Эдуард за чеченскую командировку девяносто девятого, спецоперации в Шелковском районе получил третий орден Мужества, сравнялся по количеству крестов со своим дедом, донским казаком, у которого было три Георгиевских креста.

Жизнь — сплошные цифры. У Филиппова четыре внеочередных звания. Почти два десятка «горячих» командировок. По выслуге лет ему спокойно можно идти на пенсию, ведь на войне день считают за три. Но бросать любимую службу Эдуард, конечно, не станет. В тридцать семь лет какая пенсия?

Эдуард Львович окончил Академию МВД, и уже несколько лет он командир отряда. Самоотвержен-но борется с бытовыми неурядицами, нехваткой кадров и другими трудностями, а трудностей всегда хватает.

Полковник милиции Алексей Владимирович Кузьмин служил в СОБРе РУБОП по Московской области с 1995 по 2002 год, был командиром отделения. В 2002 году Кузьмин возглавил ОМОН на воздушном и водном транспорте. В 2004 году Владимир Алексеевич был назначен начальником Ступинского УВД. Кавалер двух орденов Мужества, награжден медалями «За отвагу», «За ратную доблесть».

Ночь после обстрела показалась особенно тяжкой. В темноте комнаты как будто не хватало воздуха. Из-за контузии теснило в груди.

Это был июнь 2000 года, третья командировка подполковника милиции Алексея Кузьмина.

Несколько часов назад на территорию пункта временной дислокации подмосковного СОБРа напали боевики. Кузьмин стрелял из укрытия, когда рядом с ним разорвалась граната и он на мгновение потерял сознание.

Контуженный, он продолжал стрелять. Каждый выстрел отдавался вспышкой боли в голове.

Атаку боевиков отбили. И за Кузьмина взялся доктор…

Госпитализироваться и уехать Кузьмин мог — лопнувшая перепонка в ухе и контузия позволяли это сделать, но он не захотел.

— Ничего. Я тут полечусь. Потерплю. Не так долго осталось, — сказал он командиру.

Нужно было заснуть. Завтра с утра планировался выезд на задержание группы боевиков. Бандиты устанавливали фугасы и обстреливали пункты дислокации российских войск. Вместе с оперативниками РОВД Октябрьского района собровцы вычислили нескольких членов этой группы.

Чтобы забыться от боли, Кузьмин стал вспоминать Енисей. Вид его свинцово-синих вод всегда успокаивал, и шелест волн на перекатах будто убаюкивал.

Когда на лоцманском судне Алексей заводил караваны судов из Карского моря в Енисей, Курейку и другие реки, всегда испытывал романтическую приподнятость. Живописные берега, медведи, переплывающие реку, толстые глухари, тяжело взлетавшие над лесом и каменистыми берегами.

Лоцманская проводка судов — дело хитрое. Бывало, разыграется ветер, взбеленится река, взбунтуется сама природа. Тут нужно не только мастерство, но и характер.

О море Алексей мечтал с первого класса. С родителями он побывал в разных уголках СССР. Отец, военный инженер-строитель, приезжал вместе со своей частью на неосвоенные места и занимался там возведением секретных объектов. Жить приходилось и в бараках, и в вагончиках, и даже в землянке. Военных вокруг себя Алексей видел с рождения. Но когда однажды, поехав с матерью в город, увидел там моряка в форме, как будто заболел. Только и думал о кораблях, море и красивой форме…

Морским капитаном он не стал. Окончил школу в поселке Архара Амурского края и поступил в Благовещенское речное училище.

Четыре года учебы, и Алексей — капитан-механик вспомогательного флота. Теперь он ощущал себя почти хозяином реки: огромной, сильной. Он изучал ее приливы и отливы, причуды, изгибы, перекаты и мели…

В выходные Алексей ходил по лесу и возвращался с дичью. В сумерках зажигал костер на берегу реки, спал под небом в спальнике, прикрыв лицо противомоскитной сеткой. И не мог надышаться, насмотреться. Запахи и звуки — сочные, полные, живые.

Затем снова заступал на вахту, становился к штурвалу. Поднимаясь и спускаясь по Енисею, речники обеспечивали одеждой, питанием, всем необходимым для жизни жителей поселков, расположившихся по глухим берегам притоков Енисея.

