– Заместитель посла объяснит это совершенно недвусмысленно. Мы можем также предупредить наших граждан, находящихся там, чтобы они вылетали оттуда ближайшим рейсом.

– Да, я тоже захотел бы убраться к чёртовой матери из Додж-Сити, – заметил Робби Джексон. – Кроме того, можно передать это предупреждение по каналам CNN.

– Это зависит от их реакции на нашу ноту. Сейчас восемь тридцать утра в Пекине. Скотт, эта нота должна быть там ещё до ланча.

Государственный секретарь кивнул.

– Понял.

– Генерал Мур, вы разослали приказы о боевой готовности тем силам, которые мы можем развернуть в помощь русским?

– Так точно, сэр. Наши ВВС прилетят в Сибирь меньше чем через двадцать четыре часа. А ещё через двенадцать часов они будут готовы к выполнению боевых заданий.

– Как относительно баз, Микки? – спросил Джексон.

– Там их множество. Они сохранились ещё с того времени, когда русские беспокоились о том, что им придётся сбивать наши В-52. Их северный берег прямо-таки покрыт взлётно-посадочными полосами. Наш военно-воздушный атташе в Москве советуется сейчас с их людьми, – сказал генерал Мур. Полковник, о котором шла речь, провёл там всю ночь. – Русские, по его словам, готовы к любому сотрудничеству.

– Насколько безопасны эти базы? – спросил далее вице-президент.

– Их главная защита – это расстояние. Китайским самолётам придётся пролететь почти тысячу миль, чтобы атаковать их. Мы выделили десять самолётов Е-ЗВ АВАКС авиабазы Тинкер, чтобы они смогли прилететь туда и установить там постоянное радиолокационное наблюдение. Кроме того, мы посылаем много истребителей, чтобы прикрыть их. После этого мы подумаем, какие операции нам нужно провести. Сначала они будут оборонительного характера, до тех пор, пока мы не установим господство в воздухе.

Мур не стал объяснять Джексону, что переброска частей ВВС не так проста, как перелёт самолёта. С каждой истребительной эскадрильей следовали механики, специалисты по вооружению и даже диспетчеры, руководящие взлётом и посадкой самолётов. Истребителем управляет один пилот, но, чтобы превратить его в действующее оружие, требуется не меньше двадцати дополнительных специалистов. Для более сложных самолётов число обслуживающего персонала увеличивалось.

– Как дела у главнокомандующего Тихоокеанским ТВД? – спросил Джексон.

– Мы можем причинить их военно-морскому флоту серьёзные неприятности. Сейчас Манкузо перебрасывает к берегам Китая свои субмарины и другие корабли.

– Эти фотографии не слишком отчётливы, – заметил Райан, глядя на снимки, сделанные радиолокационной аппаратурой.

– Завтра к концу дня у нас будут более качественные снимки, – сказал ему Эд Фоули.

– О'кей, когда они появятся, нужно показать их в НАТО, чтобы они приняли решение, чем могут помочь нам.

– Первая бронетанковая дивизия получила приказ готовиться к погрузке на железнодорожные платформы. Германские железные дороги находятся сейчас в хорошем состоянии, лучшем, чем они были в 1990 году, перед операцией «ЩИТ ПУСТЫНИ», – сообщил собравшимся председатель Объединённого комитета начальников штабов. – У русских железных дорог другая ширина колеи. Это выгодно нам, более широкие платформы лучше подходят для наших танков. Мы полагаем, что сможем перебросить Первую бронетанковую дивизию за Урал в течение семи дней.

– Кто ещё? – спросил Райан.

– Я не уверен, – ответил Мур.

– Британцы примут участие вместе с нами, в этом можно на них положиться, – сказал Адлер. – И Грушевой говорил с их премьер-министром. Нам нужно поговорить с Даунинг-стрит и узнать, что они решили.

– О'кей, Скотт, займись этим. Но прежде всего составь ноту в Пекин.

– Понял, – согласился Государственный секретарь и направился к выходу.

– Господи, я так надеюсь, что мы сумеем убедить их, – сказал Райан, глядя на карты и спутниковые фотографии, разложенные перед его глазами.

