Шишон пробормотала Ханту знакомые слова — древнее магическое заклинание:

— Ты нужен мне.

Хант встал, подняв девочку на руки.

— Приказывай, — ответил он.

Билатус отступил на шаг.

— Это древнее заклинание. Связь между нашими народами!

Хант, как сомнамбула, пошел к реллингам.

Верховный Килевой попытался остановить его:

— Хант, что ты делаешь?

Голос молодого человека прозвучал глухо:

— Я должен вернуть Шишон ее папе. Мне приказано.

Сайвин коснулась руки Верховного Килевого.

— Не пытайтесь его остановить. Теперь он связан с Шишон и должен выполнить ее поручение. После того, как Шишон вернется к шаману, заклинание перестанет действовать, и ваш сын снова будет свободен. — Сайвин вспомнила, как сама обошлась с Кастом. — Но на будущее я бы посоветовала Ханту чем-нибудь закрывать свою татуировку, когда девочка находится рядом с ним. Иначе ему придется хорошенько побегать, выполняя все, что ей придет в голову ему поручить.

Верховный Килевой кивнул, колеблясь.

— Приготовьте шлюпку для Ханта.

Волнение на море утихало. На поверхности воды все еще ходили волны, но невысокие и лишенные штормовой ярости. Сайвин взглянула на правый борт и увидела, что «Сердце Дракона» уже подплыл к поврежденной огнем «Шпоре Дракона». Даже отсюда в ясном свете луны Сайвин разглядела знакомую фигуру Пиноррра в мантии.

Сайвин обернулась к Верховному Килевому.

— Теперь вы мне верите?

Он тяжело посмотрел на нее.

— Ты не оставила мне выбора.

Сайвин вздохнула с облегчением.

— Так вы пересмотрите свой отказ помочь мирая в грядущей битве?

Верховный Килевой молчал, глядя на корабли своего флота. Лунный свет превратил морскую поверхность в серебро.

— Мы — одно племя, — тихо сказал Верховный Килевой хриплым от изумления голосом. — Как я могу отказать моим братьям и сестрам? Дрирендая так не поступают.

Он обернулся к Сайвин, положил руку ей на плечо и твердо, торжественно произнес:

— Мы пойдем за тобой, Сайвин из мирая. Мы выполним нашу древнюю клятву.

Каст рванулся сквозь тьму обратно к свету. Увидев сияние солнца, он моргнул. Вкус воздуха, запах ветра — сколько же он спал? Как-то он понял, что прошло больше одной ночи.

Прямо у него над ухом раздался предупреждающий крик. Он почувствовал, что вокруг него суетятся какие-то люди.

Поморщившись от шума, Каст приподнялся на локте. Где он? Моргая от солнечного света, он обнаружил, что обнажен и завернут в мокрые канаты. Он стряхнул с себя скользкие веревки. У него над головой паруса надувались на свежем ветру. От запаха соли у него в голове прояснилось.

Касту понадобилось мгновение, чтобы вспомнить отчаянный полет через шторм и его попытки управлять драконом. Он сел. Последнее, что он помнил — падение с небес и треск палубы «Сердца Дракона». Но где Сайвин?

Словно в ответ на страхи его сердца, совсем близко распахнулась дверь, и оттуда вышла Сайвин. Она поднесла руку к горлу и уставилась на него. Ее лицо было покрыто глубокими морщинами тревоги и усталости. Ветерок подхватил ее волосы и раздул их зеленым парусом у нее над головой. Каст обнаружил, что задыхается от облегчения. К глазам подступили слезы. Она невредима.

Вскрикнув, Сайвин бросилась к нему.

— Благодарение Матери, ты в порядке. — Не обращая внимания на его наготу, она упала к нему в объятия.

— Ч-что случилось?

Из открытой двери появились еще два человека. Один из них, одетый в мантию, был Шаман Пиноррр, но рядом с ним хромал еще один знакомый седоволосый старик.

— Господин Эдилл? — изумленно ахнул Каст.

— Я не уверен, что ходить по этим твердым поверхностям — естественное занятие, — пробормотал старейшина, с трудом дохромав до них. Но он весело улыбался.

Пиноррр осмотрел Каста, наклонив голову сначала в одну сторону, потом в другую.

— Похоже, вы правы. Кровь другого дракона окончательно исцелила Рагнарка и дала возможность оборвать застрявшее заклятье.

Господин Эдилл кивнул.

— Но я не думал, что на это потребуется столько времени.

— Другого дракона? — Лоб Каста озадаченно сморщился. — Я не понимаю.

