Итак, время настало. Он должен наконец рассказать ей правду.

Но сначала ему надо было проснуться.

– Тройной эспрессо, пожалуйста, – сказал он, вытянув руку. Кофе появился моментально, ароматный и черный, как его душа. – Шиничи говорит, что одного эспрессо достаточно, чтобы оправдать существование человеческого рода.

– Не знаю, что это за Шиничи, но я с ним согласна. Или с ней. Тройной эспрессо, пожалуйста, – сказала Елена, обращаясь к магическим силам, которые и составляли этот лес, этот снежный шарик, эту вселенную. Ничего не случилось.

– Может быть, сейчас он отрегулирован так, что реагирует только на мой голос, – сказал Дамон, улыбнулся ободряющей улыбкой – и плавным движением руки преподнес ей эспрессо.

К его удивлению, Елена хмурилась.

– Ты сказал «Шиничи». Кто это?

Меньше всего на свете Дамону хотелось, чтобы Елена встречалась с китсунэ, но он понимал: когда он расскажет ей все (а он собирался это сделать), встречи не избежать.

– Это китсунэ, лис-демон, – сказал он. – И тот, кто дал мне адрес сайта, из-за которого Стефан умчался невесть куда.

Лицо Елены стало каменным.

– Вообще-то, – сказал Дамон, – перед тем как делать следующий ход, я хочу отвезти тебя домой.

Елена возвела раздраженный взгляд к небесам, но не протестовала, когда он взял ее на руки и отнес к машине.

Только сейчас он сообразил, в каком месте лучше всего будет ей рассказать.

Им повезло, что у них не было насущной потребности выбираться из Старого леса. Не было ни одной дороги, которая бы не вела в тупик, на маленькую полянку или к дереву. И когда они выехали на дорожку, ведущую к их маленькому, но идеально обустроенному домику, Елена не выразила никакого удивления, так что он не сказал ни слова, когда они зашли в дом, и Дамон прошелся по нему, выясняя, что находится в их распоряжении.

В доме была одна спальня с огромной роскошной кроватью. Кухня. Гостиная. Но каждая из этих комнат могла превращаться в любую другую комнату, какую пожелаешь, – достаточно было просто мысленно произнести, чего ты хочешь, перед тем как открыть дверь. Более того, там были ключи – Дамон сообразил, что их оставил изрядно напуганный Шиничи, – которые давали дверям еще больше возможностей. Вставь ключ в дверь, скажи, куда ты хочешь попасть, – и ты попадешь туда. Похоже, так происходило, даже если загаданное место было в точке пространства и времени, находящейся за пределами владений Шиничи. Иными словами, похоже, что они имели выход в реальный мир, – но в этом Дамон не был окончательно уверен. Действительно ли это реальный мир – или просто очередная ловушка Шиничи?

Сейчас в доме появилась длинная винтовая лестница, которая вела на крышу с окруженной перильцами площадкой – точь-в-точь как на здании общежития. Там даже была комната, в точности такая же, как комната Стефана. Дамон заметил это, пока нес Елену по ступенькам.

– Мы идем на самый верх? – В голосе Елены звучало недоумение.

– На самый верх.

– И что мы будем делать здесь, наверху? – спросила Елена, когда он, поднявшись на крышу, усадил ее в кресло, подставил под ноги скамеечку и укутал их легким пледом.

Дамон сел в кресло-качалку и какое-то время раскачивался, обхватив руками колено и задрав голову к небу.

Он качнулся последний раз, потом остановился и повернулся к ней.

– Думаю, мы пришли сюда, – сказал он тоном насмешки над самим собой, который означал, что он настроен предельно серьезно, – чтобы я рассказал тебе правду, всю правду и ничего, кроме правды.

– Кто здесь?

Голос прорезал темноту леса.

– Кто здесь?

Бонни редко бывала благодарна кому-либо так, как она была благодарна Мэтту за то, что он не отходил от нее ни на шаг. Ей надо было, чтобы кто-то находился рядом. Если она сможет поглубже зарыться в кого-нибудь другого, может быть, с ней ничего не случится. Она с трудом удержалась, чтобы не завизжать, когда тусклый луч фонарика осветил сюрреалистическую сцену.

– Изабель!