Мать и отец Алексея ненадолго вернулись в Каширу под Москвой, где у матери был старый дом, доставшийся ей от отца. Родители снова собирались уезжать на строительство. Мать написала Алексею: «За домом нужен хозяйский догляд. Если ты не можешь приехать, тогда придется продавать».

Кузьмин родился в Кашире, и дедовский дом было жаль. Он думал долго и в один из рейсов, еще не приняв никакого решения, вдруг понял, что мысленно прощается с рекой. Вернулся из рейса и взял расчет…

Зато теперь холодная сильная река возникала в памяти и помогала в трудные моменты. Каким-то странным образом утешала и вселяла спокойную уверенность. Как если бы Алексей опять стоял у штурвала.

Выдвинулись собровцы затемно. До поселка, где жили боевики из бандитской группы, надо было добраться как можно быстрее. Захватить преступников врасплох и допросить. Оперативники знали, что группа многочисленная, но сейчас направили бойцов СОБРа только за тремя…

Уазик потряхивало на разбитой дороге. Кузьмин старался держать голову ровнее, чтобы ни обо что не стукнуться. Голова кружилась, болело ухо. Но подполковник внимательно прислушивался к разговору оперативников, улыбался их шуткам. Как ни в чем не бывало…

Солнце еще не выглянуло, и улица поселка тонула в густом сумраке. Машины с собровцами и оперативниками остановились.

По плану, собровцы рассредоточились, чтобы отработать одновременно сразу три адреса. Бандиты не должны были успеть оповестить друг друга.

Они не ждали ареста. Обнаглели, зарвались. Спали спокойно у себя в домах. И документы у них отличные, не подкопаешься. Но информация была надежной. Искали в доме, во дворе, в постройках и нашли припрятанное оружие и боеприпасы.

Оперативники забрали боевиков к себе для допроса, а собровцы вернулись в расположение отряда.

Разговор по душам с товарищем снимал усталость. Часто группа, ехавшая в командировку, составлялась из бойцов разных оперативно-боевых отделений. В Подмосковье они редко пересекались. Дежурили в разные смены и в командировке открывали для себя новых друзей.

— Я в СОБР из ОМОНа пришел, — говорил один из бойцов. — А ты, Алексей? Я слышал, что ты капитаном судна был?

— И капитаном тоже. — Кузьмин смущенно потер затылок. — Я с 1987 года в милиции. Сначала постовым, потом оперативником служил. В Кашире начальником территориальной милиции.

— Сельская милиция, что ли? Вроде как Анискин из фильма?

— Почти. У меня в подчинении были трое оперативников, трое участковых и две машины. Все подряд преступления расследовали. И территория довольно большая… Знаешь, уехал с севера из-за дома, мать хотела его продавать, а мне жалко стало. Приехал, и вся судьба перевернулась. Школу милиции — сначала среднюю, потом высшую — закончил, но это как и многие, как ты.

— А дети? У тебя ведь сыновья? У меня дочка. А так хочется еще сына. Жену бы только уговорить. Она все твердит, время сейчас тяжелое, одного ребенка хватит.

— Ну а когда время легкое бывает?.. Я с женой познакомился на вечеринке у друзей, когда с Енисея в Каширу вернулся. Миша, мой старший, в восемьдесят седьмом родился… Ладно, давай спать. Только душу разговорами растревожили. Завтра рано вставать.

Оперативникам из Октябрьского РОВД удалось добиться от задержанных адресов еще нескольких боевиков их группы. Кузьмин ездил на все задержания. Цепочка не прерывалась. Вытягивали одно звено бандитов за другим.

Боевики первые два дня пребывали в растерянности, а затем активизировались и начали действовать. Выследили машину Октябрьского РОВД.

Кузьмин прибыл со своими бойцами на очередной захват и ожидал приезда оперативников. Их уазик отчего-то задерживался. Алексей поглядывал на часы. И вдруг по рации сообщили:

— Подрыв уазика!

Боевиков на адресе взяли, а затем собровцы помчались на место взрыва. Но там спасать уже было некого. Боевики заложили фугас такой мощности, что уазик буквально разорвало. Погибли начальник Октябрьского РОВД и несколько его сотрудников.