Сайвин встала, но одну руку она держала у него на плече, словно боясь, что он исчезнет, как дракон.

— Вы с драконом были ранены. Вы оба были потеряны для нас. Но для лечения Рагнарка мы использовали каплю крови Конча, дракона моей матери. Раны Рагнарка исцелились, но мы все равно никак не могли освободить тебя. — Голос Сайвин дрогнул. — Я думала, что потеряла тебя навсегда. — Она опять упала в его объятия, но перед этим как следует ударила его по плечу. — Больше так не делай!

Каст крепко прижал ее к себе.

— Видят боги, я не намерен когда-либо еще раз покидать тебя. Но все-таки где мы?

С помощью Сайвин он поднялся на ноги. Кто-то набросил ему на плечи грубое одеяло, но Каст бездумно завернулся в него, почти не обратив на это внимания. Он был слишком ошарашен открывшимся ему зрелищем.

Небеса вокруг корабля цвели десятками белых парусов, протянувшихся от горизонта до горизонта. Это был весь флот дрирендая! Но истинным чудом было то, что корабли в море были не одни. Среди них, словно драгоценные камни, рассыпанные на синей поверхности моря, скользили драконы. На расстоянии из воды поднимались, словно живые острова, горбатые спины гигантских левиафанов.

— Мы всего в двух днях от Дольдрумса, — мягко сказала Сайвин. — Как раз успеем на встречу с ведьмой.

— Ты это сделала, — тихо сказал Каст, не отводя глаз от панорамы, расстилавшейся перед ним. — Ты объединила два наших народа. Всех дрирендая. Всех мирая.

Сайвин подошла к нему вплотную, обернула одеяло вокруг них обоих и крепко прижалась к нему, делясь с ним своим теплом.

— Да, но гораздо большее облегчение я испытываю от того, что опять соединила вместе вот этого дрирендая и вот эту мирая.

Каст усмехнулся и посмотрел ей в глаза. В их глазах пылала страсть, и улыбки у них на губах растаяли. Он наклонился к ней. Его губы коснулись ее губ.

— Ты нужна мне, — прошептал он и крепко поцеловал ее.

Елена приклонила колени, встав на сено. В полутьме корабельного трюма, серая кобыла казалась скорее призраком, чем созданием из плоти и крови. После шести дней проведенных в море, животное стало пугливым. Теперь оно ко всем людям относилось с недоверием. Елена протянула ей дольку яблока.

— Кмере, Мист. Хорошая девочка, — попыталась убедить лошадь Елена, но та отказалась подходить ближе даже к своей хозяйке.

Опустившись в сено, Елена поняла, почему Мист артачится и не подходит ближе. Ведь девушка стала на голову выше и фигура ее налилась. Теперь она ничуть не напоминала ту девочку, которая расчесывала и чистила скребницей лошадь, когда та была еще жеребенком. Резкие перемены во внешности Елена и особенности судна сильно нервировали пугливое животное. Кобыла запаниковала, стоило Елене приблизиться, отказавшись даже распознать ее запах.

Конь Эррила — степной жеребец со снежно-белыми пятнами, находившийся в ближайшем стойле, начал фыркать и бить копытом по своему сену. Конь большего размера быстрее приспосабливался к поворотам и качке «Бледного скакуна». Большое животное знало, что любое яблоко отвергнутое Мист в конце концов окажется в его кормушке. Так что жеребец обрадовался неудаче Елены.

— У меня хватит яблок для вас обоих, — печально сказала Елена, обращаясь к нему. Даже ее голос заставил Мист отступить на шаг. Елена вздохнула. За шесть дней плавания, кобыла так и не признала ее. Хотя девушка понимала беспокойство животного. Мист была членом ее семьи, и то, что ее какое-то время избегали, глубоко ее ранило. Раньше кобыла всегда помогала Елене обрести душевное равновесие, когда та испытывала душевные муки.

Вот и сейчас девушка пришла именно за этим. Воспоминания о потеря Эррила были до сих пор свежи в ее сердце, как и в тот день, когда она проснулась на борту корабля — тупая боль в сердце делала свет солнца тусклым, а пищу безвкусной и неаппетитной. Остальные пытались помочь ей, но никто не понимал. Никакие слова не могли облегчить эту боль. Спутники Елены считали Эррила не более чем ее телохранителем, рыцарем, еще одним клинком, а не человеком. Они считали, что девушка потеряла всего лишь воина, а не человека, которому принадлежало ее сердце.