Но какова должна быть эта причина? С какой целью нам придется добыть из каменоломни восьмидесятитонный гранит, вырезать всю середину и приступить к его обработке с таким высоким уровнем точности? Зачем нам потребуется обработать верхнюю поверхность этого бокса так, чтобы крышка с равноценной, плоской поверхностью внутренней стороны, лежала бы перпендикулярно внутренним стенкам?

Возможно много возражений против заявления о том, что в доисторические времена существовали развитые общества. Некоторые могут утверждать, что отсутствие машин и механизмов отвергает все подобные заявления, но отсутствие свидетельств не есть свидетельстве. Слишком неправильно отрицать или игнорировать то, что существует, приводя в качестве доводов то, что не существует. Когда размышляем о цели создания такой точности, мы неминуемо выходим за рамки простых причин, выдвигаемых историками, и вынуждены признать, что в доисторические времена существовала цивилизация, которая была значительно более высокоразвитой и совершенно отличной от той, которую предполагали ранее. Нам не нужно искать тайных камер или залов записей, чтобы узнать, что такая цивилизация существовала. Это записано в одном из самых твердых материалов, с которым они работали, в камнях вулканического происхождения.

В статьях и в книге я высказывал собственную точку зрения на артефакты древних египтян. А сейчас постараюсь объяснить, почему у меня появилось такое мнение, а заодно — ответить на несколько вопросов.

Разве возможно создать все эти удивительные артефакты древнего Египта с помощью примитивных орудий труда? Учитывая огромный объем проделанной работы по описанию, как эти орудия труда могли использоваться, нам не нужно прибегать к фантастическим вымыслам. Им не место в археологических данных. Так почему же господа египтологи поступают именно так?

Мое мнение относительно уровня технологии, использованной древними египтянами, сложилось в результате многолетней работы на производстве. В течение шести лет (более 12480 часов) я работал с ручными инструментами и на станках различных типов, как на крупных, так и на небольших. Я выпускал продукцию, созданную в соответствии с техническими спецификациями. В конце этого шестилетнего периода я завершил свое ученичество. Мне выдали документы квалифицированного механика, чтобы я работал там, где сочту нужным.

Три десятка лет я использовал различные возможности, открывавшиеся передо мной. В это время, должен признаться, моя собственная точка зрения окрепла в результате воздействия окружения, людей, вместе с которыми я зарабатывал на жизнь. Боюсь, что влияние, оказанное этой средой на мой разум, необратимо. К тому времени, когда меня «спасли» и повысили до стерильного окружения в офисе старшего менеджера, более чем 62400 часов работы на производстве оставили «глубокие отметины». Я стал сам понимать, как делаются вещи.

Эти отметины повествуют о тропе борьбы — борьбы за преобразование идей в физическую реальность. Борьба заключается в том, чтобы набросать идею на бумагу, затем приступить к формированию и воплощению этой идеи с заданной точностью в функционирующем механизме. Работа сводилась к использованию каждого имеющегося интеллектуального и физического средства в тех областях науки, техники, производства и метрологии, которые охватывают функцию, форму и точность.

Но случались и разочарования, когда идеи не работали. Было и наоборот — я испытывал прилив гордости, когда, невзирая на ошибки, удавалось достичь успеха. Но, так или иначе, отметины в душе делались более глубокими.

Возможно, я слишком поторопился, заявляя о точности космического века, выяснив, что на внутренней части огромного доисторического гранитного бокса этот показатель был равен 0,0002 дюйма. Быть может, следы токарного станка на самом деле не являлись таковыми. Может статься, я слишком уверен, когда, глядя на следы орудия труда на артефакте, могу идентифицировать использованное орудие, с помощью которого изготовили вещь. Полагаю, что мое собственное мнение сложилось в тот период моей карьеры, когда пришлось думать так, как думают американцы, а не англичане.

Но не помню, чтобы тогда произошли какие-то резкие изменения, кроме одного — я выяснил, что инженерам приходится думать одинаково, независимо от того, в какой стране они находятся. Такова цена жизни в физическом мире с естественными законами. Безусловно, другой эффект появляется, если живешь в стране, чья культура отличается от той, где ты сформировался в юности. В таком случае ты отказываешься от уже сложившегося комплекса превосходства «своих» в пользу других. Возникают большие понимание и терпимость.

Почему я рассказываю здесь об этом? Причина — в моем желании дать вам некоторое представление об ошибке, допущенной мною во время презентации своей работы. Большинство из того, что я считал само собой разумеющимся при работе с артефактами в Египте, нужно было пояснить более подробно. Я понял, что запряг лошадь позади телеги. При изучении артефактов древних египтян я смотрел на конечный продукт, писал о геометрии и точности. В большинстве случаев обсуждения всех методов, которые требовались и использовались для создания этих вещей, не появилось. Мне казалось очевидным, что эти памятники — продукт технологий, не оставивших никаких следов и свидетельств.

Но мне пришлось столкнуться с предположениями, будто использование примитивных орудий труда — каменных молотов, медных "Стамесок, применение абразивных материалов — песка, — вполне достаточно, чтобы объяснить существование всех объектов, созданных из камня в древнем Египте. Мне возражают: эти орудия труда в руках огромной массы умелых работников, имевших в распоряжении много времени, способны создать все эти памятники. Оппоненты настаивают — древние египтяне, мол, относились ко времени не так, как мы сейчас. Для них, цивилизации, существовавшей нескольких тысячелетий, десять лет — это капля из океана времени, столетие — всего лишь бокал. Поэтому, когда египтологов просят объяснить, как делали особо сложный для создания объект, главным ингредиентом они называют время.

Культура египтян охватывала много столетий, они строили для вечности. Используя сложную архитектуру и стройматериалы, они, очевидно, были озабочены непрерывностью продолжения своего Ка (духа) и своей цивилизации. Звучит все это вполне логично и исчерпывающе. Я обнаружил, что киваю в знак согласия. Не могу отрицать — ручная работа обеспечивает возможность создания множества прекрасных и высокоточных объектов из чрезвычайно трудных для обработки материалов.

Я обнаружил, что соглашаюсь, но все равно испытывал постоянные сомнения. Что в этой логике не совсем верно. Должен существовать более убедительный довод, к которому прислушаются ортодоксальные египтологи. Совершенно очевидно — до глухих ушей не дошел звон моего колокольчика рядом с артефактами, отличающимися невероятной точностью.

После выхода в свет моей предшествующей статьи под названием «Точность», я провел ряд обсуждений в Интернете, участвуя в подобных дискуссиях не впервые. С тех пор, как еще в 1995 г. я открыл для себя эти упражнения по аэробике для пальцев на клавиатуре, мой энтузиазм к этому общению несколько угас. Ведь в большинстве случаев дебаты в Интернете бесполезны, они представляют собой пустое времяпровождение. Мне посоветовали избегать их как чумы, особенно — самые близкие мне люди, моя жена.

Тем не менее, столь мазохистское занятие позволило понять, как можно исправить допущенные ошибки. Я заметил, что стал обсуждать свою работу с людьми, несогласными с моими выводами. Соответственно, они быстро принимали заключения ученых официальной школы, выпускающих в свет свои исследования и делающих выводы, которые не противоречат существующим ортодоксальным представлениям об истории древних египтян.