– Я тоже, Джек, – согласился вице-президент. – Но не поставлю на это свой последний цент.

Райан вспомнил, что сказал ему Адлер во время полёта из Варшавы домой. Если бы Америка все ещё имела межконтинентальные баллистические ракеты, политика сдерживания была бы намного успешней. Но Райан сыграл главную роль в уничтожении этих страшных монстров, и ему показалось очень странным, что сейчас он жалеет об этом.

Нота была написана и послана в американское посольство в Пекине меньше чем через два часа. Заместитель посла в американской миссии, или ЗПМ, был профессиональный дипломат по имени Уильям Килмер. Формальная нота прибыла по электронной почте, и он поручил секретарю отпечатать её должным образом на дорогой бумаге. Затем ноту вложили в кремовый конверт изысканной текстуры для доставки её из рук в руки. Килмер позвонил в Министерство иностранных дел и попросил назначить время для срочной встречи с министром Шеном Тангом. Время было назначено с поразительной быстротой, Килмер спустился к собственному автомобилю «Линкольн Таун Кар», сел за руль и поехал в министерство.

Килмеру было тридцать пять лет, он закончил колледж Уильяма и Мэри в Виргинии и Джорджтаунский университет в Вашингтоне. Он быстро поднимался в дипломатической иерархии, должность, которую он занимал сейчас, несколько опережала его возраст, и единственная причина, по которой он получил это назначение, заключалась в том, что посла Карла Хитча считали очень хорошим воспитателем молодых дипломатов, способным перевести его из молодых и многообещающих в разряд тех, кому можно доверить ответственные поручения. Это поручение – передача ноты министру иностранных дел Китая – заставило его задуматься о том, каким молодым он все ещё был. Но он не мог отказаться от этого, а в отношении дальнейшей карьеры это поручение показывало, что он делает большой шаг вперёд. При условии, что его не застрелят. Маловероятно, но…

Коридор, ведущий к кабинету министра Шена, был совсем пустой. Казалось, он протянулся в бесконечность. Килмер вошёл в него в своём лучшем костюме и блестящих чёрных ботинках. Здание министерства впечатляло, оно должно было показать представителям иностранных государств, какой могучей и огромной является Китайская Народная Республика. Каждая страна делала это, некоторые лучше, чем другие. «В данном случае архитектор честно заработал свои деньги», – подумал Килмер. Наконец – но скорее, чем он ожидал, когда вошёл в коридор, – Килмер нашёл дверь и повернул направо в приёмную министра. Исполнительный секретарь проводил американца в более комфортабельную комнату и принёс ему стакан воды. Килмер ждал положенные пять минут, потому что нельзя сразу увидеть высокопоставленного министра крупной державы, но потом высокие двери – они всегда были двойными на этом уровне дипломатии – открылись, и его пригласили войти.

Сегодня Шен был одет в темно-синюю куртку, как Мао, вместо обычного делового костюма западного стиля. Он подошёл к гостю и пожал ему руку.

– Мистер Килмер, как приятно снова встретиться с вами.

– Спасибо, что вы согласились принять меня без специальной договорённости, господин министр.

– Прошу садиться. – Шен сделал жест в сторону нескольких кресел, стоящих вокруг обычного низкого столика. Когда оба сели, Шен спросил: – Чем я помогу помочь вам в этот день?

– Господин министр, у меня есть нота моего правительства, которую я должен передать вам в руки. – С этими словами Килмер достал конверт из кармана пиджака и передал его министру.

Конверт не был запечатан. Шен извлёк из него дипломатическое послание, состоящее из двух страниц, и начал читать. Его лицо ничуть не изменилось, когда он поднял голову.

– Это в высшей степени необычное послание, мистер Килмер.

– Господин министр, моё правительство крайне обеспокоено недавними передвижениями ваших Вооружённых сил.

– Предыдущая нота, доставленная из вашего посольства, содержала оскорбительное вмешательство в наши внутренние дела. Теперь вы угрожаете нам войной?

– Сэр, Америка никому не угрожает, мы просто напоминаем вам, что, поскольку Российская Федерация подписала Североатлантическую хартию, любые враждебные действия против России заставят Америку выполнить свои обязательства, в соответствии с подписанной хартией.