Затем казематы кончились, и они вошли в комнату стражи. Она была пуста, и очаг давно остыл. Похоже, кроме этих двоих, стражников этим утром здесь больше не было. Скорее всего, после восхода солнца их будет куда больше. Если бежать, то немедленно.

Басс оглянулся через плечо.

— Мне только что пришла в голову мысль. Почему бы нам вместо того, чтобы беспокоить лорда Парака, не отвести этого негодяя в камеру допросов? В такую рань она всегда пуста. Этот старый пень Следователь никогда не появляется раньше, чем солнце полностью взойдет.

Джакор рассмеялся, но полностью скрыть свою тревогу не сумел.

— Отличная идея, Басс. Там мы сумеем развязать язык этому парню.

Крал нахмурился. Стало быть, стражники намерены вырвать у него тайну пытками. В Порт Роуле лучше всех жилось тем, у кого были самая быстрая сталь и самый проницательный ум.

Крал позволил провести себя с кончиком меча у спины в соседний лабиринт коридоров. В проходах стоял металлический запах высохшей крови и мерзкая вонь разложения. По сторонам коридора были каменные казематы за дубовыми, окованными железом дверями. За этими дверями Крал мог разобрать тихие стоны и еле слышный звон цепей. Здесь у пленников выкупал тайны Следователь, щедро расплачиваясь с ними своей разменной монетой — ужасом и муками.

В конце зала открылось помещение без окон. У этого помещения не было дверей: крики пытуемых ослабляли волю пленников, ожидавших своей очереди. В центре зала находилась большая потухшая жаровня. С потолка аккуратно свисали железные инструменты для клеймения, готовые погрузиться в пламя и плоть. У дальней стены были выставлены ножи и другие острые предметы, применявшиеся для того, чтобы снимать с людей кожу и делать дыры в костях. Рядом стояла дыба с аккуратно свернутыми полосами кожи, дерево, из которого она была сделана, почернело от крови, пропитывавшей ее в течение многих веков.

Крал спрятал в бороде усмешку. Ему понравился запах страха и ужаса, пропитавший камни в этом помещении. Он возбуждал его, и его рот пересыхал от желания.

Страж с рябым лицом подошел к стене справа от Крала. С железных штырей, глубоко вбитых в каменную стену, свисали цепи. Басс схватил одну, ее звенья громко звякнули.

— Это удержит даже такого быка, как ты, — сказал Басс Кралу.

Крал заставил себя сохранить равнодушное выражение лица и скрыть свое возбуждение.

— Никакой нож мне язык не развяжет.

Джакор воткнул кончик меча в бок Крала.

— Если не станешь говорить, мой нож развяжет тебе язык — навсегда. У меня дома есть пес, он очень любит, когда я приношу ему обрезки.

Крал позволил подвести себя к цепям. Он не боялся пыток, которым его могли подвергнуть эти двое. В глубине его разума жила память о том, как он корчился под обжигающим жаром Темного Пламени, когда его хозяин даровал ему дар Легиона в подвалах под Замком Шадоубрук. Ни острейший клинок, ни самое горячее пламя не могли сравниться с той болью, которую испытал его дух, когда Темное Сердце перековывал его в свое орудие.

Крал наклонился к холодному камню, когда два стражника приковывали его руки и ноги цепями к стене, а затем сняли с него наручники, в которых его привели сюда. Джакор отошел на шаг от горца, плечи стражника явно расслабились. Очевидно, он вздохнул с облегчением, надежно приковав пленника к стене кованым железом.

Басс подошел к вороту и дважды повернул рукоятку. Цепи на руках и ногах Крала натянулись, растянув его тело на камне стены, а запястья поднялись так высоко, что касаться решетки на полу он мог только носками своих потертых сапог. Крал взглянул в черное жерло колодца у своих ног. Сколько измученных людей истекло кровью в эту дыру? По его коже пробежало возбуждение, волосы чуть-чуть вздыбились. Но сейчас было не время думать о таких приятных вещах.

Он поднял глаза и взглянул на двух стражников. Должно быть, уже взошло солнце, так что пора было кончать играть с этими дураками.

Джакор сделал ошибку, взглянув в этот момент Кралу в глаза. Должно быть, он почуял свою смерть, как чувствует олень, преследуемый волком. Джакор открыл рот, чтобы предупредить напарника. Но что он мог сказать?

