– Иван Эмметович, – сказал Головко, подойдя к президенту Америки.

– Сергей Николаевич, – прозвучал негромкий ответ Райана.

– Как воспримет это Пекин? – спросил директор российской разведывательной службы.

– Если нам повезёт, то узнаем через двадцать четыре часа, – ответил Райан, которому было известно, что церемония подписания хартии передаётся компанией CNN в прямом эфире, и он не сомневался, что передачу смотрят в Китае.

– Полагаю, что их реакция не будет одобрительной.

– Последнее время они говорили обо мне не самые приятные вещи, – заверил его Джек.

– Наверно, утверждали, что вы занимались сексом со своей матерью.

– Вообще-то говорили, что мне следовало заниматься с ней оральным сексом, – с отвращением подтвердил президент. – Думаю, что все говорят подобные вещи наедине.

– Такие оскорбления смываются кровью.

Райан фыркнул, подтверждая мнение Головко.

– Можешь не сомневаться, Сергей.

– Как ты думаешь, то, что случилось сегодня, возымеет эффект? – спросил Головко.

– Я как раз хотел задать тебе этот вопрос. Ты ведь ближе к ним, чем я.

– Не знаю, – ответил русский, делая крошечный глоток водки. – А если нет…

– В этом случае у вас теперь появились новые союзники.

– А как относительно точной формулировки статей Пять и Шесть хартии?

– Сергей, можешь передать своему президенту, что Соединённые Штаты будут рассматривать нападение на территорию Российской Федерации как посягательство на Североатлантический союз. Относительно этого, Сергей Николаевич, ты имеешь слово и обязательство Соединённых Штатов Америки, – сказал «Фехтовальщик» своему русскому другу.

– Джек, если ты позволишь мне так обращаться к тебе, я говорил своему президенту не один раз, что ты благородный человек и всегда держишь своё слово. – Облегчение на лице Головко было очевидным.

– Сергей, я польщён твоими словами. Вообще-то это очень просто. Россия – ваша страна, и нация, подобная нашей, не может молча стоять и наблюдать за таким грандиозным грабежом. Это подрывает основы международного порядка. Наша работа заключается в том, чтобы превратить земной шар в мирное место. У нас было уже достаточно войн.

– Боюсь, что предстоит ещё одна, – произнёс Головко с характерной для него честностью.

– В таком случае ваша страна вместе с моей сделают её самой последней.

– Платон сказал: «Только мёртвые увидят конец войны».

– Выходит, мы обязаны руководствоваться словами грека, который жил двадцать пять веков назад? Я предпочитаю слова еврея, жившего пять столетий после него. Пришло время, Сергей. Пришло гребаное время, – решительно произнёс Райан.

– Надеюсь, что ты прав. Вы, американцы, всегда безумно оптимистичны…

– Для этого есть причина.

– Да? В чем она заключается? – спросил русский.

Джек направил взгляд на своего русского коллегу:

– В моей стране все возможно. Так будет и в твоей стране, если вы только допустите это. Примите демократию, Сергей. Пусть демократия восторжествует и у вас. Между американцами и остальным миром нет никакой генетической разницы. Мы – смешанная раса. В жилах американцев течёт кровь всех стран мира. Единственная разница между нами и остальным миром заключается в нашей Конституции. Конституция – это всего лишь перечень правил, вот и всё, Сергей, но она хорошо послужила нам. Сколько лет ты изучал нас?

– С того момента, когда я стал служить в КГБ? Больше тридцати пяти лет.

– И что ты узнал об Америке и о том, как она функционирует?

– Очевидно, недостаточно, – честно ответил Головко. – Дух вашей страны всегда ставил меня в тупик.

– Потому что он очень прост. Ты старался найти нечто сложное. Мы даём возможность нашим людям стремиться к осуществлению их мечты, и когда эта мечта становится реальностью, мы награждаем их.

– Но как относительно классовых различий?

