Потом где-то впереди зазвучала музыка. Мгновение и звук достиг ее сознания. Это казалось пело ее сердце, больше чем ее разум, оплетая нотами и аккордами боль в его душе, искажая до боли ее потерянного детства и дома. Мишель наклонила голову, на мгновение не понимая реальны ли эти мягкие звуки или всего лишь отголоски старых воспоминаний. Потом, прислушавшись, процеживая мелодию, Мишель показалось, что она узнала печальную мелодию.

Но где она слышала ее?

Гриссон продолжал брести вдоль опушки леса. Проехав чуть вперед, Мишель обнаружила ответ на свой вопрос. Певец стоял на маленькой полянке, залитой лунным светом. Одетый в плащ с надвинутым капюшоном незнакомец стоял спокойно, словно дерево. Только сладкий голос доносившийся из тени капюшона свидетельствовал о том, что существо живо.

Мишель сразу узнала эту фигуру. Раньше она однажды встретила этого певца в прибрежном лесу на пути в Порт Роул. Мишель знала, что ни мужчина, ни женщина не могли так петь. Под разноцветным плащом мог скрываться призрак или дух.

Мишель медленно выскользнула из седла и махнула Гриссону, чтобы он не уходил далеко. Она боялась, что видение исчезнет. Она хотела узнать, почему призрак охотился на нее. Когда она вышла на залитую лунным светом поляну, зашуршав листвой фигура шагнула в ее сторону. По-прежнему скрывая лицо среди теней, незнакомец вытянул руку к Мишель, маня ее.

Оказавшись рядом, Мишель увидела, что плащ представляет собой хитросплетение зеленых и осенних листьев. Даже рука этой тени была в перчатке. Не было видно ни кусочка кожи. Но Мишель знала, что не увидит ни клочка кожа. Под листвой ничего не было — листва, пустая раковина.

Внезапно за спиной Мишель раздались завывания. Она посмотрела через плечо, на краю поляны стоял Фардайл. Его янтарные глаза были огромными и горели внутренним светом.

Неожиданно мелодичная песня оборвалась.

Мишель обернулась, боясь, что при появлении волка видение исчезнет. Но она обнаружила, что певец по-прежнему стоит в самом центре поляны, руки его по-прежнему вытянуты в сторону Мишель, ладонями вверх, словно он выклянчивал медь.

Неуверенный в том, что делать, Мишель повернулась, чтобы попросить Фардайла привести остальных. Но вместо этого она обнаружила, что Фардайл машет хвостом. Странное завывание вырывалось из его горла. Мишель смотрела прямо в янтарные глаза волка и открыла ему свой разум. Она попросила Фардайла сказать ей, что ее волчьи чувства воспринимают. Может он даст ей какой-то ключ, подскажет, почему этот призрак упорствовал, шел по ее следам.

Она получила только одну ментальную картину от волка: черный желудь. Она моргнула в ответ, вспоминая прорастающее дубовое семя, которое она обнаружила в брошенной груде листвы, после того как она впервые встретила певца. Может, волк пытался сказать ей, что видение хотело, чтобы оно вернулось? Нахмурившись, она повернулась и обнаружила, что певец замер с вытянутыми руками.

Фардайл снова утробно заскулил.

Мишель отступила к мерину, то и дело, поглядывая через плечо.

— Приведи остальных, — приказала она волку.

Фардайл заколебался, а потом пошел прочь.

Мишель нащупала свой мешок. Откуда Фардайл или этот призрак узнали, что она подобрала желудь? Мишель много раз собиралась выкинуть его, но крошечный зеленый росток выглядывающий из-под желудевой шапки всегда останавливал ее. Росток был живым, и Мишель не могла просто бросить его на камень или на кучу мусора.

Но причем тут проклятое семя?

Шаря в сумке, Мишель не сводила взгляда с фигуры в плаще из листьев. Таинственный певец так и не пошевелился.

Шаря в боковом кармане куртки, ее пальцы обнаружили знакомую форму гладкого и странно теплого семени. Мишель выудила ее как раз когда остальные из ее отряда с грохотом выехали на опушку леса. Она подняла руку, призывая их остановиться, а потом взмахом приказала спешиться.

Когда они слезли с лошадей, она отвела их на поляну.

