с расположением германских сил, из которого было четко видно, что главные силы своей армии немцы сосредоточили на севере. Если нужны еще доказательства, тот факт, что Германия была готова действовать, рискуя в случае своего вторжения в Бельгию вовлечь в войну Великобританию (а точнее, будучи уверенной, что вовлечет), даже этот факт должен был бы указать на что, что такое вторжение будет производиться большими силами. Немцы не стали бы подвергать себя опасности возникновения войны большого масштаба только ради того, чтобы несколько кавалерийских бригад смогли напоить своих коней из Мааса.