– Я впервые наблюдаю дипломатические переговоры. Они кажутся мне удивительно скучными, – ответил Гант, поднося к губам чашку с ужасным китайским кофе.

– Ничего не поделаешь, это нормально, – ответил Хуэ.

– Вот как? Деловые переговоры ведутся иначе. Каким образом удаётся достигнуть какого-нибудь результата?

– Для достижения каждой цели необходим свой путь, – сказал ему китаец.

– Пожалуй. Можно задать вам вопрос? – спросил «Телескоп».

– Попытаюсь ответить.

– Почему поднялся такой шум из-за Тайваня?

– Почему поднялся такой шум, когда началась ваша Гражданская война? – хитро ответил вопросом на вопрос китаец.

– Ну хорошо, но прошло пятьдесят лет, почему не попробовать объявить ничью и начать все сначала?

– Для нас это небольшой промежуток времени, – ответил Хуэ с высокомерной улыбкой.

– О'кей, а вот мы в Америке называем это жизнью в прошлом. – Вот тебе, мерзкий китаеза!

– Это наши соотечественники, – настаивал Хуэ.

– Но они приняли иное решение. Если вы хотите вернуть их обратно, сделайте это выгодным для них. Понимаете, постарайтесь достигнуть такого же высокого уровня жизни, как у них на острове. – Ты понял это, нищий коммунист?

– Если один из ваших детей убежал из дома, вы разве не будете стараться вернуть его?

– Возможно, но я буду звать его, а не угрожать, особенно если у меня нет возможности угрожать ему с достаточной эффективностью. – А ваши Вооружённые силы просто дерьмо. Это говорили ему во время инструктажа перед отъездом в Пекин.

– Но если посторонние люди убеждают его убежать из дома и не подчиняться отцу, разве вы не будете возражать?

– Послушай, приятель, – отозвался Гант, стараясь не показывать охватившую его внутреннюю ярость – или так ему казалось. – Если вы хотите заниматься бизнесом, то давайте заниматься бизнесом. Если хотите тратить время на пустую болтовню, будем болтать без конца. Но я ценю своё время и время своей страны, так что давайте отложим болтовню до следующего раза. – И тут Гант понял, что он не дипломат и не сможет одержать верх в такой игре. – Как видите, у меня нет таланта в подобных переговорах. У нас есть люди, умеющие заниматься этим, но я не принадлежу к их числу. Я один из тех американцев, которые работают по-настоящему и зарабатывают настоящие деньги. Если вам нравится такая игра, отлично, но это не моя игра. Думаю, что терпение – хорошая вещь, но не в том случае, когда оно мешает достигнуть цели. Мне представляется, что ваш министр упустил что-то из вида.

– Что именно, господин Гант?

– Все равно мы получим в результате этих переговоров то, что нам нужно, – сказал Гант маленькому китайцу и тут же понял, что этими словами засунул ногу себе в рот до самого колена.

Он поспешно допил кофе и направился в туалет безо всякой необходимости. Там он вымыл руки, перед тем как вернуться в сад. Гант нашёл одиноко стоящего Ратледжа, который рассматривал какие-то весенние цветы.

– Клифф, мне кажется, что я напортачил в разговоре с китайцем.

– Что именно? – спросил заместитель Государственного секретаря, затем выслушал признание. – Не переживай. Ты не сказал ему ничего, что я уже не передал им. Ты просто не понимаешь наш язык.

– Но они считают нас нетерпеливыми и потому мы уязвимы, верно?

– Ты не принимаешь во внимание то, что я сказал в зале, – ответил Ратледж с лёгкой улыбкой. – Здесь я Джимми Коннорс, играющий на открытом чемпионате США, Марк. Этим я и занимаюсь.

– Противная сторона тоже придерживается этого мнения.

– Верно, но у нас преимущество. Они нуждаются в нас больше, чем мы в них.

– Я думал, что тебе не нравится так говорить с этими людьми, – заметил Гант, удивлённый позицией Ратледжа.

– Не имеет значения, нравится мне это или нет. Я обязан исполнять полученную инструкцию, а выигрывать всегда приятно. – Он не добавил, что никогда раньше не встречал министра Шена и потому у него не было никаких личных чувств к китайскому министру, что нередко мешает дипломатам, иногда ставящим дружеские отношения выше интересов своей страны. Обычно они оправдывают такую позицию, убеждая себя, что в следующий раз этот сукин сын будет у него в долгу и это послужит интересам его страны. Дипломатия всегда была делом личностей, а наблюдатели часто не замечают этого, полагая, что эти многословные специалисты не что иное, как простые говорящие роботы.

