Конечно, это правда, но какое это имеет значение? Элизабет положила нож на скатерть, забыв, что он в джеме, и уставилась на брата.

– Честно говоря, я никогда не думала об этом. Почему это имеет значение?

– Поверь мне – имеет.

Ну и что же? Они с Майлзом не родня. Если отставить в сторону все их детские проказы, прегрешения, бесконечные драки, из-за которых они попадали во множество неприятностей, а также то, как они поддерживали друг друга, когда приходилось за это расплачиваться, это была правда – они не состоят в кровном родстве, но их связывают на самом деле гораздо более крепкие узы. Со стороны матери у нее есть двоюродные братья и сестры, с которыми она даже никогда не встречалась.

Какое странное открытие. Она проговорила, уже помедленней:

– Вы, конечно, не хотите сказать, что мне нужно брать с собой компаньонку, когда я бываю вдвоем с Майлзом.

– Я бы предпочел такой вариант ради твоей репутации.

– Но…

Она остановилась, не зная, как отнестись к этому… смешному новому ограничению.

– Недавно тебя видели гуляющей с ним в парке.

– Разумеется.

Непонятно почему, щеки у нее вспыхнули. С какой стати ей было краснеть? Это, наверное, самый глупый разговор в ее жизни.

– Я была с Эмилией, и он тоже случайно там оказался. Что мне было делать? Притвориться, что я с ним незнакома? Ведь мы вместе с ним мылись в ванне.

– Да, когда тебе было два годика. Но ведь тебе уже не два годика.

– Это нелепо.

– Это понятия лондонского общества, Элизабет. Оно склонно к порицанию. Поверь мне. Я доверяю Майлзу, ты это знаешь. Мне он симпатичен также, как и тебе. Я просто хочу указать, что ваши отношения должны выглядеть совершенно прилично.

– А вы поверьте мне, – пробормотала она. – Временами он бывает мне совершенно несимпатичен.

Люк поднял брови.

– Может быть, но, несмотря на ваши постоянные ссоры, детьми вы были с ним неразлучны. Я понимаю, что продолжать отношения, сложившиеся за всю жизнь, кажется очень естественным, но в данном случае предупреждаю – будь осторожна, другие могут увидеть это совсем в ином свете.

«Неразлучны». Хм. Да, она думает, что это так и есть, но, в конце-то концов между ними не такая уж большая разница в возрасте. Они с Майлзом предпочитали игры, в которых нужно было изображать из себя диких и дерзких людей – пиратов, захватывающих некий выдуманный корабль, который в действительности был плоскодонкой, вытащенной на берег озера у них в имении; разбойников с большой дороги, которые нападают на безобидного путешественника… в их случае то был лесник, который неизменно притворялся страшно испуганным, когда они выскакивали из кустов и отбирали у него несуществующий кошелек.

Она скучала по старой Лайам Салливан, которая после каждого такого налета всегда предлагала им пресные лепешки. Они с жадностью поедали их, обычно с медом, пачкая в нем пальцы. Она вообще скучала по этому загородному имению, но Люк, наверное, прав, жизнь изменилась. Скоро она станет замужней леди и, в конце концов, как Эмилия матерью.

Быть может, настало время стать взрослой.

Ну что же, вряд ли она будет скучать по Майлзу. Кроме того, она по-прежнему будет видеться с ним каждый день, пока не выйдет замуж.

Она откусила хлебец. Почему-то джем показался ей переслащенным, быть может, даже приторным.

– Хорошо.

– Хорошо? – Люк умел определенным образом высказывать свое одобрение. Он едва заметно приподнимал уголки рта, но не заметить это все же было невозможно. – Я никогда еще с такой легкостью не побеждал в споре.

– Это будет не трудно, – холодно сказала она. – У Майлза своя жизнь, у меня – своя.

– Сколько в нем энергии, просто замечательно, да?

Мэдлин улыбнулась, глядя, как Тревор носится по саду за бабочкой. Ее сын унаследовал от отца темные волосы и смуглый цвет лица, а также спокойное, почти наивное отношение к окружающему миру.

– Он любит бывать на открытом воздухе. Я чувствую себя немного виноватой, когда приезжаю в Лондон на сезон, ведь я понимаю, что ему не хватает сельской свободы. Но тот огромный дом, в котором нас только двое… когда Колин был жив, все было совсем по-другому, конечно, но теперь он меня угнетает.

