Рут следила за этими превращениями с озадаченным и недовольным видом. Она привыкла к безоговорочному подчинению дочери, которая всегда искала ее одобрения. Это внезапное сопротивление сбивало Рут с толку. Она не предпринимала никаких действий, чтобы остановить Антуанетту, а боролась тихо, используя свое красноречие, прежде позволявшее манипулировать чувствами дочери и вызывать нужные реакции. Она произносила речи, полные страдания, и ее приводила в замешательство злость, с которой Антуанетта воспринимала ее эмоциональный шантаж.

— Я не знаю, почему ты хочешь сделать меня несчастной. По-твоему, я недостаточно страдала? — печально произносила Рут.

Но Антуанетта отказывалась ее слушать.

Теперь, когда Антуанетта стала выглядеть модно, девушки, собиравшиеся в кафе, начали разговаривать с ней. Ее новые подружки интересовались косметикой и молодежной модой и мечтали о парнях. Все это занимало львиную долю их времени. Антуанетта была благодарна им за то, что их мало интересовала жизнь ее семьи и ей не пришлось рассказывать заранее выдуманную историю о счастливом доме, любящей матери и об отце, который работал вдали от родного дома.

В один из выходных Антуанетта решила довести до конца свое преображение. Этот процесс занял несколько часов.

Сначала она выкрасила волосы в ярко-рыжий цвет, а затем высушила их и уложила, придав форму, которая так нравилась молодежи и которая приводила в отчаяние их родителей: на голове красовался высоченный начес, от души сбрызнутый лаком для волос. Он был настолько твердым от лака, что его не брала никакая расческа.

Потом дошла очередь до лица. Она нанесла на кожу светлый тон, который придал ей неестественно бледный вид. Затем подвела глаза. Из-за толстой черной линии они, казалось, уменьшились в размере. Потом она взяла в руки последнее приобретение в своей стремительно растущей коллекции косметики: маленькую пластиковую коробочку с зеркальцем, в которой помещалась плитка черной туши для ресниц. Поплевав на плитку туши и растерев щеточкой вязкое месиво, Антуанетта тщательно накрасила ресницы. После того как высыхал один слой, она наносила другой, пока ее ресницы не стали чудовищно огромными. Наконец, строя серьезные гримасы и выпячивая губки, она старательно нанесла блестящую помаду очень бледного розового оттенка, который приглушил натуральный цвет ее губ.

Она удовлетворенно разглядывала себя в зеркале, а потом мило скривила губки и улыбнулась своему отражению. В девушке, смотревшей на нее, не осталось и следа ни от стеснительной, прилежной девочки-подростка, которой хотела видеть ее мать, ни от старомодно одетой девчушки-официантки, работающей в кафе. Перед зеркалом стояла современная и уверенная в себе девушка.

Антуанетта чувствовала себя так, словно выпорхнула на свет из кокона. Наконец она сбросила с себя привычную оболочку! Хватит быть послушной дочерью! Но в глубине души ей все же не хватало уверенности в себе, хотя она и старалась не думать об этом. Вместо этого Антуанетта поприветствовала свое новое отражение: — Прощай, Антуанетта… Здравствуй, Тони! Наконец родилось ее новое «я», и она была готова пойти на вечеринку в субботу вечером.

Теперь, когда Антуанетта выглядела так же, как и другие девушки, ее новые подруги предложили ей пойти с ними на танцы. Обычно девушки встречались в кафе, а потом все вместе направлялись на местную дискотеку. Весь вечер они танцевали и флиртовали с парнями.

Наконец они приняли ее в свой круг. Больше всего на свете Антуанетте хотелось иметь друзей и чувствовать себя своей в компании сверстников. Ей было просто необходимо то, чего никогда не было в ее жизни, — веселье и развлечения.

Субботним утром она с нетерпением ждала превращения соседнего поля из грязного клочка земли в волшебное место. Наконец она попадет в этот особый мир, где молодежь в самой модной одежде танцует всю ночь напролет, где передают сигареты по кругу, чтобы казаться искушенными и продвинутыми, и пьют нелегально пронесенное спиртное. Она еле дождалась вечера.