Крал прикрыл глаза и прикусил губу, чтобы выпустить капельку крови. Ее сладкий, терпкий вкус на языке был лучше вкуса артуранского вина. Он потянулся к эбониту окружавших его стен. Полный магии камня, он чувствовал железный запах своего топора. Он знал, где спрятан его топор — в кладовой неподалеку, среди хлама, добытого стражей в прошлую ночь. Он чувствовал запах волчьей шкуры, в которую было завернуто окровавленное лезвие топора. Никто не позаботился распаковать такое непримечательное оружие.

Здесь, вдалеке от своих спутников, Крал не боялся раскрыть свою тайну. Он произнес слова, пробуждавшие магию, жившую у него в крови. Окровавленным языком произнес он заклятие.

Должно быть, Басс его услышал.

— Что он такое говорит?

Башмаки Джакора заскрипели — он отступил.

— Мне это не нравится.

Крал улыбнулся. Конечно, ни одному человеку это не понравится. От заклятия кровь Крала вспыхнула. В этом пламени его плоть начала таять, а кости гнулись и растягивались, словно раскаленное железо.

— Матерь Верховная! — заверещал Басс.

Крал освободился от оков и встал на четвереньки, руки превратились в лапы, ногти заострились и стали когтями. Из пор пробился густой мех, борода укоротилась, а челюсть опустилась в беззвучном вое.

Стражники уже мчались прочь.

Крал прыгнул вслед за ними, руководствуясь уже не столько зрением, сколько обонянием. Сначала ему мешала одежда, но он быстро сорвал с себя зубами кожу и шерстяную ткань. На бегу его трансформация продолжалась. Мускулы на ногах утолщились и по-новому укрепились на костях. Его горло сузилось, гортань изогнулась. Он раскрыл пасть и новым голосом объявил, что охота началась.

Вой демонического волка настиг стражников, бегущих по коридору.

Он снова был Легионом.

Тварь взглянула на свою добычу, улепетывавшую по проходу. Она чувствовала кровь, слышала, как стучат сердца двух людей. Толстый язык коснулся острых клыков, с нетерпением ждавших момента, когда они смогут вонзиться в плоть.

Затем волк кинулся на свою первую жертву — стражника с рябым лицом. Тварь догнала человека и с рычанием перекусила ему коленные сухожилия. Стражник завыл от боли и шока, повалившись на твердый камень. Хрустнули кости. Но Легион не остановился. Он перепрыгнул через упавшую жертву и оставил ее извиваться и стонать, бросившись в погоню за второй. Чудовище знало волю своего хозяина. Ни одно слово о происшедшем не должно выйти из этих стен, ибо Легион должен был настичь здесь еще одну жертву: существо, обладавшее той же магией, что и он, еще одного иллгарда — но этот иллгард стоял между ним и его окончательной целью, девочкой-ведьмой Еленой.

В последний момент стражник обернулся, угрожая сталью. Но Легион в волчьем облике не боялся металла. Он прыгнул и позволил короткому клинку пронзить себя. Человек отшатнулся в сторону, держа в руках окровавленный клинок, с выражением триумфа и удовлетворения на лице.

Легион не обратил на жуткую рану никакого внимания, а магия уже восстанавливала разорванные ткани. Извернувшись, Легион рванулся к глотке человека. В глазах жертвы вспыхнул ужас. Губы Легиона поднялись в волчьей улыбке, обнажая длинные клыки. Потом тварь кинулась на человека. Голодную глотку демона наполнила горячая кровь. Перед смертью стражник негромко вскрикнул, слабо дергаясь под тяжестью волка. Желание вскрыть живот человека и насытиться нежными внутренними органами пришлось побороть. Легион развернулся на лапе и вернулся к первой раненой жертве.

— Нет, пожалуйста, Матерь, нет!

Стражник с рябым лицом закрыл рукой лицо и завизжал. Легион оторвал эту руку одним укусом. Ничто не могло остановить его на пути к глотке добычи. Человек испустил визг боли и ужаса, прокатившийся по коридору. Легион не обратил на это внимания, впившись в глотку жертвы. Здесь, в мире горящей плоти и ножей для свежевания, такой визг звучал достаточно часто.