В апреле 1995 года Крота и его группу разведки-разминирования из четырех бойцов из саперного батальона отдельной дивизии оперативного назначения прикомандировали к отряду «Витязь».

Крот — этот позывной приклеился ко многим саперам еще с Афгана. Так и старлея саперного батальона звали Крот.

В январе в Грозном штурмовали завод. Высоченный бетонный забор, который если и перелезешь, то словишь пулю. «Духи» только этого и ждут, секут из автоматов очередями по краю так, что только пыль оседает на камуфляжи тех, кто затаился под забором. Рикошеты со всех сторон. Справа и слева к заводу рвались штурмовые группы, и в одной из них Крот.

Крот набирал в свой взвод бойцов покрепче, поздоровей, не отказывал и тем, кого перевели в батальон из «Витязя» за дисциплинарные нарушения.

Прижавшись вплотную к бетону, озябшими пальцами устанавливать заряд — это покруче любого экстремального вида спорта. Как с горы несешься. И времени подумать нет. Мысли проскакивают мимо, как свистящие пули.

От первого взрыва в бетоне получилось отверстие для одного человека. Лезть через такую щель, получишь пулю в лоб. Но делать нечего. Крот нырнул в отверстие, перекатился, упал. Следом за ним за забор юркнули командир роты и трое бойцов. Заняли оборону.

Под прикрытием быстрее, быстрее установить заряды, да так, чтоб уж рвануло, как надо. Лихорадочно. Стремительно. А за спиной пули поют:

«Так-так-так», — говорит пулеметчик,

«Так-так-так», — говорит пулемет.

Дым развеялся и открыл проход, в который могла проехать бээмпэшка.

…Крота девять раз представляли к ордену Мужества. Только вот или терялись представления, или находились грамматические ошибки в представлении — то запятой нет, то фамилия с ошибкой указана, а то и подвиг не слишком живописно, суховато описан. Писали ведь не писатели, а боевые командиры.

Нужно было Кроту побольше рисковать жизнью, ходить по грани, как можно дальше переступая за черту опасности, чтобы ранило его…

В июле 1995 года «Витязь» едет на спецоперацию, и Крота с его «недисциплинированными» бойцами берут с собой — прокладывать дорогу в минных раздольных полях.

С «витязями» работалось Кроту спокойно. В других подразделениях, куда его прикомандировывали, стоило начаться какой-нибудь заварушке, как никого вокруг не оказывалось, кто куда. «Кирдык», — как любит повторять Крот. А действуя с отрядом, он знал, что не бросят, прикроют в случае чего.

Придали с саперного подразделения ИМР (инженерную машину разграждения) и вперед, с песней, на высоту Безымянную со стрелой нефтевышки на вершине. Прокладывать дорогу ГПЗ (головной походной заставе). Задача: подняться, закрепиться и дождаться основных сил 2-го полка. Как только полк закрепится, можно сниматься и уходить.

Но сначала вверх, к солнцу и под солнцем. Когда бойцы выдохлись идти пешком, Крот схитрил, посадил всех на имээрку, опустил ковш, чтобы вместо саперов поработала машина. Эта колея и земляной вал, отрытый имээркой, потом жизнь многим спасли.

«Чехи» где-то поблизости. Они выжидают. Тревожно, тихо. На высоте Крот доложил командиру по рации о прибытии. Бойцов распределил по кругу. ИМР готовила капонир для танка, шедшего следом.

Крот расположился на машине. Курил. Отдыхал. Приглядывал за бойцами, которые осматривали местность на предмет мин. Солнце печет, и все так мирно вокруг, но разрыв снаряда над головой как-то подпортил настроение.

— Что еще за фейерверки? — пробормотал Крот, схватился за рацию, вызывая командира «Витязя». — Кто по нам стреляет?

— Сейчас уточню.

Пока рация задумчиво шипела, «ба-бах!» — второй снаряд прилетел прямо в имээрку, угодил в масляный бак. Крота и оператора как ветром сдуло с машины. Отлетели в сторону, сброшенные взрывной волной, закатились за холмик. И снова:

«Так-так-так», — говорит пулеметчик,

«Так-так-так», — говорит пулемет.

А ИМР горит факелом, а в машине механик. То ли не почувствовал взрыва, то ли… Однако имээрка продолжала рыть дальше.

