Обсуждение вопроса продолжилось в Париже 4 ноября, на встрече Хейга, Ллойд Джорджа и Сматса. Ллойд Джордж начал с утверждения необходимости «межсоюзнического Высшего военного совета», а затем спросил мнение Хейга. Последний ответил, что идея регулярно всплывала с августа 1914 года и каждый раз отвергалась как невыполнимая; для полноты он добавил, что, по его мнению, она невыполнима и сейчас. Ллойд Джордж не согласился с этим заявлением, сказав, что два правительства на самом деле уже решили сформировать подобный совет, на что Хейг буднично ответил, что в таком случае и разговаривать не о чем.
Было бы честнее, если бы Ллойд Джордж просто проинформировал Хейга об этом решении вместо того, чтобы преподносить его в намеренно унизительном тоне, но честность никогда не была отличительной чертой премьер-министра. Кроме того, были новости и похуже. Высший военный совет должен был состоять из двух членов Военного кабинета плюс по генералу от командования каждой из союзнических армий. Представителем Франции должен был стать Фош или его заместитель, полковник Вейган, который был креатурой Фоша, а британским генералом должен был стать сэр Генри Вильсон. От США был выдвинут генерал Таскер Говард Блисс, начальник штаба Першинга, офицер, который до того времени по большей части занимался тем, что бил по загребущим рукам генерала Фоша, которые тянулись к четырем американским дивизиям, проходившим учения во Франции. Заседавшему в Версале Высшему военному совету для виду вменялась задача стратегического планирования, но на самом деле это был шаг по пути создания объединенного союзного командования.
Итак, встреча в Париже началась в безрадостной атмосфере, и обстановка только ухудшалась. Когда дошло до обсуждения ситуации в Италии, где союзники не так давно потерпели поражение под Капоретто, Хейг настоятельно предложил не посылать туда больше ни людей, ни оружия; Ллойд Джордж ответил, что сам решит, как поступить, когда обстановка прояснится. Потом он начал жаловаться на то, что «военщина» — Хейг и его сторонники — наносит ему удары в спину и распространяет лживые слухи в прессе; это голословное утверждение Хейг с негодованием отверг. Не успела встреча закончиться, как неделей позже Ллойд Джордж опять перешел в наступление, произнеся в Париже речь, в которой он открыто критиковал армейское командование. Эта речь, впрочем, сослужила ему плохую службу, вызвав негативные отклики в прессе и публичное отречение от него сэра Эдварда Карсона, губернатора Ольстера, главы Адмиралтейства и члена Военного комитета.
Четыре дня спустя, 16 ноября, пало французское правительство и было сформировано новое с Жоржем Клемансо в качестве премьер-министра и министра обороны. Клемансо, известный как «Тигр», должен был активизировать операции на фронтах и вдохнуть во французскую армию новые силы. 20 ноября, когда обозначилась видимость успеха британского наступления на Камбре, вторая задача перестала казаться невыполнимой, однако 30 ноября, когда наступление провалилось, Ллойд Джордж опять бросился в атаку.
«Вчера в совете была длинная дискуссия [пишет Робертсон Хейгу 6 декабря], и Ллойд Джордж уверенно шел по тропе войны… Его главный аргумент заключается в том, что вы в течение долгого времени утверждали, что у германцев очень низок моральный дух и что стоит их атаковать, хотя около 30 [германских] дивизий должны подойти из России; некоторые уже подходят, но вы упорно стоите на своем. Он говорит, что события у Камбре произошли из-за ошибок в оценке их [немцев] численности и боеготовности. Это, конечно, его способ закрыть вопрос о пополнениях [то есть направляемых во Францию]. В своем письменном обращении к Кабинету мы четко заявили, что мы проиграем войну, если армии не усилят и не будут поддерживать их в надлежащем состоянии до прихода американцев».
Теперь бой велся между Ллойд Джорджем с одной стороны и Робертсоном и Хейгом — с другой; между Генеральным штабом и главнокомандующим во Франции летали записки и письма. Хейг считал, что если он и вправду потерял доверие премьер-министра, то он должен быть отстранен. Если же дело не в этом, то придирки должны прекратиться, и ему должна быть оказана поддержка и даны необходимые подкрепления. Если бы Хейг предложил уйти в отставку, то Ллойд Джордж согласился бы с готовностью, но его отстранение даже не обсуждалось.