Антуанетта смотрела на катушки электрического кабеля и большой шумный дизельный генератор, с помощью которого создавали сверкающие огни, освещавшие танцующих. Она наблюдала, как под тентом исчезает огромный мерцающий шар, который раньше видела только по телевизору. Затем внесли секции деревянного напольного покрытия, которые уложили прямо на сырую землю. После чего маленькая армия помощников стала расставлять складные столы и стулья вокруг наспех уложенного танцпола.

Она слышала, что внутри есть бар, но только с безалкогольными напитками. Что-либо покрепче нужно было незаметно проносить с собой, что не составляло особого труда. Добродушные охранники бегло осматривали посетителей с оттопыренными карманами, ища запрещенное спиртное, которое они очень редко находили. Стенки шатра легко поднимались, и маленькие бутылочки с алкоголем проскальзывали внутрь под складками белой материи прямо в руки друзей-соучастников.

Антуанетте нравилось спиртное. Когда отец впервые позволил ей попробовать виски, опьянение мягкими волнами разлилось по ее телу, позволяя расслабиться и снижая чувствительность. В то время как большинство подростков только пробовали пить, Антуанетта была уже опытной в этом деле. И по сей день она держала у себя в спальне спасительную бутылку, чтобы сделать несколько укрепляющих глотков, когда ей это было необходимо. Как только Антуанетта немного подросла, она стала покупать себе алкоголь в нелегальных магазинах, притворяясь, что это для матери.

Сейчас в ее комнате была спрятана маленькая бутылочка водки, которую она предпочитала другому спиртному. Не зная, что на дискотеке нет проблем с алкоголем, она решила немного выпить перед выходом из дому и щедрой рукой плеснула водки в стакан.

Подогретая двойной порцией водки, Антуанетта сразу почувствовала уверенность в себе. Она натянула американские чулки цвета загара и пристегнула их к розовому поясу. Затем втиснулась в платье, которое было настолько узким, что едва позволяло разомкнуть колени, и всунула ноги в белые лодочки на высоких каблуках. Начесав пряди волос так высоко, как только смогла, она побрызгала их цветным лаком, придающим волосам ярко-оранжевое сияние. Потом дошла очередь до макияжа. Лицо Антуанетты сразу перестало светиться румянцем и стало мертвенно-бледным. Ее глаза с жирной черной подводкой делали ее похожей на панду. Взглянув напоследок в зеркало, она удовлетворенно кивнула. Теперь она была готова проковылять короткий отрезок пути от своего дома до шатра.

С мыслью о том, как отреагирует мать, когда увидит ее в таком виде, Антуанетта спустилась вниз. Но, войдя в гостиную, она услышала лишь громкий изумленный вздох. Она быстро отвела глаза и направилась к входной двери.

Рут не могла вымолвить ни слова, а когда вновь обрела дар речи, Антуанетты уже и след простыл.

— Я свободна! — крикнула она, захлопнув за собой дверь.

К входу в шатер тянулась очередь. Стайка девушек, одетых в такие же наряды, как и Антуанетта, уже ждала ее. Оказавшись внутри, они сразу же направились в женский туалет, где, болтая и хихикая, стали прихорашиваться перед зеркалом. Послышались щелчки открываемых косметичек, и начался особый ритуал: девушки поправляли макияж. Их не смущало то, что за десять минут ходьбы от дома до дискотеки вряд ли что-то могло случиться с их лицами, которые они тщательно создавали в течение нескольких часов. Снова начесывались и брызгались лаком волосы, и в воздухе витал аромат дешевых духов. Острым краем расчески конструкция на голове поднималась еще выше, и только после этого раздавались удовлетворенные вздохи.

Внимательно осмотрев себя, проверив, достаточно ли на коже тона, скрывающего юный цвет лица, и в очередной раз накрасив губы, девушки переходили к процедуре пришпиливания платьев булавками. Они помогали друг другу прикалывать английские булавки, закрепляя длинную молнию на платье.

— Давай, — обратилась к Антуанетте бойкая голубоглазая блондинка, — я тебя застегну. Где твои булавки?