Крот кричит, чтобы механик выбирался. А головы не поднять и с места не сдвинуться. Бой гремит. Боевики захлопнули кольцо, и начался шквальный огонь по тем, кто успел подняться на высоту.

Крот все кричал, пытаясь привлечь внимание механика, но вдруг в машину снова попал снаряд. У Крота перед глазами стояло лицо механика, рядового — дембеля. Он возил с собой в имээрке парадную форму, фотографии, военный билет, деньги, выданные на дорогу домой. Это была его крайняя операция… последняя. «Ну, все, — подумал Крот. — Погиб боец».

— У меня «двухсотый», механик-водитель, — сдавленным голосом сообщил он по рации.

Бой разгорался. Крот сгруппировал всех своих бойцов в небольшой канаве, неподалеку от горящей ИМР. Вдруг боец подползает, дергает Крота за рукав:

— Товарищ старший лейтенант. Там же на имээрке у нас тротил. Сейчас ка-ак…

Двадцать пять килограммов тротила, ракеты, средства взрывания… На удивление взорвалось лишь несколько сигнальных ракет и только. Взорвись тротил, машину разметало бы и осколками посекло многих.

Аккуратненько группа Крота отошла подальше. А минут через пятнадцать из имээрки выполз бледный механик. Крот сразу по рации счастливо:

— «Двухсотый» ожил!

Контузило бойца, и перепугался пацан. Первый раз в такую заварушку попал. Выбрался голый по пояс (в машине-то жарко) и с автоматом. А документы, деньги, все имущество сгорело. Подобрался к своим, смотрит на старлея перепуганными глазами.

— Ничего, ничего, брат, — похлопал его по плечу Крот. — Главное жив-здоров.

Офицеры и солдаты «Витязя» грамотно заняли оборону. Удалось закрепиться на высоте Безымянной. Но в этом бою погиб пулеметчик отряда Съедин. Крот не видел. Это произошло с другой стороны высоты. Он от бойцов узнал о несчастье. Снайперская пуля попала пулеметчику под «маску».

Боеприпасы заканчивались. Вместо того чтобы их доставить, старший операции отдал приказ отходить. На БТР и под прикрытием пришлось уходить с Безымянной. Она далась так тяжело…

Через несколько дней Крот собирался домой. Уже приехал сменщик из саперного батальона Крота — легендарная личность. За одну из секретных спецопераций он получил прозвище Чечен.

За восхождением Крота на Безымянную впереди «Витязя» Чечен наблюдал в бинокль с другой высоты.

Теперь, когда все благополучно кончилось, друзья отдыхали в своей палатке в Хасавюрте. Дымили сигаретками, лениво переговаривались. Глядели на жаркую улицу через поднятый и закатанный валиком полог — вход в палатку.

— А я смотрю в бинокль — наша имээрка наверх вползает, — вспоминает Чечен. — Ребятам говорю: «О, Андрюха там работает». Через мгновение гляжу — ИМР горит. И вдруг ракеты зеленые одна за другой взлетают в воздух. «Чего это Андрюха там делает? Машина горит, а он фейерверки пускает».

— Очень смешно, — отмахнулся Крот. — Это сигналки на машине лежали, вот они и повзрывались. Хорошо не тротил…

— Товарищ старший лейтенант, — в палатку забежал боец-посыльный. — Вас к телефону.

— Надо съездить на инженерную разведку, — распорядился командир. — Быстро посмотреть дорогу на предмет минно-взрывных заграждений.

Крот досадливо потер затылок и пожал плечами, видимо, мысленно о чем-то рассуждая.

— Жалко, что не с «Витязем». Сегодня у них девять дней ребятам, которые на Лысой полегли.

— Да чего ты-то? Оставайся, — Чечен торопливо одевался. — Тебя, можно сказать, здесь и нет. Тебе домой.

— Ну как так? Так нельзя. Это мои бойцы. Поехали вместе.

Крот и Чечен только разгрузники надели. Жарко. Да и из разговора с командиром Крот понял, что ничего серьезного. Бойцов, правда, одели нормально — и «броники», и «маски».

Забыли запасные элементы питания к миноискателю. Пришлось вернуться. Верь или не верь в приметы, но закрадывается что-то предательское в душу. Интуиция изнутри настойчиво намекает: «Сиди-ка ты лучше в палатке и пускай сигаретный дым в потолок». Но его бойцы… Крот заглушал свой внутренний голос до тех пор, пока они не подъехали снова к Безымянной.