Новая порция спиртного появилась незамедлительно. Руни взялся за дело, и к тому моменту, когда 1994 год пьяно перетек в 1995, Стрейкен продал свою душу и стал бандитом, соблазненный обещанием сладкоречивого вора получать больше наличных, чем он сможет унести.

Братья Паранги занимались крадеными изумрудами на черном рынке, и им нужен был новый курьер. Предыдущий партнер недостаточно часто смотрел в зеркало заднего вида и теперь проводил время в Мелакке, в тюрьме. Он держал язык за зубами, потому что в противном случае Пили нашел бы кого-нибудь, кто отрезал бы этот язык, так что их деятельность могла продолжаться, как только закроется вакансия. Выходцы с Запада были отличным прикрытием, потому что они могли свободно перемешаться по региону, а Руни предложил Стрейкену такие деньги, что последний легко согласился покинуть бензиновый бизнес Карла Риана. Риск был невелик. Не настолько большой, чтобы привести к серьезным проблемам, но достаточный, чтобы Стрейкен чувствовал азарт. Все это его привлекало, как мед медведя.

Изумруды добывались в шахтах неподалеку от таиландской границы под управлением австралийской компании «Маттерсон Бланшар». Они использовали дешевый труд местных жителей: эксплуатировали крестьян, которые отчаянно хватались за любой заработок. Когда Стрейкен впервые попал на разработки, он был потрясен состоянием шахтеров. Недоедание, цингу, лихорадку денег и столбняк трудновато было вылечить на зарплату двадцать долларов в неделю, и он грабил «Маттерсон Бланшар» без малейших угрызений совести.

Шахтеры прятали руду во рту и в заднем проходе. Иногда они даже глотали куски, которые потом выходили со стулом. Ежедневно их обыскивали при выходе из шахты, но рентгена там не было, и Руни подкупил четырех охранников, что тоже не составило труда. Хорошие шахтеры могли делать до трех поставок в неделю. Стрейкен встречался с ними в городе, в одном из нескольких секретных мест. Он платил им по сорок баксов за поставку, значительно повышая их недельный доход. Некоторое время он даже любовался собой, втайне считая себя Робин Гудом Малайзии, ворующим у богатых и помогающим бедным. Большинство отшлифованных камней весило не более одного карата, но иногда кто-нибудь находил камень и побольше, за который Стрейкен платил до ста долларов. Руни и Пили продавали их раз в десять дороже, и в результате чистой прибыли оказывалось столько, что с избытком хватало на всех, включая Стрейкена, который получал двенадцать процентов.

Следующей его обязанностью было отвозить образцы Анвару Шаннону, который тоже входил в банду и был гранильщиком. Он жил в Куала-Лумпуре. На следующий день камешки приобретали товарный вид: их шлифовали, отполировывали, сортировали и взвешивали. Затем Стрейкен договаривался с боссом о встрече где-нибудь за городом, и Пили запускал руку в сумку с эмблемой Ливерпульского футбольного клуба. Туда он складывал изумруды, оттуда доставал деньги — обмен одних зеленых на другие.

Девять месяцев Стрейкен жил как король. Дешевые изумруды пользовались огромным спросом среди ювелиров, преступников и туристов Юго-Восточной Азии. Стрейкен скопил тридцать тысяч долларов, купил свой собственный джип и снял бунгало на пляже на Перхентианских островах. Он значительно расширил географию своих поездок, так как братья Паранги вывели бизнес на международный уровень. Сначала Таиланд и Камбоджа. Потом Лаос, Индонезия и Филиппины. Жизнь была сказочная. В Бангкоке, Куала-Лумпуре и Джакарте были рестораны, где он мог получить столик, даже если мест не было. Знакомиться с женщинами стало проще, чем стрелять рыбу в бочке. После опустошенности, которую принесло в его жизнь раннее сиротство, и жесткой дисциплины школы-интерната Малайзия была буквально освобождением из тюрьмы. Деньги лились рекой, Стрейкен вплотную занялся дайвингом и быстро получил высокую квалификацию. Он купил себе хорошее оборудование, и, как только новизна ощущений от гонок за акулами и черепахами притупилась, обзавелся фотоаппаратом и научился фотографировать. Он никогда раньше не жил такой полной жизнью.

