— Как ты собираешься везти свое золото домой? — спросил Сумо.

— Мы наймем корабль. Черт возьми, да мы даже лучше купим корабль.

— У меня есть корабль на примете. Можете купить его.

— Отлично, — сказал Стрейкен, — когда его можно посмотреть?

— Хоть сейчас.

Стрейкен обвел взглядом пристань. Он был набит местными рыбацкими лодчонками. «Морской дух» был единственным судном, сделанным не из дерева.

— Э-э-э, я что-то так не думаю, Сумо. Я не уверен, что что-нибудь из этого вот сможет пересечь Тихий океан.

Сумо захохотал, его живот заколыхался, а глаза прищурились. Потом он топнул ногой по полу кубрика.

— Нет, Стрейкен. «Морской дух». Он твой.

Стрейкен подумал, что ослышался. «Морской дух» — как единственная женщина в жизни Сумо. Он, если можно так выразиться, был его любовью. Его гордостью и радостью.

— Да ты шутишь.

— Ничуть. Она — старье. Покупай ее. Я хочу купить что-нибудь побыстрее.

Стрейкен засмеялся как ребенок. Он раскинул руки и обнял Сумо. Ужасная ошибка. Малайзиец обнял его в ответ и чуть не раздавил насмерть.

Сумо и Шлеппи часа два перетаскивали свои вещи. В конце причала у них был гараж, где они и сложили свои принадлежности. Стрейкен отсчитал им их долю золота и прибавил еще за «Морской дух». Они положили золото в багажник машины доктора. Подвеска треснула, и ниши колес опасно приблизились к шинам. Затем они все сидели на набережной и пили охлажденный чай. Пора было прощаться.

— Обещай мне, что не вернешься за золотом, — Стрейкен посмотрел Сумо в глаза.

— Обещаю. У нас уже достаточно. Я могу справиться с катером, но не могу справиться с подводной лодкой. Ты все делаешь правильно.

Толстяк и Стрейкен обменялись рукопожатием. Тайна была в надежных руках.

Кей Ти обняла Шлеппи и крепко поцеловала его в щеку. Он ужом вился вокруг Пита, Стрейкен шутя потрепал его за уши.

Они сели в машину доктора, и Сумо высунулся из окна.

— Ada air adalah ikan.

— Что? — переспросил Стрейкен.

— Ada air adalah ikan.

— Что это значит?

— Это старая малайзийская пословица. Она значит «Где вода, там и рыба». Можно еще сказать «Que sera sera», если тебе так больше нравится.

Но Стрейкен решил, что «Ada air adalah ikan» звучит гораздо лучше.

— Где вода, там и рыба. Очень хорошо.

Машина тронулась и быстро исчезла в облаке пыли.

Они отправились тем же вечером в восемь часов. У Сумо был родственник, который работал на таможне, и поэтому никаких вопросов относительно экспорта «Морского духа» не возникло. С самым невинным выражением лица Стрейкен сообщил, что ему нечего декларировать.

На пути до Сингапура Стрейкен обсуждал с Кей Ти, как переправить в Америку ее долю. За страдания, которым ее подверг Пили Паранг, она заслужила столько же, сколько и остальные. Понадобятся значительное время и юридические консультации, чтобы конвертировать соверены в нормальные деньги, но Стрейкен настоял, что когда все будет закончено, она приедет на Кюрасао и заберет свой чек лично.

Он предложил ей отправиться через Тихий океан вместе с ним, но она лишь засмеялась и сказала, что пора спуститься на землю. Неделю назад она была на каникулах — приехала понырять со своим парнем. Потом ее использовали как наживку для акулы и стреляли в нее из автомата. Так что гори все синим пламенем, сейчас она едет домой.

Они причалили к пристани Чанги в Сингапуре. Стрейкен проводил ее до стоянки такси. Огни контейнеровозов блестели в море как маяки. Остался еще один вопрос, который Стрейкен должен был ей задать. Он занимал его с момента их встречи в баре, когда она подбрасывала пивные подставки и ловила их, даже не глядя. С того момента, когда она в первый раз назвала его Лансом. Это был тест. Ему надо было узнать, прошел ли он его. Стрейкен взял ее за руку и посмотрел прямо в глаза.