Грубый голос Крала прозвучал болезненно тихо:

— Кто это?

Мишель покачала головой и шагнула вперед. Оказавшись достаточно близко, Мишель потянулась и положила желудь в спрятанную под листьями ладонь. В блеске яркого лунного света все отлично видели происходящее.

— Но ведь этот желудь я дал Елене! — где-то за спиной Мишель с удивлением произнес Могвид. Казалось, он был потрясен.

Пальцы странного создания сомкнулись на семени. Призрак поднес кулак с желудем к груди, и склонил голову. Снова зазвучала песня, но в ее печальную мелодию теперь вплелась нить надежды.

Никто не двигался.

Пока они смотрели, фигура незнакомца стала слабо мерцать, а песня все звучала и звучала. Мишель присмотрелась по внимательнее и поняла, что светиться не плащ, а то, что скрывается внутри. Таинственный свет пробивался между щелями листьев, словно далекий очаг, разожженный за деревьями.

— Что случилось? — отрывисто произнес Тирус.

Мишель успокоила его.

Песня стала сильнее, звук богаче, менее неземным. Мерцание стало сильнее, почти ослепляющим. Мишель подняла руку, защищая глаза. Потом в один миг песня закончилась, сверкание угасло.

Несколько мгновений перед глазами Мишель плавали круги, но она видела, что фигура осталась на поляне — статуя из листьев.

Внезапно резкий порыв ветра ворвался на поляну. Фигура вздрогнула, словно этот ветерок был ледяным. Одно движение и плащ призрака упал на землю, рассыпался листвой, которая закружила на ветру. Но в этот раз певец не исчез вместе с ветерком.

Среди опавшей листвы стояла женщина необыкновенной красоты. В лунном свете его кожа по цвету напоминала крем. Ее склоненное лицо и вытянутое тело было скрыто под длинными штанами медового цвета.

Застыв в лунном свете, женщина прижала руки к горлу. А потом она медленно опустила их, раскрыв ладони. Желудь был пустой оболочкой, расколотой пополам. Певица бросила ее на укрытую листья землю, а потом подняла лицо к людям. В звездном свете ее глаза были глубоко фиолетовыми.

Могвид закашлялся и отступил.

— Ни'лахн!

Через два дня поздно вечером Елена стояла перед огромным зеркалом в полный рост хмурилась. Для празднования победы она нарядилась словно фарфоровая кукла. Ее волосы были начесаны и заколоты высоко над головой, и только маленький завиток болтался рядом с маленькими драгоценностями, усеивающими мочки ее ушей. Платье мягкого зеленого бархата с темно-зеленым кушаком и парой перчаток довершали ее наряд. Ее подол был отделан плетением и полностью скрывал ее серебряные туфельки, каждая из которых была украшена одной шелковой розой.

За ее спиной две женщины с осиной талией, сморщив губы, оценивающе разглядывали ее. Их серебряные волосы казались седыми. Если верить Мерику, эти двое были его тетушками. Эта пара была из тех, кто не одобрял положение Елены.

— Все сделано, — с неудовольствием произнесла Ашмин.

Каролин слегка улыбнулась.

— Ты судишь слишком строго. Тебе еще нужно взглянуть, как это платье двигается, — пожилая женщина махнула пальцем в сторону Елены, и маленький ветерок примчался в палату замка, и платье вздулось пузырем. — Видишь? Платье очень плохо вздымается.

Ашмин громко вздохнула.

— Если мы вернемся назад в Гавань Ветров…

— Конечно, сестричка. Тогда я не смогу спрятать мою голову от стыда, если предоставлю такое платье служанке.

Приставив палец к подбородку, Ашмин подняла голову.

— Может нам стоит вновь попробовать то темно-розовое…

Перед тем как Елена закричала, стук в дверь прервал тетушек.

— Елена! — раздался голос снаружи. Это был Джоах. — Все собираются в зале к полуночи. Меня послали за тобой.

Елена поблагодарила Благую Мать за избавление.

— Я сейчас иду! — она внимательно посмотрела на двух мучительниц.

Ашмин воздела руки в воздух:

— Я лишь хочу кое-что сделать.

Каролин схватила руку своей сестры.

— Она выглядит миленько. Ты все сделала удивительно.