И потом, в один день, все пошло прахом. Кто-то настучал в полицию.

Пришла расплата, жестокая и кровавая. Стрейкен отмечал особенно удачный месяц с Руни, гранильщиком и двумя другими курьерами. Пили был на Тиомане и не мог присоединиться к ним. Они сидели в шумном баре, и Стрейкен вышел на улицу, чтобы позвонить Гамильтону по мобильному телефону. У его крестного отца был день рождения, и эту дату Стрейкен никогда не забывал. Время для своего звонка он, как выяснилось, выбрал исключительно удачно.

Полиция ворвалась в бар с заднего входа с дубинками в руках. Руни Паранг был их мозговым центром, но в этот раз он сделал ставку на силу мускулов. Решение оказалось неверным. Когда Стрейкен вернулся в зал, чтобы помочь, бар был набит полицейскими, яростно размахивающими дубинками. Руни и Анвар-гранильщик лежали на полу, съежившись под градом ударов. Два других курьера, Дэн и Киви, уже стояли в наручниках. Стрейкен мгновенно оценил ситуацию. Сейчас свобода действий важнее, чем героизм. Он повернулся и побежал.

Его джип был припаркован в переулке, и он взял направление на север, пересек таиландскую границу и сел в поезд до Бангкока. Из страны он выехал через четыре часа. Не было времени собраться и взять деньги. Когда он снова оказался на площади Святого Георгия, все его имущество составляли одежда, бывшая на нем, и шестнадцать долларов в кошельке. Не очень веселая получилась для Гамильтона встреча.

Сейчас Стрейкен стоял на носу парома, улыбаясь своим воспоминаниям. Тот год после школы он провел по-своему и уже тогда прекрасно понимал, что обычная спокойная жизнь — не для него.

Солнце опустилось за горизонт, и острые пики Тиомана ярко выделялись на фоне медно-красного неба. Пальмы шелестели на ветру. Летучая мышь размером с воздушного змея тихо пролетела над пляжем и развернулась над морем. Стрейкен следил за ней глазами и вдруг заметил, как огромная роскошная яхта причаливает в глубоководном канале. У нее были четыре палубы и взлетно-посадочная площадка для вертолета. Такой крейсер увидишь разве что в журнале, пришвартованным в Монте-Карло или на курорте на Багамских островах. В мире, наверное, таких яхт по пальцам можно пересчитать. Стрейкен покачал головой и снова стал любоваться островом. Капитан остановил моторы, и паром скользил по воде к наплавному мосту. Перепуганное огнями семейство крабов соскочило с деревянного настила в море.

Стрейкен не очень сильно торопился снова встретиться с Пили Парангом, но так как Руни до сих пор еще, скорее всего, был в тюрьме, некоторая помощь Стрейкену все же требовалась. Верховен дышит ему в спину, и времени оставалось мало. И хотя он не мог открыть Пили свою тайну, стоило попробовать сделать малайзийца своим союзником. Информация, перевод и переговоры — это Стрейкену было нужнее всего, и Пили мог обеспечить ему все это. Информацию — по обстоятельствам, перевод — для общения с местными людьми, и переговоры — чтобы подешевле купить баллоны с воздухом и нанять катер.

Катер — первое, о чем подумал Стрейкен, когда определил настоящее месторасположение наследства. Ключ, как он и подозревал, прятался во второй строфе детского стишка, и до него дошел весь смысл только тогда, когда он увидел кольца в коробке ювелира.

Гун Дэтянь была красиво одета. На ней были серьги и ожерелье, облегающее шею, но никаких колец и колокольчиков на пальцах рук и ног Стрейкен не заметил. Он взмолился в душе о том, чтобы его предположение оказалось верным, и помчался в форт посмотреть на нее. Он прочитал стишок перед статуей и засмеялся от радости, когда понял, что разгадал загадку.