– О каких классовых различиях ты говоришь? Сергей, не все заканчивают Гарвард. Вот я там не обучался, помнишь? Мой отец был полицейским. В нашей семье я стал первым, закончившим колледж. И посмотри, кем я стал. Сергей, у нас в Америке нет классовых противоречий. Ты можешь стать кем хочешь, если готов приложить усилия. Ты можешь добиться успеха или потерпеть неудачу. Я согласен, везение может прийти на помощь, – признался Райан, – но главное – это работа.

– У всех американцев звезды в глазах, – скупо заметил директор СВР.

– Это для того, чтобы лучше видеть небо, – отозвался Райан.

– Может быть. Важно, чтобы небо не обрушилось на наши головы.

– Итак, что всё это означает для нас? – спросил Ху Кун Пяо равнодушным голосом.

Чанг Хан Сан и его премьер-министр смотрели на экран телевизора, транслирующего передачу CNN, в личном кабинете последнего, причём передача сопровождалась синхронным переводом через наушники, которые они теперь сняли и отложили в сторону. Старший министр без портфеля небрежно махнул рукой.

– Я читал текст Североатлантической хартии, – сказал он. – Её положения неприменимы к нам. Статьи Пять и Шесть ограничивают её военное применение исключительно событиями в Европе и Северной Америке – правда, она включает Турцию и, в первоначальном тексте, Алжир, который был частью Франции в 1949 году. Что касается инцидентов на море, она применяется только к Атлантическому океану и Средиземному морю, да и тогда лишь к северу от тропика Рака. В противном случае страны НАТО были бы вынуждены принять участие в корейской войне и во вьетнамском конфликте на стороне Америки. Этого не произошло, потому что хартия не применяется вне точно оговорённых пределов. Так что хартия неприменима и к нам. У этих документов ограниченная сфера применения, – напомнил он своему партийному шефу. – Они не могут быть расширены.

– И всё-таки я обеспокоен, – отозвался Ху.

– Военные действия не должны начинаться без тщательного изучения последствий, – согласился Чанг. – Однако действительная опасность для нас заключается в экономическом коллапсе и хаосе, который последует за ним. Это, товарищ премьер-министр, разрушит весь наш общественный строй, а рисковать подобным мы не можем. Но если нам удастся захватить месторождения золота и нефти, беспокоиться о таких вещах не придётся. Угроза топливного кризиса исчезнет, а золото позволит нам покупать в остальном мире всё, что нам может потребоваться. Мой друг, вы должны понять Запад. Они поклоняются деньгам, а их экономика основана на нефти. Когда у нас будет нефть и золото, им придётся установить с нами деловые отношения. Почему Америка вмешалась в события в Кувейте? Нефть. Почему Британия, Франция и все другие страны присоединились к ней? Нефть. Тот, кто владеет нефтью, сразу становится их другом. У нас будет нефть. Остальное просто, – закончил Чанг.

– Вы уверены в успехе.

Министр кивнул:

– Да, Ху, я уверен, потому что изучал Запад в течение многих лет. По сути дела, они легко предсказуемы. Думаю, что цель заключения этого договора в том, чтобы напугать нас, но в лучшем случае это бумажный тигр. Даже если они захотят оказать военную поддержку России, у них нет такой возможности. И я не верю, что у них есть такое желание. Они не знают наших планов, потому что если бы знали, то оказали бы на нас давление в отношении резервов твёрдой валюты во время торговых переговоров. Но они не сделали этого, не правда ли? – спросил Чанг.

– Значит, они не могут знать этого?

– Это очень маловероятно. Товарищ Тан не сумел раскрыть даже намёка на иностранный шпионаж в нашей стране в сфере, приближающейся к высокому уровню, а наши источники в Вашингтоне и других странах не заметили ничего похожего на информацию, поступающую к ним.

– Тогда зачем они только что расширили НАТО? – потребовал ответа Ху.

– Разве это не очевидно? Россия открыла огромные запасы нефти и золота, и капиталистические страны хотят получить свою долю в этом. Разве не об этом трубят западные средства массовой информации? Это в точности соответствует духу капитализма: взаимная жадность. Кто знает, может быть, через пять лет они пригласят в НАТО и нас по этой самой причине, – заметил Чанг с иронической усмешкой.