Даже после Пасшендэля и Камбре Хейга поддерживали армия, французы, король, большая часть Кабинета и общество. По правде говоря, Хейг был незаменим. Даже пресса активно его поддерживала, хотя и публиковала комментарии Ллойд Джорджа к потерям у Пасшендэля и Камбре в течение последних недель. В самом деле, если бы он ушел, кто бы мог его заменить? Репутация сэра Яна Гамильтона, когда-то одного из самых блестящих генералов британской армии, была уничтожена провалом в Дарданеллах, а катастрофа у Галлиполи привела к его отстранению от командования. Алленби, хотя он и продвигался вперед в Палестине, всего восемь месяцев назад был далеко не столь успешен на Западном фронте. Вильсон был непопулярен, ему не доверяли, а другие армейские командиры — Бинг, Плюмер и Горн — все как один поддерживали Хейга и разделяли его взгляды. Кандидатура Роулинсона, который, возможно, оказался бы на высоте, даже не рассматривалась.
Некоторые историки утверждали, что командиры австралийского (Монаш) и канадского (генерал Карри) корпусов были способны принять общее командование над британскими армиями во Франции. Если бы это произошло, то означало бы для обоих двойное продвижение по службе: от командиров корпусом к командующим армией, а потом и к званию главнокомандующего. Однако эта забавная версия не имеет фактического подтверждения и скорее всего основывается на некоторых записях из мемуаров Ллойд Джорджа. Был еще, конечно, приближенный к правительству генерал сэр Генри Вильсон, но мысль о непостоянном и склонном к интригам Вильсоне в качестве главнокомандующего казалась во Франции — по крайней мере тем, чей голос имел значение, — нелепой.
Ллойд Джордж точно так же относился к пребыванию на посту главнокомандующего Хейга. Но если он не мог отставить его, то мог хотя бы контролировать, избавляясь от его сторонников, людей вроде Робертсона, Киггела и Чартериса. Так, Военный кабинет решил, что информация, которую он получал от Робертсона и Хейга, была неверна, но вина за это была возложена не на них, а на бригадного генерала Чартериса. Чартерис, спору нет, не был гордостью разведки: 27 ноября, например, за три дня до германской контратаки у Камбре, он заявил Хейгу, что «германский фронт здесь очень непрочен, за исключением участка у Бурлона», из чего последний сделал вывод, отраженный в его дневнике, что ситуация была «крайне благоприятной». Таким образом Чартерис стал первым, кто покинул штаб Хейга 14 декабря. Следующим стал генерал-квартирмейстер Хейга, генерал-лейтенант Р. К. Максвелл, который, по-видимому, также лишился доверия Военного кабинета — его сместили 16 декабря. Потом наступил новый год, принеся с собой известия о том, что германские дивизии одна за другой покидают Россию и отправляются на Западный фронт, а также очередной запрос от французского командования о расширении британского сектора. Оба известия взволновали Хейга, но самая большая опасность таилась в Лондоне, где Ллойд Джордж собирался пойти в наступление на начальника Генерального штаба, генерала сэра Уильяма Робертсона.
В первый день нового года министр обороны лорд Дерби сообщил Хейгу, что Ллойд Джордж намеревается избавиться от Робертсона и заменить его Генри Вильсоном. Дерби заверял, что собирается отклонить это предложение, но добавлял, что сам он, со своей стороны, считает целесообразным, чтобы свой пост покинул генерал Киггел, начальник штаба главнокомандующего, поскольку тот «утомлен». Так как у Киггела действительно было плохо со здоровьем, Хейг неохотно, но согласился на его отставку, и генерал оставил свой пост 12 января. Это был третий из людей фельдмаршала, что лишились своих мест в течение четырех недель. Ллойд Джорджу потребовалось еще ровно четыре недели, чтобы избавиться от «Вилли» Робертсона.
