– О'кей, генерал. Я полечу с Тони в Читу и затем займусь устройством своих людей. Я с удовольствием воспользовался бы одной из спутниковых раций Чака Гарвея.

– Он снаружи. Возьми одну рацию, когда будешь выходить из штаба.

– О'кей, сэр. Тони, пошли, – сказал он начальнику штаба.

– Сэр, как только сюда прибудет наша пехота, я хочу поставить посты охраны у топливных хранилищ, – сказал Мастертон. – Их нужно строго охранять.

– Я могу дать вам солдат, – предложил Алиев.

– Отлично, – отозвался Мастертон. – Сколько кодированных раций привёз Гарвей?

– По-моему, восемь. Две уже забрали, – предупредил генерал Диггз. – Впрочем, на поезде доставят ещё. Скажи Бойлу, чтобы он послал две вертушки для нас.

– Будет исполнено, сэр. – Мастертон побежал к двери.

У всех министров были свои кабинеты, и, как в каждом таком кабинете во всем мире, вечером производилась их уборка, в данном случае каждый вечер, примерно в десять часов. Уборщики подбирали всякий мусор, начиная от обёрток конфет и пустых сигаретных пачек до разных бумаг. Последние попадали в специальные мешки и потом сжигались. Люди, занимающиеся уборкой, не были особенно умными, но им приходилось подвергнуться особой проверке и затем выслушивать лекции о безопасности, в которых особое внимание обращалось на наказание в случае нарушения правил. Им не разрешалось обсуждать свою работу ни с кем, даже с членами семьи, и тем более не говорить о том, что они видели в мусорных корзинах.

По сути дела, они не думали о своей работе – мысли или идеи членов Политбюро интересовали их меньше, чем прогноз погоды. Они даже редко видели министров, чьи кабинеты они убирали, и ни один из них ни разу не разговаривал с ними. Они старались казаться невидимыми в тех редких случаях, когда видели этих божественных людей, правивших их страной. Может быть, делали покорный поклон, на который им не отвечали, потому что они были просто мебелью, чернорабочими, исполнявшими работу крестьян, поскольку, подобно крестьянам, они больше ни на что не годились.

Крестьяне знали, что такое компьютеры, но эти машины были не для подобных им людишек, и уборщики понимали это.

Так что, когда один из компьютеров заработал, когда уборщик находился в кабинете, он не обратил на это никакого внимания. Правда, ему показалось странным, что от компьютера доносилось жужжание, хотя экран оставался тёмным, но почему это происходило, было тайной для него, и ему никогда не приходило в голову осмелеть и коснуться таинственного прибора. Он никогда даже не смахивал пыль с клавиатуры – нет, он избегал прикосновения к ней.

Так что, когда он услышал жужжание, которое продолжалось несколько секунд и потом прекратилось, он не обратил на это внимания.

Мэри-Пэт Фоули открыла глаза, когда солнце осветило кабинет её мужа, и недовольно протёрла глаза. Она посмотрела на часы. Половина восьмого. Обычно она вставала задолго до этого – зато редко ложилась спать так поздно, в четыре часа ночи. Трех часов сна, наверно, хватит. Она встала и пошла в личный туалет Эда, такой же, как у неё. Как и у неё, там был душ. Она быстро воспользовалась туалетом и ограничилась тем, что плеснула в лицо холодной водой. Затем Мэри-Пэт посмотрела в зеркало и поморщилась, увидев своё отражение.

Заместитель директора Центрального разведывательного управления по оперативной работе потрясла головой, потом всем телом, чтобы заставить кровь быстрее двигаться, и надела блузку. Наконец она тронула мужа за плечо.

– Вылезай из норы, зайчик, пока тебя не поймали лисицы.

– Мы все ещё воюем? – спросил директор ЦРУ, не открывая глаз.

– Наверно. Я ещё не проверяла. – Она потянулась и сунула ноги в туфли. – Пойду проверю свою электронную почту.

– О'кей. Я позвоню вниз и закажу завтрак, – сказал ей Эд.

– Овсянка. Никаких яиц. Твой холестерин и так слишком высок, – заметила Мэри-Пэт.

– Хорошо, детка, – пробормотал он, примиряясь с неизбежным.

– Ты хороший милый зайчик. – Она поцеловала его и вышла из кабинета.