— Что означает «Кей Ти»?

Ее лицо осветилось неожиданной радостью, и на этот раз Стрейкен не сомневался, что понял ее правильно. Она округлила глаза. Затем потянулась к нему и прошептала на ухо.

— Мило, — сказал он, — весьма.

— Ты так думаешь?

— Я и хуже слышал.

— А ты? Я заглядывала к тебе в паспорт как-то на днях, и там написано, что твое второе имя — Банбери.

— Да, верно.

— Банбери? Как в Банбери-Кросс?

— Точно.

— Очень стильно.

— Ты так думаешь?

— Я и хуже слышала.

Стрейкен крепко поцеловал Кей Ти в губы. Теперь, когда они наконец представились друг другу, пришло время прощаться. Они снова поцеловались. Она села в такси и уехала.

«Морской дух», набитый золотом и дополнительными канистрами с топливом, низко сидел в воде. Надо будет опасаться сильных течений и волнений на море, пока они будут совершать путешествие через Тихий океан. Огромные волны будут обрушиваться на палубы во время шторма. Они будут бороться только за то, чтобы оставаться на плаву. Но, как и его предыдущий хозяин, «Морской дух» был сильным и устойчивым, он не разочарует их во время путешествия с востока на запад.

Они дозаправятся в Микронезии. Затем осторожно пойдут к Южной Америке. Достаточно медленно, чтобы экономить топливо, и достаточно быстро, чтобы держать корабль на ровном киле. Как только они доберутся до Галапагоса, свернут на северо-восток, к Панаме. Они срежут путь по каналу и войдут в более спокойные моря на юге от Карибских островов. Оттуда до дома будет уже недалеко, вокруг северного побережья Венесуэлы к бухте Святого Михаила на Кюрасао.

Пит связался по радио с Купмансом, предупреждая его об их прибытии. У Стрейкена было достаточно денег, чтобы удовлетворить иммиграционную службу Кюрасао. Бухта Святого Михаила перестала быть запрещенным для него местом. Бухта Святого Михаила будет теперь его домом.

Стрейкен закрыл глаза. Он мысленно представил себе картину: он лежит в гамаке и смотрит на горизонт, красный от последних лучей заходящего солнца. В лагуне резвятся дельфины. Барбекю уже на подходе. Запах слегка поджаренного лобстера уносится куда-то ветерком, который шевелит листья пальмы у него над головой. Вдали музыкальный ансамбль играет калипсо.

Месяц спустя

Мишель Ньюкрис сидела на диване в своей лондонской квартире. Ее внук спал в соседней комнате. Он быстро рос.

В руках она держала посылку. Ее доставили сегодня утром экспресс-почтой. На ней была марка Кюрасао, и она не хотела открывать ее. Слово «Кюрасао» пробудило горькие воспоминания. Женщина снова посмотрела на посылку. Она не выглядела как официальная; адрес был написан от руки.

Мишель Ньюкрис отхлебнула кофе. Она прошла на кухню и вернулась с ножом. Осторожно, нервничая, она открыла посылку.

Внутри была книга. Детские стихи. Что-то было вложено между страницами как закладка. Это оказался серебряный крестик на цепочке. На нем были выгравированы инициалы Молли, а рядом — географические координаты. Две координаты. Широта и долгота. Просто, элегантно, бесценно.

Мишель Ньюкрис опустила крестик. Прошла в спальню, взяла малыша и принесла его на диван. Он заплакал.

Мишель повесила крестик малышу на шею и подняла, чтобы он увидел. Он ухватил крестик своими толстенькими коротенькими пальчиками. Перестал плакать и улыбнулся.

Очень бережно Мишель Ньюкрис пододвинула малыша к своим коленям. Человек, который прислал книгу, добавил второе четверостишие к стишку на отмеченной странице. Она узнала стишок, но второе четверостишие было новым. Он также написал несколько строчек на полях: какие-то объяснения и инструкции. Мишель Ньюкрис снова посмотрела на серебряный крестик с двумя выгравированными координатами. Она все поняла.

Ее внук всхлипнул, потом радостно что-то забормотал. Она стала подбрасывать его на коленях и читая при этом стишок:

«Верхом на палочке в Банбери-Кросс…»