Все это озадачивало Ганта, но он будет подыгрывать Ратледжу, потому что в этом состояло его поручение, и ещё потому, что заместитель Государственного секретаря по крайней мере вёл себя так, будто он знает, что делает. А вот действительно знает или нет… Гант ломал голову, пытаясь понять, сумеет ли он определить это. Затем наступило время возвращаться за стол переговоров.

Пепельницы были очищены и бутылки с водой расставлены обслуживающим персоналом, каждый из которых являлся, наверно, политически надёжным функционером того или иного ранга или, более вероятно, профессиональным офицером разведывательной службы. Они находились здесь потому, что правительство не желало рисковать ничем или, по крайней мере, пыталось действовать наверняка. По сути дела, это была напрасная трата подготовленного персонала, но коммунистов никогда не беспокоила проблема эффективного использования кадров.

Министр Шен закурил и предложил Ратледжу начинать. Американский дипломат вспомнил, что Бисмарк советовал пользоваться сигарой во время переговоров, потому что некоторых людей густой табачный дым раздражал и это давало курильщику преимущество.

– Господин министр, торговая политика Китайской Народной Республики определяется небольшим кругом людей, и эта политика осуществляется по идеологическим причинам. Мы в Америке понимаем это. Но вы никак не можете понять, что наше правительство является народным и наш народ требует, чтобы мы урегулировали торговый дисбаланс. Неспособность правительства Китайской Народной Республики открыть свои рынки для американских товаров лишает работы многих американских граждан. В нашей стране задача правительства заключается в том, чтобы служить народу, а не править им, и по этой причине мы обязаны эффективно заниматься решением проблемы торгового дисбаланса.

– Я полностью согласен с тем, что задача правительства заключается в служении интересам народа, и по этой причине мы должны коснуться тех нравственных мук, которые испытывают наши граждане из-за проблемы Тайваня. Люди, которые должны быть нашими соотечественниками, отделились от нас, а Соединённые Штаты содействуют дальнейшему отчуждению наших соплеменников…

«Достойно изумления, – думал Ратледж, – что этот бормочущий старый пердун ещё не умер от курения этих проклятых сигарет». Они выглядели и пахли как американские «Лаки Страйк», от которых умер его дедушка в возрасте восьмидесяти лет. Но курение было лишь поводом, но отнюдь не причиной смерти деда. Дедушка Оуэнс вёз своего внука на Южную станцию в Бостоне, когда, закуривая сигарету, выронил её себе на колени. Пытаясь достать её, он не заметил, что выехал на полосу встречного движения. Дедушка не верил и в пояса безопасности… сукин сын фактически курил непрерывно, закуривая новую сигарету от окурка прежней, подобно Боги[51] в кинофильмах тридцатых годов. Впрочем, может быть, это один из способов, с помощью которых китайцы осуществляют контроль за количеством своего народонаселения… но это слишком уж безобразный способ…

– Господин министр иностранных дел, – начал Ратледж, когда пришла его очередь, – правительство Республики Китай избрано в ходе свободных и честных выборов народом, живущим в их стране. С точки зрения Америки, это делает правительство Республики Китай легитимным, – он не добавил, что правительство Китайской Народной Республики является поэтому не легитимным, но эта невысказанная мысль повисла в зале наподобие тёмного облака, – и потому данное правительство заслуживает международного признания, что происходило как вы могли заметить, в течение прошлого года. Политика нашего правительства заключается в том, что мы признаем такие правительства. Мы не изменим нашу политику, основанную на твёрдых принципах, только для того, чтобы удовлетворить желания других стран, которые не разделяют эти принципы. Мы можем продолжать подобный обмен мнениями до тех пор, пока у вас не кончатся сигареты, но в данном случае позиция моего правительства останется неизменной. Таким образом, вы можете признать этот факт, и тогда наши переговоры перейдут к более важным вопросам, или вы можете продолжать погонять мёртвую лошадь. Выбор за вами, разумеется, но разве не лучше заняться чем-то более продуктивным?