Да, это действительно была Изабель. Не в больнице города Риджмонта, а здесь, в Старом лесу. Она стояла неподалеку, полностью обнаженная, если не считать крови и грязи. В этой обстановке она казалась одновременно и затравленным зверем, и каким-то лесным божеством. Богиней мести, богиней затравленных зверей, карающей всех, кто осмелится встать у нее на пути. Она задыхалась, она тяжело дышала, во рту у нее были пузырьки слюны, но она не была сломлена. Чтобы убедиться в этом, достаточно было взглянуть в ее светившиеся красным глаза.

За спиной у нее, наступая на ветки и время от времени кряхтя и ругаясь, пробирались две другие фигуры: одна высокая и тонкая, но с головой, похожей на огромную луковицу, а вторая пониже и поплотнее. Они были похожи на гномов, которые выслеживают лесную нимфу.

– Доктор Альперт! – Мередит с трудом удавалось вести себя по-своему – спокойно и сдержанно.

Бонни заметила, что состояние Изабель стало намного хуже. Она растеряла большинство своих шипов, колец и игл, но в тех местах, где они раньше были, выступила кровь и уже начал появляться гной.

– Не спугни ее, – раздался из темноты шепот Джима. – Мы пытаемся ее поймать с того места, где нам пришлось остановиться.

Бонни почувствовала, как Мэтт, который уже набрал в легкие воздуха, чтобы закричать, подавил крик. Кроме того, она поняла, почему голова Джима казалась такой непропорционально большой. Он нес Обаа-сан по-японски, на спине, а она обвила руками его шею. «Как рюкзак», – мелькнуло у нее в голове.

– Что с вами случилось? – шепотом сказала Мередит. – Мы думали, что вы поехали в больницу.

– Мы вас высадили, а потом оказалось, что поперек дороги упало дерево, и мы не могли его объехать, чтобы попасть в больницу или вообще куда-нибудь попасть. И это было не просто дерево – там было то ли осиное гнездо, то ли что-то внутри. Изабель очнулась – вот так – доктор щелкнула пальцами, – а когда услышала ос, то выбралась из машины и помчалась сломя голову. А мы побежали за ней. Не буду врать – если бы я была одна, я бы сделала то же самое.

– Кто-нибудь из вас видел этих ос? – спросил Мэтт после секундной паузы.

– Нет, было уже совсем темно. Но слышали мы их отлично. Никогда не встречал раньше такого странного звука. Как будто осы на длинных ножках, – сказал Джим.

Теперь Мередит оказалась с другого бока Бонни и стиснула ее руку. Означало ли это, что она должна помалкивать, или, наоборот, ей следует все рассказать, Бонни не поняла. А если и рассказать, то что? «Здесь если дерево упало, то оно лежит ровно до того момента, как полиция собирается приехать посмотреть на него»? «Поосторожнее, тут бегают стада жуков размером с человеческую руку»? «Кстати, похоже, что один такой жук сейчас сидит внутри Изабель»? Вот от этого Джим точно рехнется.

– Если бы я понимала, в какую сторону возвращаться, я могла бы отвести этих троих в общежитие, – сказала миссис Флауэрс. – Они не имеют к этому отношения.

К удивлению Бонни, доктор Альперт не стала возражать против того, что они «не имеют к этому отношения». Кроме того, она не спросила, что миссис Флауэрс делает в это время суток в Старом лесу в компании двух молодых девушек. Но то, что она сказало, было поразительнее всего:

– Когда вы начали кричать, мы видели огни. Общежитие рядом, прямо за нами.

Бонни почувствовала, как у Мэтта напрягаются мышцы.

– Слава богу, – сказал он. А потом медленно добавил: – Но этого не может быть. Я ушел из дома Дунстанов за десять минут до того, как мы встретились, а он стоит на другом конце Старого леса. Чтобы дойти до общежития, нужно как минимум сорок пять минут.

– Не знаю, может быть или не может, но мы видели твое общежитие, Теофилия. Там на всех этажах горел свет. Ошибиться невозможно. Ты уверен, что правильно оцениваешь время? – спросила она, обращаясь к Мэтту.

Так, значит, миссис Флауэрс зовут Теофилия, подумала Бонни и едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Нервное напряжение становилось невыносимым.