Марта Лэнгли поправила юбку своего элегантного визитного платья. Солнце сияло на тяжелом пучке темных волос, зонтик был закрыт и лежал в стороне на каменной скамье – вероятно, это было неблагоразумно, потому что от солнца у Марты появлялись веснушки.

– Вам нужно иметь что-то веселое в жизни, дорогая моя. Чувство вины разрушительно, как правило. Кроме того, вы обожаете Тревора, а он всегда может поехать в имение с нами на столько времени, сколько вы сможете прожить без него. Вы чудесная мать, но вам нужно начать жить для себя, а не только для сына.

«Я уже начала». Да, Мэдлин было кое-что нужно, и вчерашняя ночь, разумеется, пришла ей на ум.

Люк знал, как возбудить в женщине страсть, как прикасаться к ней особым образом, как искушать, дразнить, знал, в какой именно момент дать ей то, чего она жаждет. Все его движения были точны, что говорило об его опыте и мастерстве в эротической сфере, как если бы он был настроен на то, чтобы щекотать ее нервные окончания, чувствовать жажду ее тела, вызывать у нее все более сильные плотские желания. Его самообладание, когда он занимался любовью, было таким же безупречным, как и мастерство, а когда он в конце концов позволил себе соединиться с ней, даже тогда, в мгновение взрывного оргазма, она почувствовала, что он что-то утаивает.

Что бы ни произошло между ними, она знает одно – когда-нибудь ей захочется завладеть им целиком. Колин был любовником тактичным, исполненным энтузиазма, но можно было не сомневаться, что этот повеса, виконт Олти, гораздо более опытен. И гораздо более чуток. Это парадоксально, потому что нельзя найти большего идеалиста, чем ее покойный муж, в то время как Люк Доде был циничным и земным до предела.

Он казался таким явно не только для того, чтобы привлекать к себе внимание, но выведать его тайны было, без сомнения, невозможно.

Единственное, что она знала, думала она, подняв лицо к прекрасному лазурному небу и улыбаясь, это то, что ее решение заманить его снова в свою постель было, наверное, безрассудно, но… но она ни о чем не жалеет.

Мэдлин пробормотала:

– Не уверена, что веселье – именно то, что мне нужно, Но я рада, что приехала в Лондон.

– Да, – сказала, помолчав, ее невестка, рассматривая Мэдлин прищуренными глазами. – Это я вижу. Когда я пришла к вам сегодня утром, то решила, что вы как- то необычно бодры. Могу я спросить почему?

– Спросить вы можете. – Мэдлин отчаянно старалась говорить строго и отчужденно. – Но вряд ли я отвечу. Как поживает Дэвид?

– Какая демонстративная и не очень умелая перемена разговора.

– Вы это заметили.

Марта вздохнула с драматическим видом.

– Ну ладно. Надеюсь, что вы в конце концов мне все расскажете. Дэвид поживает прекрасно. Мы останемся еще на неделю, чтобы он смог встретиться с премьер- министром.

В конце концов, думала Мэдлин, слушая, как сестра Колина рассказывает об их путешествии из Кента и о планах на эту неделю, быть может, она и расскажет Марте о перемене в своей жизни. Но пока что Люк останется ее порочной тайной.

– Мама! Тетя Марта! – Тревор подошел к ним, сложив руки, осторожно ступая по каменной дорожке, идущей через сад. Да, он похож на Колина, но глаза у него ее, с таким же разрезом и точно такого же цвета. – Посмотрите.

Он раскрыл ладони, как цветок раскрывает лепестки под утренним солнцем, и маленькая светло-желтая бабочка с черными пятнышками, посидев с мгновение между его ладонями, упорхнула.

Мэдлин наклонилась и ласково провела рукой по его темным кудрям.

– Ты разумно поступил, не причинив бабочке вреда, когда поймал ее. Какая она красивая!

– Это было очень хорошо, – с улыбкой сказала ему Марта.

Он усмехнулся и убежал, собираясь еще кого-нибудь поймать.

Марта воспитывала двоих здоровых сыновей и не была несведуща относительно избытка сил у юных мужчин.