Эд Фоули зашёл в туалет, затем сел за письменный стол и поднял телефонную трубку, чтобы позвонить в кухню. – Кофе. Тосты. Омлет из трех яиц, бекон и жареную картошку. – Холестерин или нет, ему нужно заставить своё тело работать.

– Вам пришла почта, – произнёс механический голос.

– Отлично, – выдохнула заместитель директора ЦРУ по оперативной работе. Она занесла сообщение в память компьютера, затем последовали обычные процедуры сохранения и печатания, только на этот раз она делала все это медленно и тщательно, потому что чувствовала себя этим утром усталой и боялась допустить ошибку. Так она поступала, когда стала матерью своего первого ребёнка. Вот почему она потратила четыре минуты вместо обычных двух. Наконец, у неё в руках оказался печатный экземпляр последнего донесения агента «ЗОРГЕ» от агента «Певчая птичка». Шесть страниц относительно небольших идеограмм. Затем она подняла телефонную трубку и нажала на кнопку быстрого набора телефонного номера доктора Сиэрса.

– Да?

– Это Фоули. Мы получили новое донесение.

– Иду.

Она успела сварить кофе до того, как он пришёл, и вкус, если не воздействие кофеина, помог ей заново взглянуть на мир.

– Рано пришли на работу? – спросила она.

– Вообще-то я остался спать здесь этой ночью. Нам нужно улучшить набор кинофильмов для кабельного телевидения, – сказал он, надеясь немного облегчить начавшийся день. Взгляд в её глаза дал ему понять, насколько успешной была его попытка.

– Вот. – Она передала ему пачку листов. – Кофе?

– Да, спасибо. – Его глаза не отрывались от первой страницы, когда рука протянулась за пластмассовым стаканчиком кофе. – Сегодня содержание весьма интересное.

– Вот как?

– Да, это отчёт Фанга о дискуссии на заседании Политбюро о ходе войны… они пытаются проанализировать наши действия… да, именно этого я и ожидал…

– Говорите со мной, доктор Сиэрс, – приказала Мэри-Пэт.

– Вам придётся пригласить для изучения этого материала Джорджа Вивёра, но он вам скажет, что они переносят свои собственные политические взгляды на нас, и в особенности на президента Райана… да, они утверждают, что мы не наносим им чувствительных ударов по политическим причинам, они считают, что мы не хотим слишком уж раздразнить их… – Сиэрс сделал огромный глоток кофе. – Это очень интересный материал. Он говорит нам, о чём думает их политическое руководство. И то, что они думают, мало соответствует действительности. – Сиэрс поднял голову. – Они не понимают нас гораздо больше, чем мы не понимаем их, господин директор, даже на этом уровне. Они полагают, что действия президента Райана мотивируются чисто политическими соображениями. Чанг говорит, что Райан не принимает серьёзных мер против них для того, чтобы мы могли снова начать деловые отношения с ними после того, как, добившись своего, они возьмут под окончательный контроль русские нефтяные и золотые месторождения.

– Как относительно их продвижения в глубь России?

– Они говорят – точнее, говорит маршал Луо, – что наступление идёт в соответствии с планом, что они удивлены отсутствием сопротивления со стороны русских и что они также удивлены тем, что мы не наносим удары по целям, находящимся на китайской территории.

– Это потому, что у нас пока нет бомб. Я сама узнала об этом совсем недавно. Нам приходится доставлять бомбы по воздуху, чтобы затем сбрасывать их.

– Да? Ну что ж, они ещё не знают этого. По их мнению, это намеренная сдержанность с нашей стороны.

– О'кей, сделайте перевод. Когда приедет Вивёр?

– Обычно он приезжает в половине девятого.

– Обсудите это с ним, как только он приедет.

– Обязательно. – Сиэрс вышел из кабинета.

… – Ну что, ляжем спать? – спросил Александров.

– Было бы неплохо, товарищ капитан, – ответил Буйков. Он смотрел на китайцев в бинокль. Два разведывательных бронетранспортёра стояли рядом, что обычно случалось лишь тогда, когда китайцы ложились спать. Обоих удивило, что они ограничивают свою активность светлым временем дня, но для русских наблюдателей это было неплохо, потому что даже солдаты нуждаются в сне. Русские подумали, что солдаты нуждаются в сне даже больше обычных людей. Стресс и необходимость постоянно следить за врагами их страны – причём делать это на своей территории – сказывались на обоих.